Почему тогда вздрагиваешь да в окна пялишься? Смотри, соседка моя тебе травок волшебных насобирала, для душевного покоя и ясного внутреннего зрения, сказала. Завари чаек себе да пей, родимый, – она вытащила заветный пакетик с травами из широкого кармана юбки.
– Соседка? Ведьма Михеевна, что ль? – молодецки заржал Никита. Бабушка обиделась:
– Молодой ты еще, глупый. Скажешь тоже – ведьма. Наговариваешь на женщину, а она всего лишь травки разные знает. А то, что вдали от дорог держится, – так люди разные. Ты вон вообще из дома не вылезаешь.
– Ой, все! – вздохнул Никита и с надеждой посмотрел на часы.
Бабушка тоже взглянула на стрелки часов, но с горечью: «Ох, не терпится внучку одному остаться… В кого он таким букой уродился?» И засобиралась.
Закрыв дверь, Трэш по привычке постоял, уставившись бездумно в глазок: он называл это «перезагрузкой». Потом подошел к окну и чертыхнулся со злой ухмылкой, потому что бабушка, не изменив себе, уже сидела на лавочке с очередной соседкой и перемывала (ему! кому же еще?) косточки. Следующие несколько минут Никита высматривал хозяйку кофейни; чем-то она напоминала ему мать: то ли веселым нравом, то ли объемной грудью, к которой так хотелось прислониться и забыть обо всех проблемах этой жизни. Нет, показалось… Не она. Эх, пора работать!
Возвращаться к игре, которая так живо напоминала об участи родителей, было больно. Они погибли именно из-за такого безумца, выскочившего ночью на проспект: отец пытался избежать столкновения и выкрутил руль, но, увы, не справился с управлением и влетел в столб. Вспоминая закрытые гробы, в которых хоронили родителей, Никита каждый раз во время теста ловил себя на мысли: а что, если такие «бессмертные» существуют на самом деле? Что в действительности случилось на ночном проспекте?.. Иногда из-за таких мыслей не хотелось жить.
Однако хотелки хотелками, а работа сама себя не сделает. Пришлось возвращаться к тестам. Еще несколько часов, до самого вечера, Никита, не отрываясь, гонял «бессмертных» по всему игровому миру, с особым наслаждением отбивая у них украденные тела в локации «Внутренний двор». Это была любимая локация, придуманная Никитой и одобренная главным разработчиком: двор родного дома, перенесенный в оригинальную игру с точностью до бабушки на лавочке. И деревья, и детская площадка, и кофейня, и даже NPC 3 – все было преобразовано в числовые и буквенные коды и филигранно внесено в тело компьютерной игрушки.
– Н-на тебе, на, коз-злина! – бормотал Трэш сквозь зубы, в очередной раз восстанавливая справедливость. Чай с «волшебными травками», удивительным образом остававшийся теплым, действительно держал нервы в узде. Иначе Никита опять орал бы, как резаный, и опять пришлось бы ругаться с симпатичной соседкой сверху. А так вовсе не пришлось психовать, только все грустнее и грустнее было на душе. «Зачистив» локацию от «бессмертных», парень почесал довольно объемное пузо, выключил компьютер и снова подошел к окну, прихлебывая остатки чая.
Вечер плавно переходил в ночь. Уже скрылось солнце за неровным, как будто обломанным краем горизонта, составленным из утыканных освещенными окнами многоэтажек. Ветер ощутимо посвежел, а двор наполнили ночные звуки: шарканье, смех, стрекот сверчков и редкий шелест шин на главной дороге.
Никита поймал себя на том, что внимательно присматривается к каждому пешеходу, так или иначе оказавшемуся в районе дороги. Как в только что оставленной игре, он примерял на людей роль «бессмертных», автоматически просчитывая для иногда проезжающих машин траекторию удачного пересечения локации.
– Как странно, – сказал он вслух по привычке одинокого холостяка, – их становится все больше, этих больных на всю голову пешеходов. Которые вообще не смотрят, куда идут. Вижу цель, не вижу, препятствий, верю в себя, блин. И чешут прямо вперед, как зашоренные. А что, если… – тут Никита задумался надолго. Он вообще соображал небыстро, зато уж если до чего-то додумывался, то это было нечто потрясающее. И действовал он потом без раздумий, строго по выбранному плану. – А что, если это в натуре бессмертные?
То ли количество наигранных часов, то ли волшебный чаек, но такая мысль показалась Никите вполне вероятной. Ведь не просто так вот тот мужик в ярко-синем костюме выперся на середину дороги, остановился и осматривается. Вдруг он и есть из тех зловещих призраков, угаданных несколько лет назад? Придумка понравилась, и Трэш машинально приложился к кружке, хотя в ней оставались уже только травинки.
Отплевываясь и вслух поминая бабушку с подружкой Михеевной, Трэш еще раз взглянул в окно – и замер. Прямо на стоящего посреди дороги мужика в синем несся небольшой светлый автомобиль. Водитель явно нервничал, машина поворачивала то вправо, то влево. А мужик в синем «устал» стоять на месте и, как будто совершенно не видя опасности, медленно двинулся наискосок к тротуару.
Скрип тормозов. Удар. Подскочившее над капотом тело.
Никита инстинктивно зажмурился. Показалось, что на своем четвертом этаже он услышал тупой стук тела о стекло. Что делать? Звонить в полицию? Никита приоткрыл один глаз и ахнул: светлая машина резво удалялась от места аварии. «Вот блин, и чо делать? Надо мужика спасать – наверное, его отшвырнуло в кусты», – парень еще раз, уже пристально, обшарил взглядом дорогу, но тела нигде не было видно. Хотя, стоп: что это? Ближе к кустам он заметил пятно, но было оно значительно меньше давешнего мужика и… белое? Трэш сбегал за биноклем и всмотрелся.
Женщина. На дороге лежала женщина в… да, белом, скорее всего, платье. Ночь не давала рассмотреть детали, но светлое платье с ярко-синим костюмом спутать не получалось. Да и объемы не совпадал: лежавшая казалась вполне стройной, а мужик был довольно толстый. «Намного толще меня», – мелькнуло в мыслях Трэша, пока он сбегал по ступенькам подъезда. Пусть, потом можно разобраться, главное – помочь пострадавшему. Или пострадавшей. Или кто там…
Добежав до места происшествия, Никита остановился и потряс головой. Под кустом никого не было. Не было крови, осколков, поломанных веток – ничего. «Да как так-то?» Парень ошалело заозирался и вдруг увидел возле детской площадки медленно удаляющуюся женщину в белом. Она шла как-то странно, можно сказать, ковыляла, то ускоряясь, то замедляясь, как будто училась ходить. «Этого я в дополнении не учел, кстати, – промелькнула мыслишка, – после такой подмены к новому состоянию привыкнуть надо. Конечно, хромать будут».
– Девушка, постойте, – опомнившись, заорал Трэш во всю глотку и рванул к ней. – Девушка!
Женщина в белом неожиданно села прямо на асфальт и, ощупывая себя, громко, навзрыд заплакала.
– Девушка, что с вами? Вам помочь?
Глупый вопрос, конечно, но Никита подозревал, что ничего другого она в таком состоянии и не услышит. Он присел рядом, заглянул в опухшее лицо, пытаясь встретиться глазами, и при этом все повторял свои «глупые» вопросы. В
