стоит, толкнула тяжелую дверь банкетного зала.
Когда я вприпрыжку, скользя на поворотах, влетела в вестибюль, дыхание уже давно сбилось и со свистом вылетало из легких. Чуть не потеряла равновесие на блестящей плитке. Обогнула колонну и замерла…
Картина, представившаяся мне в самом начале, немного отличалась от первоначального варианта. И так я на нее засмотрелась, что не сразу сообразила, что к чему.
– Женя? – удивленно вскинул брови Луганский, заметив меня.
Он стоял с абсолютно спокойным видом, придерживая за ворот рубашки немного помятого и взъерошенного юриста, который пытался вырваться из захвата. Но куда там! Хватка у Васька была стальная. Напротив со скучающим видом стоял Ян Петерман. Он докуривал сигарету и изредка бросал в сторону Андрея злые взгляды.
Ничего не понимаю. Кто здесь с кем дерётся?
– Что здесь происходит? – сиплым голосом выдавила я.
Немец резко повернул голову в мою сторону и пронзил недовольным взглядом.
– Ничего, что бы вас могло касаться, Евгения, – вежливо и емко послал он меня на все четыре стороны.
– Что?!!!
От моего визга все разом замерли. Немец поморщился, словно лимонов объелся, Луганский тихо простонал «Женька-а-а», а Андрей, неожиданно перестав выворачиваться, обернулся и расплылся в радостной улыбке.
– Я доступно объяснил, – снова раздался прокуренный голос немца, – не лезьте не в свое дело.
От этих слов я просто полыхнула возмущением, а Андрюха обрадовался еще больше.
– Это почему это не мое! – воскликнула я, приняв воинственную позу. – Очень даже мое!
Петерман посмотрел на меня, как на припадочную. Я же, ничуть не смущенная, повернулась к Луганскому и грозно приказала:
– Пусти его!
Тот закатил глаза.
– Жень, шла бы ты в банкетный зал, – было его ответом.
Не будите в Женьке зверя. А то хуже будет.
– Луганский! Если ты сейчас же не пустишь моего друга, я не знаю, что с тобой сделаю.
Петерман усмехнулся, глядя, как я пригрозила пальцем своему директору, и отвернулся к окну. Смейся-смейся. Вы, господин немец, еще просто плохо меня знаете.
А вот Васек в отличие от него знал меня уже очень хорошо. Поэтому всё же нехотя разжал пальцы.
Андрюха тут же приосанился, выпятил свою цыплячью грудку и с гордым видом встал рядом со мной.
– Ты-то хоть можешь рассказать, что за цирк к нам приехал? – раздраженно уставилась на Андрюху я.
Молодой человек поморщился, но тут же став невозмутимым, сообщил:
– Господин Петерман к нам приехал.
Я посмотрела на немца. Тот достал вторую по счету сигарету. Прикурил. Затянулся и резким движением руки выбросил смятую пачку в урну.
Ясно – дело труба. Поняла, что лучше закругляться с этим выяснением отношений. Мне, конечно, очень хотелось насолить немцу за хамство, но сдержалась. Не сейчас. Сначала в спокойной обстановке узнаю, что они не поделили, а потом и разбираться будем с этими шекспировскими страстями.
Перевела взор на своего директора, который неловко топтался на одном месте.
– Василий Михайлович? – вопросительно изогнула бровь.
Он чуть заметно покачал головой.
– Езжайте домой, Евгения Николаевна. Удачных выходных.
Согласно кивнула и, схватив Андрюху за рукав, потащила на выход. Но тут вспомнила, что в туалете осталась плачущая Елена Васильевна, и решила вернуться за ней. Глубоко вздохнула и усмехнулась. Как наседка со своими птенчиками, ей богу!
– Ты иди, – произнесла я, обращаясь к Андрею, – сейчас догоню.
Гордо прошествовав мимо что-то бурно обсуждающих Луганского и Петермана, чувствуя спиной чей-то недобрый взгляд, быстрым шагом направилась в дамскую комнату.
Лены там не оказалось. Она, видимо, успокоилась и решила вернуться в банкетный зал. Я обнаружила ее за столиком. Девушка с унылым видом потягивала из бокала вино и отрешено смотрела куда-то в сторону.
Нет. Так дело не пойдет. Были у меня смутные догадки о причинах произошедшего конфликта. И если сейчас пустить всё на самотек, то два очень хороших человека могут стать несчастными из-за недальновидности и снобизма некоторых козлов нерусских. Будто мало нам было местных, доморощенных. Понаехали!
Решительно подошла к Елене Васильевне.
– Чего грустим?
В ответ она только неуверенно улыбнулась одними губами.
– Так! Бросай нюни распускать. Раз тут нам повеселиться не дали, поедем тоску разгонять, – решительно заявила я.
Лена ничего и сообразить не успела, как я, подхватив ее под руку, потащила на выход.
– Но… как же так, – пролепетала растерянная главбухша, – Ян…
– Да что твой Ян нам сделает? – отмахнулась я. – Подумаешь! Приехал и указывает всем, как жить. Пускай валит в свою Германию и там командует.
Лена остановилась на полпути и укоризненно посмотрела.
– Жень, не надо. Ян очень хороший.
Я чуть не застонала. Приплыли…
– Да я не спорю. Хороший. Ты только на один вопрос ответь. Ладно?
Лена внимательно сфокусировала на мне недоверчивый взгляд.
– Тебе Андрей нравится? – в лоб задала вопрос я.
Она смутилась и кивнула. Я довольно улыбнулась. Отлично. Есть контакт.
– Жизнь твоя?
Снова кивок.
– Тогда какого лешего ты позволяешь другим людям тебе указывать? Тебе что, пятнадцать лет? Уже даже не двадцать пять, чтобы так разбрасываться хорошими мужиками. Ждешь, когда сорок стукнет, а дома пустая квартира и восемь кошек?
Похоже, моя речь возымела действие. Глаза Лены широко распахнулись, а губы снова задрожали. Несколько секунд она боролась с собой. Затем приосанилась, уверенным движением закинула на плечо сумку и походкой от бедра заспешила на выход.
– Жень, я только одного не пойму: а почему кошек восемь?
Я не нашлась, что ответить, только нервно рассмеялась. Что за день сегодня? И когда же он, наконец, кончится?
Смеркалось. Закат был красивый, яркий. Завтра будет ветреная погода. Я меланхолично рассматривала небольшие тучи, которые приобрели причудливые образы в нереальном свете заходящего солнца, а на душе скребли кошки…
Мы всей нашей небольшой компанией в составе – я, Андрюха и Лена, приехали к деду Сене. Я быстро замариновала рыбу по своему фирменному рецепту, и мы, подхватив три больших пледа, отправились за огороды на речку. Старики к нам с радостью присоединились. Баб Валя по такому случаю достала из подвала банку домашнего вина.
Андрюха, переодетый в старые дедовы трико, активно разводил костер. Лена в моем самом большом халате нарезала зелень в салат. Изредка она поглядывала на юриста и, поймав его ответный взгляд, смущенно отворачивалась. В следующий же момент на влюбленной физиономии молодого человека расцветала счастливая улыбка. И я была уверена на все сто процентов, что через пару месяцев в нашем захолустье состоится шумная свадьба. Если некоторые блондинистые морды не напакостят…
Я праздно валялась на пледе, созерцала закат, а мысли так и кружились вокруг образовавшейся проблемы. Петерман был настроен весьма решительно, когда говорил о продаже колхоза. К моему глубокому сожалению, никакие обещания и бизнес-планы не заставят его изменить решение. Могла ли я пустить всё это дело на самотек и надеяться на божественное вмешательство? Конечно, нет. Слишком высока была цена.
Впервые в жизни я обрела дом, друзей и интересную мне работу. В город возвращаться очень не хотелось. Вы спросите – почему? Ведь там я родилась и выросла, там живут родные
