class="p1">– Ясно, – вздохнул Джонс. – Что же теперь?
– Продолжим расследование. Мистер Джонс, позвольте вас спросить. Сестра-хозяйка неоднократно обращала ваше внимание на то, что Чарли Кавендиш издевается над детьми, на опасность, которой подвергаются его жертвы. Почему вы не выгнали Чарли из школы?
Директор вновь вздохнул. Неловко поерзал в кресле.
– Чарли тщательно заметал следы.
– Мистер Джонс, у меня нет опыта управления школой, но во время расследования под моим началом работает целая команда. Я всегда четко вижу, когда один из подчиненных ведет себя плохо по отношению к другому. Имя Кавендиша наверняка всплывало, причем неоднократно. Объясните, пожалуйста, почему вы предпочитали игнорировать его поведение?
– Отец Чарли – известный и важный юрист; дядя входит в попечительский совет… – Голос Роберта Джонса оборвался. – Что я мог сделать?
– Например, поставить благополучие вверенных вам детей на первое место, – холодно ответила Джаз. – Судить о ваших директорских компетенциях – не мое дело, но если миссис Миллар обратится с историей о травле сына в прессу или суд, вашей репутации придет конец. И репутации школы – тоже.
– Да. – Роберт помолчал. – Прискорбная ошибка с моей стороны, согласен.
Джаз посмотрела на часы.
– Хотела также предупредить: сегодня мы сообщим о смерти Хью Данмана прессе. Советую вам организовать собрание и рассказать о случившемся, прежде чем люди прочтут новость в газетах. Вас наверняка обрадует тот факт, что коронер однозначно подтвердил самоубийство. В настоящее время нет оснований связывать смерть мистера Данмана со смертью Чарли Кавендиша. Можете донести это до учеников и сотрудников. Я возвращаюсь в полицейский участок Фолтсхэма, теперь мы будем вести расследование оттуда. Однако на всякий случай в школе остаются сержант Роланд и пара его людей.
Джаз кивнула директору, испуганно съежившемуся в кресле, и вышла.
* * *
Себастьян Фредерикс сел за письменный стол и отпер выдвижной ящик. Вынул конверт, полученный сегодня утром. Перечел письмо.
«Уважаемый мистер Фредерикс,
В отношении имущества покойного эсквайра Хью Рональда Данмана.
Мы представляем покойного мистера Данмана и являемся доверенными лицами по распределению его имущества. Прошу вас связаться со мной и назначить встречу в нашей конторе, чтобы обсудить завещание мистера Данмана, которое касается вас. Если вы будете так любезны и позвоните нам в ближайшее время, мы уладим дело к взаимному удовлетворению, вашему и мистера Данмана.
Разрешите воспользоваться возможностью и выразить вам глубокие соболезнования.
Надеюсь на ваш скорый ответ.
С искренним уважением,
Томас Сандерс
Адвокат».
Письмо пришло утром и поразило Себастьяна своим содержанием. Хотя он и учился у Хью в этой самой школе, а позже немало лет работал с ним как с коллегой, но дружбы со стариком не водил. Скорее наоборот, испытывал определенную неприязнь к чудачествам Данмана. Тот, вне всяких сомнений, был геем, а Себастьян, невзирая на политкорректность, никогда не понимал гомосексуальных склонностей.
Да и, честно говоря, он считал неприязнь взаимной.
Какой смысл гадать? Через пару дней состоится встреча с адвокатом. Если Данман завещал что-то Себастьяну, это будет большим сюрпризом. Себастьян свернул письмо, спрятал в конверт и потрогал кольцо на мизинце. Откинулся назад, провел ладонью по волосам. Дыхание чуть сбилось.
Снимать кольцо больше не придется, никогда.
* * *
Изабелла Шерриф была женщиной выдающихся объемов. Она одевалась в просторные длинные платья в восточном стиле, дополняя их шарфами и бусами, и носила волосы распущенными, ее роскошная золотисто-каштановая грива доходила до талии.
В Скотленд-Ярде Изабеллу прозвали Сорокой – она обожала блестящее. На всех ее пальцах красовались кольца, а на запястьях при каждом движении позвякивали бесчисленные браслеты.
Джаз восхищалась Изабеллой за оригинальное чувство стиля – и за несравненное психологическое мастерство. Иззи редко ошибалась. Нортон ей доверял; свидетельства Иззи в суде помогли уличить многих преступников и не раз сыграли решающую роль.
Войдя в комнату для допросов, Джаз поймала себя на мысли, что Иззи для полноты образа не хватает лишь хрустального шара.
– Дорогая! – Иззи раскрыла объятия. – Дай-ка посмотреть. Ну и ну, воздух Норфолка тебе на пользу. Выглядишь чудесно!
– Спасибо, Иззи. Я так благодарна тебе за приезд. Мы сейчас как последний военный кордон в пустыне. Дело обещало быть простым, а разрослось до внушительных масштабов.
– Оно всегда так, – улыбнулась Иззи. – За пределами мегаполисов преступления тоже происходят, хотя наше городское начальство думает по-другому. Самобытно до ужаса, правда? – Иззи широким жестом обвела комнату. – Будто попала в шестидесятые, на съемочную площадку «Диксона из Док-Грина».
– Местные возразили бы, что дело в финансировании; оно уходит в большие города, – пояснил Майлз. – Ребят можно понять. Здесь, конечно, даже не участок, а участочек, но все равно жутко не хватает людей и оборудования.
Иззи потрепала Майлза по щеке:
– Ах ты мой сердобольный. Просто загляденье, когда сердишься. Так бы и съела. А ты, Джаз?
Майлз покраснел, а Джаз, оставив реплику без ответа, подтянула к себе стул и села.
– Ну что, ты уже видела подозреваемого?
– О да. – Изабелла поудобнее устроила на деревянном стульчике свою пышную фигуру. – Я беседовала с мистером Милларом сорок пять минут.
– И?
– Как известно, в подобных делах не бывает стопроцентной уверенности, однако должна сказать следующее: если он убийца, то я готова съесть весьма внушительную попу своей тетушки Мадж. Я провела обычные устные психометрические тесты, использовала собственный запас каверзных вопросов, и, по моему твердому убеждению, Дэвид Миллар – не склонный к агрессии, реактивный человек, чей стиль поведения совершенно не подходит для предумышленного убийства.
– Он ведь якобы был пьян?
– Опять же: спонтанное нападение более вероятно, чем следование плану. Нет. – Иззи покачала головой. – Не верю, не верю ни капельки.
– Даже ради защиты сына? – не унималась Джаз.
– Сын для Миллара – свет в окошке, сомнений нет. Будет очень интересно встретиться с мальчиком завтра, осмыслить ситуацию. Понимаешь, я не оцениваю техническую сторону дела или доказательства. Я высказываю тебе свое профессиональное мнение: даже если отбросить наглую ложь о привычке таскать с собой аспирин, предложенное Милларом объяснение не выдерживает критики. Бедняга. Похоже, ему пришлось очень несладко.
– По-прежнему остается вопрос: зачем Миллару признаваться в убийстве, раз он не убивал?
– Думаю, тому есть два альтернативных объяснения. Первое: Миллар кого-то защищает, и этот кто-то может быть только его сыном, с которым я пообщаюсь завтра. Второе, не менее реальное: поведение Миллара – крик о помощи. Боже, сколько раз я видела подобное! Человек доходит до предела и в отчаянной надежде привлечь к себе внимание признается в том, чего не совершал. Пусть Дэвид Миллар и не убийца, но это не означает, что он не утратил связи
