Серяков.
Потом на грудь лежащего, на сцене, силача положили свилеватый березовый дровяной комелек и стали топором колоть, разделывать этот чурбан на дрова. И силачу хоть-бы, что он преспокойненько выдерживал удары на своей груди.
– Эт так-то и я сумею! – проговорил Никита Серяков.
Затем, на лежащего Дубровского, положили сбитый из досок щит, а на щит вворотили камень-дикарь весом пудов в тридцать и по этому-же камню мужики начали колотить пудовыми гирями. Колотили так усердно и бойко, что от гири, которой усердно орудовал Вагон, отвалилась рукоятка, а гиря гремя по сцене покатилась в угол. Видя это присутствовавшие в зале, бабы взвыли. Им подумалось, что это покатилась голова Дубровского отшибленная ударами гирь. Все облегченно вздохнули, увидя вставшего невредимым Ваню. Потом Дубровский приказал связать воедино три гири: два двухпдовика и один пудовик – в общей сложности пять пудов. Вцепившись за кончик веревочки зубами Дубровский одним махов, перекинул эту связку гирь через голову. В завершение представления, приступили к последнему трюку, который является гвоздем всей программы. Дубровский, на сцену пригласил, кузнеца Ивана Ивановича Мирашевского, изъявившего желание, испытать свое молотобойное искусство в выбивании гири из зубов силача. Чтобы убедится в точности прицеливания боя Дубровский попросил кузнеца продемонстрировать точность попадания увесистой кувалдой по гире, лежащей на полу сцены. Мирашевский высоко взметнув кувалду и с левши, с типичным «айканьем» с силой ударил ей по гире. Точность попадания была безукоризненной. И началось: Дубровский взяв в зубы кончик веревочки, на которой слегка покачиваясь повисла двухпудовая гиря. Публика притаённо приутихла: слышно только дыхание. Движением рук, силач приказал: «Бей!». Широко размахнувшись кувалдой, Мирашевский со всей силой ударил по гире, которая мерно закачалась от удара. Затаив дыхание люди следили за происходившем. В так качания гири последовал второй удар. Третий удар был не совсем по боку гири, а скорее с верху ее. И гиря из зубов силача выпала. В зале все дружно ахнули, и поднялась невообразимая кутерьма и споры. Вся публика в зале пришла в шумливое движение. Дубровский утверждал, что Мирашевский не правильно сделал третий удар: не дал гире остановиться и ударил не сбоку, а сверху. А публика орала, за Мирашевского. Особенно надрывался из публики Панька Варганов, намереваясь своим криком помочь Мирашевскому, выспорить у силача сто рублей, согласно афиши. Предвкушая дармовую изрядную выпивку Панька и не жалея своей глотки, неистово крича: «Правильно, Мирашевский выбил! Плати сто рублей!» Панька так надсадно кричал, что заглушал всю публику, Василий Ефимович, даже заметил ему: «Смотри Паньк, как бы от натужного клика, у тебя пупок не лопнул!» «Не лопнет! Мне его бабка-повитуха крепенько завязала, а то, что Иван Иванович, гирю выбил, это правильно! Одним словом пьем!» Дико выкрикнул в публику Панька, сладко облизываясь от мысли: вот-вот удачник Мирашевский поставит для мужиков ведро вина для выпивки начужбинку, с такого выигрыша! Ведь сто рублей это деньги большого достояния. Но спор на сцене затянулся и склонялся не в пользу кузнеца, Дубровский убедительно и спокойно выставлял свои аргументы против Мирашевского, за которого горой стояла в споре почти вся публика. А Дубровский один! Стоявший тут же на сцене его ассистент, в споре почему-то не активно защищал своего кумира, за что Дубровский обрушился на него с упреком и недовольством: Спор, при поддержки избача Кутлакова, решился в пользу Дубровского и денежный куш не был выдан. Панькин крик оказался напрасным.
Лотерея. Разыгрывание. Санька жених
Повелась в Мотовилове мода вещи разыгрывать. Да и на самом деле: разыгрывателю выгодно – с людей соберёт много денег, за какую-нибудь невзрачную вещь и выигравшему – лафа: за пару каталок, или за 50 копеек ввалится вещь. Какие-то посторонние люди, приехавшие в Мотовилово, решили разыграть какой-то музыкальный, заводной ящик, который достался Зиновым и многие ходили к ним послушать мелодично-приятную музыку исходящую из этого ящика. Сергей Лабин решил разыграть часы настенные с боем и граммофон с пластинками. Часы достались (очень кстати) Ивану Трынкову, а граммофон Кузьме Оглоблину. Иван Трынков не мог не радоваться часам с боем, на смену стареньким ходикам. Он повесил на стену эти выигрышные часы и любовался ими особенно. Его радовал мелодичный их бой. И граммофон, в вольной семье Оглобленых, где кишмя-кишат ребятишки, тоже оказался забавной штукой. Сначала на граммофоне играли все. Принеся домой выигрыш, первым его завел сам Кузьма, а потом заводить граммофон научилась вся его семья: от самой Татьяны до карапуза Петьки. Крутили за ручку все кому не лень. Вскоре иголки иступились, пластинки от царапанья гвоздями поизносились и стал граммофон не играть, а на разные манеры похрипывать и по собачьи лаять. Однажды, Петька крутнул заводную ручку не в ту сторону куда надо, а в обратную: от чего внутри ящика что-то хряснуло и граммофон играть перестал совсем. Вскрыли сами ребятишки стали его чинить и совсем зачинили – не играет граммофон да и только! И всей семьей придумали: граммофонную трубу, формой и красивой раскраской, похожую на нежный цветок тюльпана, приспособить для надворных детских надобностей, благо ребятишек-то в этой семье восемь душ. Кузьма, самолично прорубил, в задней стене избы дырку; просунул в нее тонкий конец граммофонной трубы и нужное приспособление готово! В широченный раструб; ребятишки с особым рвением стали мочиться и с большим интересом наблюдали, как за стеной в сенях, моча стекала в подставленное поганое ведро. Это приспособление выручало, особенно в морозные, ночи зимы: Не выходить же голопузикам, по всякому естественному поводу разутым во двор (валенок-то всего две пары на всю семью), а подходи к трубе и дуй во всю! Ребятишки, каждый за собой, горловину трубы затыкал тряпкой – и удобно и не тяжело! Разыгранная Григорием Ивановичем Даниловым гармонь досталась Савельевым. На розыгрыше, Минька и Санька не участвовали, так что когда им известили, что гармонь досталась им, они оба бросились бежать к Даниловым. Сашка уже имея у себя гармонь не против был иметь и эту выигрышную, но выигрыш оказался записанный номер Миньки. За раз, в доме Савельевых появилось две гармони: и у Саньки, и у Миньки. Музыкальным талантом братья не обладали: за все время Санька научился играть только «Златые горы» и «Коробочку». А Минька и этого не постиг. Он неоднократно брал в руки свою выигрышную гармонь, старался научиться хотя бы что-нибудь, но из его стараний ничего не получилось. Миньке пришлось объявить о продаже гармони. Покупатель на гармонь, вскоре выискался: Ванька-Кулёк из села Вторусского. Сторговались за 23 рубля! Это цена, почти стоимости коровы. Но для такого жениха, как Ваньке-Кулёк, на покупку гармони, всегда деньги
