инстинктивно посмотрела в сторону спальни.
Уэйд забрал у нее бокал и поставил на стол.
– Ну прямо мои мысли.
Они потянулись друг к другу. Оба уже были голыми, когда добрались до спальни. Они рухнули на матрас, и старая кровать протестующе заскрипела. Энди отдалась волшебным прикосновениям Уэйда, готовая позволить мужчине увести ее в иной мир.
Обычно Дина любила свой дом. Он принадлежал ей: достался от тети и дяди. Это больше, чем просто наследство, – Дина считала, что заслужила дом. Забрав ее к себе, они очень ясно дали понять: от нее ждут, что она станет ребенком, которого они всегда хотели. И любой намек на то, что она дочь своей матери, недопустим.
Она сделала все возможное, чтобы стать идеальной. Была вежливой и опрятной, получала хорошие оценки, помогала по хозяйству. Дина изучила историю дома. Знала, какие предметы были антиквариатом, а какие копиями. Она понимала, как важно всегда быть готовой к неожиданным гостям. То, как все выглядит, гораздо важнее, чем то, чем оно является на самом деле. Этот дом был ее королевством. До поры. Дина переехала сюда в десять лет и впервые с тех пор ощутила себя не в своей тарелке. Она чувствовала себя так, словно позорный прожектор следует за ней, освещая ее унижение.
Ей не спалось. Она вернулась в свою спальню, где заперлась в ванной. Из самых темных глубин шкафа извлекла щетку с длинной ручкой, встала под душ и принялась оттирать каждый дюйм тела в тщетной попытке смыть свой позор.
В канализацию стекала кровь. Когда Дина наконец вышла из душа, ее тело было покрыто кровоточащими ранами. Ночь она провела в муках. Утром перевязала самые страшные язвы и надела рубашку с длинным рукавом, чтобы скрыть улики. Но даже постоянная боль не смогла стереть из памяти отказ Колина.
Она обнажилась, а он отвернулся. Она предложила все, что у нее было, но этого оказалось недостаточно. Ее оказалось недостаточно.
Ее всегда было недостаточно – Дина всегда знала, что живет взаймы. Жить с Колином – все равно что жить с тетей и дядей. Она понимала, что в любой момент ее могут отправить восвояси. Но со временем она подстроилась, стала удобной. Дина думала, что достаточно быть идеальной, но нет. И теперь она не знала, как стать такой, какую Колин еще мог бы захотеть.
– Мамочка?
Дина обернулась и увидела Люси, стоявшую у входа на кухню. На этот раз она не заметила ни уродливых очков, ни слишком больших глаз. Но различила страх в том, как слегка подрагивали губы дочери.
– Что случилось?
– Сегодня днем у меня вечеринка. Помнишь, ты сказала, что я могу пойти.
У Дины сжалось сердце. Она услышала свой собственный голос – наполовину умоляющий, наполовину напоминающий. Молчаливая мольба не менять правила, не наказывать ее за то, что набралась смелости спросить. Люси было столько же лет, сколько ей, когда ее мать в последний раз сорвалась. То избиение, из-за которого соседи обратились в полицию, изменило все. Дина считала, что сломанная рука и ушиб ребер стоили того, чтобы наконец-то обрести свободу. По крайней мере, тогда она думала именно так. Теперь же встал вопрос: а была ли она когда-нибудь свободной? Или просто сменила один вид насилия на другой? Дина выдавила дрожащую улыбку.
– Да, Люси. Я помню. Рада, что ты идешь на вечеринку. Я знаю, тебе было тяжело, когда уехала твоя самая близкая подруга.
На лице Люси отразились эмоции. Надежда, облегчение, затем настороженность, будто она не была готова поверить, что получит желаемое, ничего не заплатив.
– Во сколько ты должна там быть? – спросила Дина.
– В три. Мы будем играть в боулинг, а потом ужинать.
Сказав это, девочка вздрогнула.
Правильно, подумала Дина. Потому что на ужин будет пицца, куриные палочки и бог знает что еще из нездоровой пищи.
– Там должен быть торт, – сказала она. – Какая же вечеринка без торта?
– И мороженое, – улыбнулась Люси.
– Нужно и то и другое. – Дина сделала глубокий вдох. – Мы выедем в два тридцать. Это даст нам уйму времени. Можешь взять телефон экстренной связи и позвонить мне, когда будешь готова вернуться домой.
Ни у одной из девочек не было собственного телефона, но Дина завела общий на случай поездок или подобных мероприятий.
Люси кивнула.
– Я буду очень осторожна с ним, мамочка. Обещаю.
– Конечно, будешь.
Люси улыбнулась и бросилась к Дине. Худенькие руки обхватили ее и крепко обняли. Девочка задела открытые раны, они буквально взорвались болью, и Дина ахнула.
Люси отпрыгнула назад.
– Извини, извини! Не сердись.
Прежде чем Дина успела что-либо сказать, девочка повернулась и побежала, словно за ней гнался дьявол.
«Не дьявол, – подумала Дина. – Мать. В этом доме это одно и то же».
– Эмма говорит, они с мамой собираются в Сиэтл в следующую субботу. Она просит меня поехать с ними, и я хочу попозже спросить папу. – Люси едва перевела дыхание, прежде чем продолжить. – А потом у нас был торт и боулинг, а Сара и Эмма хотели, чтобы я была в их команде.
Ярко-голубые глаза светились от счастья. Энди импульсивно наклонилась и обняла десятилетнюю девочку.
– Я так рада, что ты хорошо провела время!
– Я тоже.
Они сидели в крошечной импровизированной кухне Энди в мансарде. Окна были открыты, и мягкие звуки дождя создавали фоновую музыку для воскресного вечера, посвященного разговорам и украшению печенья.
Энди нашла уже испеченное сахарное печенье в продуктовом магазине поблизости. Набор включал глазурь и посыпку. Подумав, что к ней могут заглянуть ее маленькие соседки, она купила пачку. Также наполнила свой маленький холодильник, постирала белье, вымыла ванную – одним словом, постаралась чем-то себя занять. Потому что альтернативой были постоянные мысли о Уэйде. Та ночь была просто волшебной. Где-то после одиннадцати они наконец добрались до холодной пиццы. Потом вернулись в постель и занимались любовью, пока оба не выдохлись. Весь вчерашний день Энди была уставшая и измученная, но счастливая. Все напоминало ей о той восхитительной ночи.
Но утром воскресенья безумие тихонько прокралось в ее голову, и разум начал задавать вопросы. Почему он не позвонил? Разве он не должен был позвонить? Ему только секс нужен? Неужели он решил, что она легко доступна? Он не предложил ей снова встретиться, потому что они и так встречаются, или как?
Если же они не встречаются, то что это было? Дружба со льготами? Хочет ли она большего? А он? Уэйд уже много лет был вдовцом. Он похож на Мэтта? Неужели он будет водить ее за нос десять лет, а потом бросит и через две недели женится на ком-то другом? И почему, черт возьми, он не звонит?
Голос Люси вернул ее к действительности, заглушая звучащие в голове вопросы.
– Чем сегодня занимаются твои сестры? – спросила Энди, надеясь продолжить разговор и
