нет.
Наконец решила: «Нет, не поеду» — и пошла в горком комсомола. По старой памяти. Куда не раз ходила еще комсомолкой.
В горкоме было суетно и сумбурно, десятки людей бегали по лестницам и коридорам, толкали сейфы и ящики, жгли во дворе бумаги, и Лиза долгое время не могла ни к кому пробиться.
Потом ей повезло, она попала к давней знакомой — второму секретарю Любе Щипахиной. Та сказала: «Садись!», а сама продолжала говорить по телефону.
— Я в эвакуацию не поеду. Может, смогу принести какую-нибудь пользу здесь?
— Какую? — переспросила Люба Щипахина, замороченная своими делами.
— Я же горбунья, — Лизе нелегко дались эти слова. — И думала…
— Подожди, подожди, а пожалуй… — Люба ухватилась за Лизину не очень ясно высказанную мысль. — Все может быть.
Телефон трезвонил бесконечно.
В следующем перерыве между разговорами Люба Щипахина сказала:
— Сейчас позвоню в горком партии, посоветуемся.
Она набрала номер и долго кричала в трубку:
— Игорь, это ты? Ты — Игорь?
Будто тот был на другом краю света.
— У меня тут девушка одна, горбатенькая, понимаешь, — объяснила она. — Так вот у нее есть идея… Что? Да, я ее давно и хорошо знаю. Ты понял? И я так думаю. Да, да. Ладно, пришлю. Привет!
Лизе она сказала:
— Пойдешь в горком партии, к завотделом пропаганды. Орлов Игорь Венедиктович. Только не сегодня. У них там все расписано. А завтра к девяти. Договорились?
— Хорошо, спасибо, — сказала Лиза.
Наутро она была у Орлова. Он ей очень понравился. Серьезный, красивый, уверенный, хотя возрастом лишь чуть старше ее.
Они говорили очень долго, он дотошно расспрашивал ее о довоенной жизни, пытался даже убедить ее эвакуироваться, наконец, выговорившись сам и выслушав все Лизины доводы и ответы, предложил план: в случае оккупации города Лиза становится связной между городом и партизанским отрядом, который будет базироваться в ближних лесах.
Для этого ей нужно в первую очередь выехать из общежития и поселиться где-то в другом месте. Может быть, лучше всего в каком-нибудь подвале, в дворницкой. Сделать это необходимо немедленно. А потом обязательно съездить в лес. Это он берет уже на себя.
Игорь Венедиктович все провернул за один день. Договорился с горжилотделом, и вечером Лиза перебралась на улицу Красина в подвальную комнатку, бывшую дворницкую. Работник горжилотдела помог ей обставить комнату, благо в доме уже было много брошенных квартир. Соседки по общежитию (институт еще не уехал) с удивлением смотрели на неожиданный Лизин переезд, но она ничего не объясняла, а они не очень-то и спрашивали.
Наутро Лиза снова пришла к Орлову.
— Ну, устроилась?
— Ага, — ответила Лиза.
Березовая роща была прозрачна насквозь. Стройными рядами стояли деревья, словно приготовились к праздничному параду.
— Эту рощу нам помещик один оставил, — пошутил Игорь Венедиктович. — Был у нас тут такой Сквознов-Печерский. Не слышали?
Нет, Лиза не слышала.
— Рассказывают, интереснейший человек, — продолжал Игорь Венедиктович. — Хозяйство у него не ахти какое имелось, зато лес содержал в образцовом порядке. Консервировал грибки, ягоды, дикую грушу и яблоки, рябину красную и черную. Заводишко имел рядом с усадьбой. Рецепты сам составлял.
— Когда же это было? — спросила Лиза.
— Конец прошлого века, начало нынешнего, — объяснил Игорь Венедиктович. — А в городе у него красивый особняк был. На улице Салтыкова-Щедрина, знаете, где сейчас женская консультация. Увлекался литературой. Дома у него было нечто вроде салона. Причем взглядов придерживался весьма либеральных. К нему приходили и Достоевский, и Толстой, и юный Вересаев. Следил за дебютом Маяковского. Ездил на похороны Толстого в Ясную Поляну.
— А потом?
— До революции не дожил два года. Оставил завещание — завод передать крестьянам, что так или иначе получилось помимо него. Знаете, в Кузьминках? А в доме просил устроить литературный музей. Только, увы, мы никак не собрались. Правда, последние годы готовили кое-что и даже новое здание под женскую консультацию начали строить, да вот — война… Теперь уже после войны…
За березовой рощей начались посадки дубов и кленов, а дальше пошла ель.
Они ехали в лес на горкомовской «эмке». Водитель уверенно вел машину — должно быть, не впервой колесил по этим хорошо накатанным лесным дорогам, — видимо, тут часто проходили машины и телеги.
Минут через сорок по краям дороги начались заросли орешника, вдоль ручья тянулся невысокий ивняк.
Лиза не спрашивала, далеко ли еще, но Игорь Венедиктович словно угадал ее мысли:
— Теперь скоро. Вообще-то не часто партизаны располагаются так близко от больших городов. Но мы рискнули.
В густом лесу открылась поляна, на которой стояли две полуторки, трактор с прицепом и подводы. Несколько десятков мужчин и женщин копали землянки, пилили бревна, перетаскивали с телег и машин мешки с продовольствием.
На самодельном столе стоял патефон. Ляля Черная пела какой-то романс.
Игоря Венедиктовича тут знали многие. Одни подходили, здоровались, другие приветствовали его кивком.
— Пойдем, — сказал он Лизе и направился к одной из землянок. Она была готова.
Спустились вниз, в прохладу.
Землянка большая, пол устлан еловыми ветками, у входа плащ-палатка. Посредине большой стол с лавками по краям, сбоку нары в два ряда.
— О-о! — неожиданно вырвалось у Лизы.
Ей, маленькой, даже эта просторная землянка показалась чуть ли не дворцом.
— Это штабная, — пояснил Игорь Венедиктович, — а теперь сюда.
Он откинул плащ-палатку в противоположной стороне, и они попали в глубокую траншею.
— Будешь приходить сюда, — пояснил Игорь Венедиктович. — Когда потребуется, конечно.
По траншее они прошли в другую землянку, еще более просторную. Тут широкие нары были с двух сторон.
— Это санчасть или госпиталь, как хочешь, — сказал Игорь Венедиктович.
Дальше оказалась траншея под углом в сорок пять градусов.
— Там еще строят, — Игорь Венедиктович остановился. — В общем, все землянки соединяются окопами, а левее, за ручьем, — землянка с наблюдательным пунктом. Это приблизительно в километре отсюда.
Они вернулись к машине:
— Теперь поехали.
— В город, Игорь Венедиктович? — спросил шофер.
— В город с заездом во второй продмаг. — И добавил, обращаясь к Лизе: — Запоминай дорогу как следует.
В городе они остановились у магазина. Вернее, подъехали к нему со двора, с черного хода.
Игорь Венедиктович позвал Лизу с собой.
Они вошли прямо в кабинет директора, поздоровались.
— Давай мне все, что есть, начиная с муки, — обратился к директору Игорь Венедиктович. — Как, кстати, с мукой? Пуд дашь?
Директор ответил, что даст.
Тут же отвесил пуд муки, два килограмма сала, несколько батонов колбасы, сахар, крупу, макароны, соль, десять пачек чая, еще что-то.
Продавщица передвигала костяшки на счетах.
Лиза не знала, кому предназначались эти продукты.
— Да, а постное масло, — вспомнил Игорь Венедиктович. — Банка найдется?
Налили полную банку,
