Кто там шепчется за дверью?
Подтолкнув вперед Пакизу, Сима медленно закрывала за собой дверь палаты.
- Привет, товарищ геолог!
- Что это, бред? Галлюцинация?
Опираясь на здоровую руку, Васиф привстал с подушек.
18
Разные люди по-разному спрашивали Васифа за рубежом-откуда он? Отвечал коротко - "советский гражданин". Когда об этом же спрашивали его в России, он называл себя бакинцем. Но нигде не говорил, что родился и вырос в Раманах. Кто знал Раманы, если такого названия ни на одной карте Советского Союза нет... Но когда он говорил или думал о родине, ему представлялись именно Раманы, небольшой холмистый поселок, где каждый уголок, остатки старой крепости, озеро, подернутое нефтью, маслянистые, ржавые от нефти уголки меж сложенными из камня заборами - все, каждая малость бесконечно дорога его сердцу.
Когда-то село славилось сочным ароматным виноградом, медово-сладким инжиром. Но впоследствии зеленый этот участок со всех сторон потеснили буровые, сосущие нефть. Казалось, все здесь пропитано нефтью. Земля, дома, зачахшие сады. И люди...
Но для Васифа, немало повидавшего в годы странствий, родной поселок был прекрасней всех столиц мира.
В далекие времена Раманинская крепость, заложенная в четырнадцатом веке, являлась бастионом одного из бакинских ханств. Вокруг стен крепости полегло немало захватчиков. Зарастали травой одни могильные холмы, появлялись другие.
В годы царского произвола поселок на отшибе стал прибежищем тайных сходок подпольщиков, революционно настроенных рабочих. Ржали сытые жандармские кони меж могильных камней, метались под каменными стенами крики смертельно раненных... И снова свистит ветер в проемах старой крепости, заросшей бурьяном.
Вернувшись на родину, долго плутал Васиф по кладбищу, так и не сумев разыскать могилы отца и матери. Пришлось обратиться за помощью к Оруджгулу.
На первую премию, полученную в Кюровдаге, он установил надгробные камни на их могилах...
- Вот здесь. - Васиф подвел Пакизу к скромным плитам из камня.
Пакиза положила на каждый по букетику нарциссов.
И здесь, в этом печальном углу, чувствовалось дыхание весны. В буйной зелени меж надгробных камней заполыхали головки маков, на голых еще ветках деревьев шумно возилась стая скворцов. Ссутулился, будто меньше ростом стал Васиф рядом с дорогими могилами.
- Не надо так... Посмотри вокруг, сколько смысла в этом весеннем дне.
Васиф кивнул ей, потер дергающуюся бровь.
- Я понимаю, когда-нибудь это случилось бы, смерть неминуема. Но как подумаю, что умерла она, оплакивая меня, не могу смириться. Если бы хоть знала, что жив я, жив! Сейчас, в эту минуту, я готов молиться о том, чтоб дошел до матери мой голос, твоя улыбка, наше счастье. Хорошо, сказку придумали люди о "том свете". О награде за наземные муки и возмездие за зло. - Он медленно оглядел кладбище. - Сколько поколений здесь, сколько людей... Волновались, любили, ненавидели, А сейчас лежат рядом. Друзья и враги.
И верно послужившие людям, и предатели. И солнце одинаково греет их могилы, и цветы одинаково распускаются. Здесь есть и могила негодяя Абдулали*. Того самого, что брата своего двоюродного, Мустафу, выследил и подло убил. Одно утешение - мало таких.
______________ * Персонаж из повести "Усатый ага".
- Смотри, Васиф, и здесь нефть!
- А-а, это остатки озера, где мальчишками добывали нефть, чтоб заработать несколько грошей. Можно сказать, хлеб насущный давало нам это озеро. И домой топливо отсюда таскали.
- Да, я помню. Ты говорил. И про Ибиша помню, который утонул здесь, охотясь за куликом. А где остальные - ну, те, что с тобой бегали на озеро?
- Одни не вернулись с войны, другие работают. Знаешь Героя Труда Баба Бабазаде? Он из тех, кто открывал Бузовнинское месторождение.
Задумавшись, Васиф медленно шел вдоль крепостных стен. Пакиза дернула его за палец.
- Ну, что голову повесил? Смотри, даже старая крепость готовилась к встрече с тобой! Все дыры в ее благородных стенах залатаны, даже бойницы реставрированы. И все для чего? Чтоб только ты обрадовался, вернувшись домой!
Разговаривая, они поднялись по осыпающимся ступенькам на крепостные стены, откуда открывалась панорама промыслов. Васиф попытался разглядеть вдали свой старый дом, но его заслонили новые многоэтажные здания, автоматически управляемые буровые.
- Нет, я должен его найти, - пробормотал он и увлек Пакизу вниз, в поселок.
Пакиза уже начала спотыкаться от усталости, когда Васиф наконец привел ее к старому большому дому.
- Здесь! - Голос его дрогнул. - Вот эти два окна с белыми занавесками. Только занавески другие. У нас были розовые, ситцевые. И герань у мамы цвела на окошке. - Он заглянул во двор, где возилась детвора. - А дерево, наше тутовое дерево, высохло. Как видишь, пенек один остался. - Он снова помрачнел. - И мальчишки другие, и двор чужой стал.
- У меня болят ноги, - устало сказала Пакиза. - У меня скоро все заболит от твоего настроения. Я вот еще послушаю, послушаю и зареву.
Васиф улыбнулся, обнял ее за плечи.
- Прости, родная. Что делать, это моя первая встреча с весной, с поселком, с этими вот окнами...
Вскарабкались на выступы. Пакиза присела на траву, скинула новенькие лодочки.
- А теперь вспомни что-нибудь веселое.
- Внимание! - Васиф нагнулся, сорвал цветок одуванчика. - Смотри, как похожи на солнечные лучи его лепестки. Я вспомнил, как любила убегать сюда с нами Сейяра. Вы тогда жили тоже здесь, в Раманах. Ты еще была совсем маленькая, топать начинала. А мы... все мальчишки, были влюблены в Сейяру. Она нам ни в чем не уступала, лазила по скалам, как коза. Случалось, и в драки лезла. Так кулаками работала, будь здоров! Однажды заявила, что ей нужен букет цветов, в школу отнести на праздник. Ну, мы, как верные рыцари, бросились на скалы. А она идет себе внизу, косички заплетает, расплетает. Я первый принес ей букетик одуванчиков. Все коленки расцарапал. Протягиваю. Жду благодарности. А она губы поджала, покрутила мой букетик и отбросила. Такое меня зло взяло! "Ты что, говорю, сума сошла?" Она встала, плечиком дернула. "Ненавижу, говорит, эти желтые цветы". - "Почему?" - "Желтый цвет нехороший, несчастливый". Я глаза вытаращил. "Какой такой несчастливый?" "К измене", - говорит. "А какой счастливый?" - спрашиваю. "Красный, говорит. - Красный - это любовь". И пошла домой. В этот вечер я для нее оборвал первые, только что распустившиеся в саду у соседа, розы. Ну и всыпал мне за это отец. Но... как видишь, не помогло.
- Вот сейчас встану и надеру тебе уши за такие приятные подробности.
Пакиза встала, но Васиф в несколько прыжков поднялся еще выше.
- А, испугался?! Для Сейяры он цветы рвал, а меня таскает по скалам, упиваясь воспоминаниями.
Через несколько минут Васиф вернулся и протянул ей маленький, не успевший еще распустить лепестки тюльпан.
- Я всегда любил тюльпаны и никогда еще не дарил никому. Тебе первой. Когда-то их было здесь много-много. А сейчас нефть глушит. Как обещают наши градостроители, в будущем весь Апшерон будет цветущим садом. Каждый клочок земли, не занятый буровыми, будет озеленен. Дожить бы, увидеть... Леса нефтяных вышек вперемежку с зелеными парками. Как ты думаешь, мы придем с тобой сюда через много лет?
- Как ты смеешь сомневаться? - сердито ответила Пакиза. - Я притащу с собой всех своих внуков и покажу это историческое место. И скажу им, что на этой скале... На этой скале один сумасшедший раманинец...
Поцелуй Васифа помешал ей договорить.
19
В белом платье, с сверкающей волной черных волос, свободно падающих на плечи, Пакиза была очень хороша. Прохожие глядели ей вслед, и даже старики, поглаживая осанистые бороды, восторженно цокали языками. Две девушки с промысловой конторы недобро улыбнулись, здороваясь, а потом зашептались голова к голове.
"Не на работу, девчонки, иду. К любимому... Не судите строго, девчонки..."
Дверь в квартиру Васифа была полуоткрыта.
Пакиза постучала.
Ни звука. Она постучала сильней. Никого. "Неужели, не окрепнув еще после болезни ушел куда-нибудь?"
Поколебавшись, она осторожно скользнула в дверь. Комнаты неприятно удивили пустотой, необжитостью.
"Наверное, спит в маленькой комнате. Сейчас я его разбужу".
Она положила на стол сумочку и свертки, подошла к сундуку.
"Динг-динг-длинг, - пропел замок. - Динг-динг-длинг".
Васиф, вернувшись от соседа, с порога наблюдал эту забавную сценку, а замок все пел, пел.
- Кто посмел нарушить покой волшебного сундука? - грозно пророкотал его голос в пустой комнате.
Обернувшись, Пакиза торжественно вскинула над головой массивный ключ.
- О повелитель недр, земных духов, степей и гор! В моих руках ключ от твоего сердца.
Васиф церемонно раскланялся, сложив руки у груди.
- Властью, мне данной от бога, разрешаю тебе хранить ключ.
- Да не сменишь ты милость на гнев, - едва сдерживая смех, в тон ему ответила Пакиза. - Да не откажешься ты отведать халвы, которую прислала тебе мать моя Наджиба, и еще пирожков теплых с мясом и жареного цыпленка, приготовленных руками сестер моих - Сейяры и Перване...
