не свобода, Другой, это иллюзия! Лишь малая часть людей способна проявить силу и стать действительно вольными, жить так, как им хочется. Не соглашаться ни на пайки, ни на подачки, которые им все время суют, приучая служить, приучая к командам…
Говорил он так, словно констатировал истину, после которой нет никаких иных вариантов. «Наверное, точно также он разговаривал со своими десантниками в Приштине, — подумалось мне. — В ожидании, когда натовские войска ударят по ним.»
Алексей выпил остатки вина, с сожалением посмотрел на стакан, поставил его на стол и, наклонив на грань дна, с силой крутнул. С легким гудением стакан принялся вращаться, перекатываясь стеклянной гранью по полировке. Я замер и стал напряженно ждать, когда стакан не удержится, упадет и разбросает вокруг оставшиеся на дне капли вина, забрызгает и меня, и Алексея.
Не обращая внимания на гудевший стакан, Алексей с непринужденным видом вынул новую сигарету и, как и в прошлый раз, постучал ее концом по столу. Постепенно стакан замедлил вращение, затем отбил дном о поверхность стола мелкую дробь и умиротворенно затих.
Мое недавнее раздражение незаметно исчезло, я почти успокоился. Теперь компания моего нежданного гостя казалась мне даже занятной. «Это лучше, чем пялиться в телевизор, — заключил я. — И думать о неизбежном…»
— Поедем, Другой, катнемся по городу. Здесь, как я вижу, нам больше нечего делать, — сказал Алексей, неожиданно поднимаясь из кресла. Он бросил разочарованный взгляд на пустую бутылку и направился к двери.
Я тоже больше не мог находиться в тесных стенах, одиночество мне опостылело. Быстро собравшись, я выключил свет и покинул квартиру следом за ним.
Мы вышли на улицу. Перед домом стояла его «Мицубиси». Кузов машины отливал в темноте глянцево, жирно, казался в ночи большим полированным камнем. Двери автомобиля были не заперты, ключ торчал в зажигании. Мы влезли внутрь. Алексей включил двигатель и зажег фары. Как и тогда, в первый раз, длинноухий кругленький Будда, упершись в меня лукавыми глазками, с осуждением покачал головой. Я хлопнул дверью машины и в сердцах отвернулся. Мне отчего-то вдруг показалось, что Просветленный знает все про меня, что он видит всю мою подноготную…
Мы двигались с черепашьей скоростью, плутая по пустынным переулкам и улочкам. Алексей сидел свободно, уверенно, откинувшись на спинку сиденья. Молчал. Правую руку он расслабленно держал на руле, в левой дымилась зажженная сигарета. На улице было тепло и очень тихо. Легкий ветерок играл в кронах деревьев, шелестел, трепал мягкие листья. Со стороны реки доносились холодные влажные запахи. Птиц слышно не было. Изредка от заборов и из травы кричали сверчки и фосфорно, загадочно сверкали чьи-то глаза. Вышедшая луна висела над нами слева, в дымном звездчатом небе, снежно-ледяным подтаявшим диском. Мы достигли окраины города, спустились со склона к реке и поехали вдоль песчаного берега по бетонной дороге.
По правую руку от полотна объездной, на широкой песочной закраине, беспорядочно громоздились речные суда, разных мастей и калибров. Многие из них были разбитые, ржавые, давно и прочно увязшие в прибрежном грунте. Озаряемые тусклым сиянием морозной луны, они неясно чернели во тьме, мрачно и очень уныло. Иногда оттуда, с их стороны, до нас доносился пронзительный скрежет металла, походивший на тоскливый и жалостный вой. Эти горькие, слезные звуки напоминали мне жалобный стон какого-то неведомого мифического создания, чуявшего приближение своей неминуемой гибели. Стон его был невыносим для моего обостренного нервами слуха. Выпитое вино не спасало от тягостных мыслей…
— У меня в Москве есть старый друг, — неожиданно заговорил Алексей, продолжая задумчиво смотреть на освещаемую фарами пустую дорогу. — Он подрабатывает… ммм… как бы яснее сказать… В общем, образно выражаясь — свободным художником. У него медицинское образование, и за хорошую цену мой друг делает всем желающим шрамы. По прихоти заказчика, на нужном участке тела, с помощью скальпеля и измельченных в порошок специальных препаратов, он выполняет вполне реалистичные, даже красивые шрамы… Ведь шрамы, как считается, украшают мужчин, и их, как известно, любят и ценят женщины. Желаешь — рассеченная бровь или щека, хочешь — выразительный рубец на плече или груди. Видишь, Другой, — он взглянул на меня одновременно и со значением, и с иронией, — в наше время можно купить даже мужественность. Пускай и эрзац… Мой товарищ хвалится, что недостатка в клиентах он не испытывает.
Алексей замолчал и смачно сплюнул в окно.
— Современные хирурги восстанавливают женщинам девственность, делают новую грудь и изящные лица, а твой товарищ с помощью поддельных шрамов создает поддельную мужественность, — произнес я, рассуждая вслух. — Ничего удивительного для нашего времени.
Я высунул руку в окно и потрогал ладонью поток теплого воздуха. Алексей в ответ на мои слова еще раз сплюнул в окно.
Дорога вильнула влево и стала круто восходить в гору. На ее склоне величественно и гордо возвышалась большая кирпичная церковь.
Мы преодолели подъем, спустились по широкой, освещенной фонарями уже асфальтной дороге, свернули направо и поехали по центральной части Ханты-Мансийска. Когда машина поравнялась с одним из недавно построенных бетонно-стеклянных домов, Алексей снизил скорость. На фасаде здания молочно-голубоватым огнем ярко горела надпись «Клуб «Старый дятел». На первом этаже сквозь бреши в портьерах сочился тусклый неясный свет, и мелькали, сновали огни дискотеки. У подножия здания перед ступенями стояло несколько дорогих иномарок.
— Тоска, — произнес Алексей, отъезжая от здания.
Через квартал он возобновил разговор.
— У нас тут один человек делает очень приличные деньги на рыбе, — он положил обе руки на руль и отрывисто метнул в мою сторону взгляд. — Поставляет в Москву… Щука, муксун, нельма, стерлядки немного… Очень хорошие деньги. Парня Фармацевтом зовут… А почему, хочешь знать?
— ?..
— Помимо рыбы, у него имеется еще один интерес. Он в столицу возит одно забавное зелье. То, которое шаманы используют во время камлания. Остяки с его помощью изменяют сознание и путешествуют по верхним и нижним мирам. Такой странный парень. Рыбы мало ему…
— Что за зелье?
— Из трав…
— Что, какие-то редкие травы? — без особого интереса уточнил я. Мне было не очень и любопытно, шаманы, зелье какое-то, так спросил, разговор поддержать. — Они что, не растут в европейской части страны?
— Не знаю, может быть, и растут, а может, и нет. Хрен их разберет… Суть в том, что этот парень владеет исключительным правом на рецепт этого снадобья. Фармацевт вне конкуренции, монополист! Состав, знаешь, хитрый, секретный. В нем не столько придумки шаманов, сколько ноу-хау этого парня. Фармацевт внес в рецепт свои составляющие, которые заметно усилили действие зелья. А делиться секретом с партнерами, с теми, кому поставляет товар, парень не хочет. Он закупает у остяков по деревням нужные
