ты узнать один секрет. И ты соглашалась снова и снова, пускай и прекрасно знала, что она прятала шоколад от своих детей, когда была моложе, такая уж она сладкоежка. – Я кладу ладонь на надгробие и представляю, что держу мамину руку в своей, хотя никогда по-настоящему не смогу этого сделать. – Мам, а у меня получится найти любовь там, наверху? Ведь здесь на земле мне это так и не удалось.
Мама не отвечает. Меня не охватывает необъяснимое тепло, в ветерке не слышится голос. Но ничего. Скоро я и сам все узнаю.
– Прошу, позаботься обо мне сегодня, мам. В последний раз. Потому что я-то, в отличие от Руфуса, знаю, что еще не мертв, и очень хотел бы, чтобы сегодняшний день изменил мою жизнь. Скоро увидимся.
Встав, я поворачиваюсь к своей могиле, которая пока не больше метра глубиной и выкопана неравномерно. Я залезаю в нее и сажусь, прислонившись спиной к той стенке, которую еще не закончил могильщик. На колени я кладу свое игрушечное убежище и теперь, наверное, выгляжу как ребенок, который играет в парке с конструктором.
– К тебе можно? – спрашивает Руфус.
– Здесь место только для одного. Иди найди свою могилу.
Руфус все равно залезает в яму, отпихивает мои ноги и втискивается рядом со мной, положив одну ногу на мою, так чтобы мы оба уместились.
– У меня могилы не будет. Меня кремируют, как и всю мою семью.
– А их прах до сих пор хранится у тебя? Мы могли бы где-нибудь его развеять. Раздел «Прощание с прахом» на «Обратном отсчете» на самом деле очень популярен и…
– Мы с плутонцами об этом позаботились еще месяц назад, – прерывает меня Руфус. Нужно сделать над собой усилие и начать держать при себе истории про виртуальных незнакомцев. – Развеяли их прах у нашего старого дома. Я после этого все еще чувствовал себя опустошенным, но по крайней мере они снова обрели дом. Я хочу, чтобы плутонцы развеяли мой прах кое-где в другом месте.
– Где? Возле Плутона?
– В парке Алтеа, – говорит Руфус.
– Люблю этот парк, – замечаю я.
– Откуда ты о нем знаешь?
– Часто туда ходил, когда был еще ребенком. Всегда с отцом. Он рассказывал мне про разные виды облаков, а я выкрикивал, какие облака вижу в небе, когда качался на качелях и взмывал вверх. А почему тебе там так нравится?
– Даже не знаю. Я часто волей случая оказывался именно там. Именно там впервые поцеловал одну девчонку, Кэти. Туда пошел, когда погибла моя семья. Туда же – после своего первого веломарафона.
Только посмотрите на нас: мы, два парня, сидим на кладбище под только что заморосившим дождем и обмениваемся историями в моей наполовину вырытой могиле, будто сегодня не умрем. Подобных мгновений спокойствия и забытья будет достаточно, чтобы дотянуть до конца дня.
– Странный вопрос: ты веришь в судьбу? – спрашиваю я.
– Странный ответ: я верю в две судьбы, – отвечает Руфус.
– Правда?
– Нет, – улыбается Руфус. – Я и в одну-то не верю. А ты?
– А как еще ты объяснишь нашу встречу? – спрашиваю я.
– Мы оба скачали приложение и договорились потусить вместе, – говорит Руфус.
– Но посмотри на нас. Моя мама и твои родители мертвы. Мой отец не в строю. Если бы наши родители были рядом, мы бы не завели профили в «Последнем друге». – Приложение предназначено в основном для взрослых, а не для подростков. – Если ты способен верить в две жизни после смерти, то поверишь и во вселенную-кукловода. Разве не так?
Руфус кивает, и дождь учащается. Встав первым, Руфус протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее. Не могу не отметить поэтичности этого жеста: Руфус помогает мне выбраться из могилы. Я подхожу к маминому надгробию и целую высеченное в камне имя. Потом прислоняю к камню свое игрушечное убежище, а повернувшись, замечаю, что Руфус снова меня фотографирует. Ловить мгновения – это и правда его фишка.
В последний раз я оборачиваюсь к своему надгробию.
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ
МАТЕО ТОРРЕС, МЛ.
17 ИЮЛЯ 1999
Уже очень скоро они добавят и дату моей смерти: 5 сентября 2017.
А еще посвящение. Ничего страшного, что пока его нет. Я знаю, что здесь будет написано, и знаю, что сделаю все возможное, чтобы эти слова стали правдой: он жил для всех. Слова со временем сотрутся, но в них не будет лжи.
Руфус катит велосипед по мокрой и грязной тропинке, оставляя за собой следы шин. Я иду следом и, с каждым шагом удаляясь от мамы и собственной могилы, ощущаю, как все мои внутренности словно тяжелеют. Я знаю, что скоро сюда вернусь.
– Допустим, в судьбу я поверил, – говорит Руфус. – Заканчивай теперь рассказ о загробной жизни.
И я заканчиваю.
Человек должен бояться не смерти, он должен бояться никогда не начать жить.
– Марк Аврелий, римский император
Матео
12:22
Двенадцать часов назад я получил предупреждение, что сегодня умру. По-своему – так, как свойственно Матео, – я уже попрощался с кучей людей: с папой, лучшей подругой и крестной дочерью, – но самое главное, я попрощался с Прежним Матео: он остался дома, когда Последний друг увел меня с собой в мир, который хочет свести с нами счеты. Руфус очень многое для меня сделал, а потому я готов сразиться с любыми преследующими его демонами. Мы разве что не можем выхватить из ножен пылающие мечи или достать кресты и метательные звездочки по совместительству, точно как в фэнтези-романах. Руфус помог мне одним своим присутствием, и мне, возможно, тоже удастся помочь ему в минуту душевной боли.
Двенадцать часов назад мне позвонили и сказали, что сегодня я умру, но теперь я чувствую себя гораздо живее, чем когда-либо прежде.
Руфус
12:35
Я понятия не имею, куда ведет меня Матео, но не сопротивляюсь. Дождь кончился, и теперь, подремав в метро на обратном пути в центр города, я чувствую себя перезаряженным и готовым к новым свершениям. Тухло, что мне ничего не приснилось. Но ведь и кошмара не было – уже
