Вы спрашиваете, - за что я возвысил немецких воспитанников Колледжа Иезуитов?! За то, что мы вместе потребовали от этих католиков поставить нам кирху, - в противном случае мы отказывались заниматься. Иезуиты давили на нас. Обещали льготы, чины и награды. Потом они поместили нас в настоящее гетто -- подобье тюрьмы без света, тепла и положенной пищи. Мы могли получить это все, выйди мы из темницы. Но путь наш лежал через католическую часовню...
Поверьте мне, дети ранимее взрослых. Им так хочется тепла, дома и ласки... Мы плакали по ночам в нашем карцере. Но ни один из нас не предал Веры Отцов и основ лютеранства. И что бы там ни случилось, - я не верю, что кто-то из тех плакавших мальчиков -- когда-нибудь станет Предателем. За это я доверяю им абсолютно и они исполняют мои поручения государственной важности.
Что же касается прочих воспитанников... Все вы знаете, как мы относились к полякам. Если они застигали нас, - они нас убивали. Если мы их -- мы не оставались в долгу. Судьба была благосклоннее к нам и их больше нет. Просто -- НЕТ. Что же касается русских...
Господа, поднимите руки те, кто считает, что русский мужик, не несущий в жилах ни капли поляцкой крови и крестившийся в католичество -- не Изменник. И что этому РУССКОМУ, мать его так -- КАТОЛИКУ дозволительно занимать хоть какие-то должности в Российской, я повторяю -- РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ!"
Сенаторы зашумели, стали переговариваться, да обсуждать, но никто не решился отвечать на мой вызов. Тогда я крикнул в толпу:
- "Ну же! Не вижу рук!!!"- ответом мне было вдруг возникшее гробовое молчание. Тогда я, собирая бумаги с трибуны, сухо простился:
- "Спасибо. В сей тишине я вижу полное одобрение всех моих действий. Еще раз -- спасибо!"
И лишь когда я пошел на свое место, раздались первые робкие аплодисменты. Через мгновение сенаторы стали вставать и садился я в свое кресло под одобрительный рев и овацию. Всех сенаторов.
Что же касается прочего...
Я впервые оказался в казарме. Если вы живете в землянке с двадцатью иными ребятами, вы все совершенно лишаетесь частной жизни. Нельзя съесть больше чем остальные, отказаться убрать в свою очередь общую вашу постель, иль, к примеру -- не умываться.
Именно в ту зиму я впервые узнал, как пахнут другие и с той поры умываюсь три раза на день. С мылом до пояса. В конце недели -- любой ценой баня. Два раза в день я сам себе мою ноги вплоть до колен. Это всем кажется диким, но я приучил себя - самому надраивать свои сапоги. Если это делает кто-то другой, мне кажется, что они -- недостаточно вычищены. И каждый вечер я сам себе стираю портянки.
Это -- немного. Но весьма помогает мне (несмотря на мой возраст) хорошо выглядеть и все еще нравиться моим (уже старым) подружкам.
А в это же время крепостные лакеи все бегали за нашими славянскими визави, подтирая им то нос, а то -- задницу, а юные барчуки марали стишата, да спорили про смысл жизни -- с грязными сапогами. И эти грязные сапоги с угодливыми лакеями в России во всем! Начиная с ежедневных доносов всех и вся друг на дружку и кончая безобразным планированьем декабрьского мятежа!
А еще Император Август писал, что в человеке все связано, - коль Меценат декламировал собственные стишки распоясанным, так и получались они у него -- "без рифмы, смысла и соли". Раз был Марциал в юности чьим-то наложником и паразитом (в римском смысле этого слова), так и стихи у него получались иль порнографией, иль хвалебными одами. Коль Ювенал не любил "инородцев", да всего нового, так и в стихах видна вся его желчь, - а я просто не верю, что Рим той поры -- так уж плох.
Не жил Ювенал на Руси, не видал наших реалий...
Всему приходит конец. Кончился, наконец, весенний семестр и нас распустили всех на каникулы. Тут-то меня и ждал первый сюрприз.
Я, честно говоря, сильно расстраивался из-за того, что отцу предстоит провести лето в столице. Но приезжаем мы всем кагалом (все - двадцать один человек!) в наш питерский дом, встречаю отца и сестру Дашку (ее привезли той зимой с двадцатью мальчиками тоже учиться, но -- при моей бабушке личною фрейлиной), а они счастливы до безумия и показывают мне бабушкино письмо, в коем сказано: "желаю вам провести лето полной семьей и жду осенью для дальнейшего обучения".
В первое время я не знал, что и думать! Ответ нашелся, когда я увидал Ригу собственными глазами. Я никогда не знал, что люди могут так радоваться: все улицы были начищены до парадного блеска, рижане пели и плясали, девушки обнимали и целовали на улицах случайных прохожих, а те смеялись и подшучивали.
Я впервые видал, чтобы все окна моего родного города были сплошь уставлены свежими цветами. Строгие уличные торговцы кормили прохожих бесплатно, да еще и благодарили за это, а те в ответ просили распить с ними кружку темного рижского пива.
Рига ликовала. Сбылась вековая мечта всех лифляндцев. В один солнечный, майский день наши стрелки внезапно, без объявления войны, пересекли Даугаву на всем ее протяжении и за девять часов взяли Курляндию, потеряв при этом семь человек. Сам Суворов, который хоть и не сомневался в превосходстве лифляндских сил над курляндскими, был потрясен примером такого блицкрига. Ведь курляндцы сопротивлялись отчаянно - их потери в сей мясорубке превысили полторы тысячи человек -- только убитыми!
А ларчик легко открывался: был в Англии человек. Звали его - Джеймс Уатт. Придумал он паровую машину с особыми клапанами. Бабушка моя всегда хотела приобрести такую, но продали ее только матушке, - чтобы она восстала против России.
Жил в Пруссии другой человек. Или вернее, - много людей. Они научились делать резцы из особого сплава и с их помощью точить оружейную сталь. А еще -- сверлить, да фрезеровать заготовки. И бабушка моя готова была отдать полжизни за секреты резцов, сверл, да фрезеров. Но ей их не продали. Зато матушке -- отдали задаром. Ради ненависти Латвийского Герцогства к великой России.
Жили в Швеции умные люди. Они придумали, как увеличить жар в топке и плавить особые сорта бронз и сталей. Бабушка хотела купить их секреты, но ей и это -- не продали. Зато матушка получила их за "невмешательство" ее войск в ход русско-шведской войны.
Когда же все это собралось в одном месте, на свет появился нарезной штуцер с картонною гильзой... Матушка моя не сделала ни единого открытия за свою жизнь. Но под ее руководством военная наука шагнула из дня вчерашнего в день настоящий. Во всех Академиях и военных училищах Историю Войн делят на три этапа:
- с древнейших времен до начала XV века, иль военное искусство до изобретения пороха;
- с начала XV до конца XVIII века, иль военное искусство прошлого времени;
- и наконец, - нынешняя эпоха -- век нарезного оружия.
Первое же массовое применение нарезных штуцеров и произошло весной 1794 года в день завоеванья Курляндии. Мы впрямь положили полторы тысячи курляндских солдат, потеряв только семь человек. Немудрено, - несчастные имели не больше шансов, чем голый индеец с дубиной против лошади и мушкета конкистадоров Кортеса!
Мушкет можно сделать вручную. "Гильзовый" штуцер - только на паровом станке с устройствами, отслеживающими толщину стали и глубину резьбы. Ну, а как удалось целиком машинизировать процесс производства оружия и гильз к этому оружию - дальше все пошло, как по маслу. Из Пруссии пришли патенты на картонную гильзу, из Бельгии на новый тип герметичного замка и - поехало.
В итоге мы получили нарезной "длинный штуцер", бьющий на четыреста пятьдесят шагов со скорострельностью - пять выстрелов в минуту. Против "гладкого" курляндского мушкета с дальностью выстрела - двести пятьдесят шагов при двух выстрелах в минуту.
Это была не война, это был не блицкриг, это был банальный массовый расстрел несчастных курляндцев задолго до того, как они могли броситься в штыковую.
Перевес в огневой мощи не только над курляндцами, но и над прочими был так велик, что во всех уважающих себя странах стали появляться паровые машины и сверлильные, токарные и фрезерные станки. Как грибы стали расти закрытые "университеты", в которых цвет местной науки стал создавать свои -национальные штуцера. Можно сказать, что событья в Курляндии дали толчок нынешней "гонке вооружений" и все те страны, которые не смогли "соответствовать", сегодня уже превратились в полуколонии индустриальных соседей.
Еще вчера Польша, Австрия, Турция, Швеция, Персия и Голландия числились в ряду "сверхдержав". Но сегодня они не могут тягаться с промышленной мощью и военной наукой Англии, Франции, Пруссии и России и фактически -- обречены влачить жалкое существование наших "клиентов". Недаром военную Историю принято делить на три этапа: точно так же, как и сегодняшние дела, прошлую "Военную Революцию" не пережили Бургундия, Византия, Венеция, Генуя, да "Второй Рейх" вместе с Великой Литвой... А ведь какими сильными, да богатыми они до поры выглядели!
Так было в то далекое лето... Именно тогда и случилось странное происшествие, после коего меня признали своим латыши.
