действовать, пока он снова не погрузился в глубокий сон.
– А у тебя есть подруга по имени Вера?
– У-угу…
– А она хорошая? – моему коварству не было предела.
– Да, – ответил он вполне осмысленным голосом, и я успела испугаться, что он просто проснулся и решил провести меня. Но, перегнувшись через его плечо, я увидела, что выражение лица у него осталось тем же. Значит, спит, но говорит во сне. А система работает!
– А Вера красивая? – спросила я, затаив дыхание. Секунда показалась вечностью.
– Да, – ответил он без интонаций. Мне вновь показалось, да нет, я почти убедилась в том, что он действительно проснулся и разыгрывает меня. Поэтому я решила применить тяжелую артиллерию, которая должна была вывести из строя его спокойствие и сорвать весь розыгрыш. Да как он смеет так надо мной шутить?
– А если я сейчас разденусь и помогу раздеться тебе?
Если бы Леха не спал, он бы точно взорвался от хохота, и весь его план бы рухнул. Но Леха помолчал секунды две, обдумывая вопрос своим полусонным сознанием, а потом выдал гениальнейшую фразу:
– Не знаю, я спать хочу.
Давясь от смеха, я закрывала рот руками. Ай да я!
– Лё-ёш?
– М-м-м…
– Ты мне расскажешь, откуда у тебя большие деньги?
– Не-е…
– Это секрет? – я специально задавала наводящие вопросы.
– Угу-у.
– И никто не знает об этом?
– Угу-у.
Леха заворочался, покрепче обхватил подушку, зачмокал. Я поняла, что больше от него ничего не добьюсь, только разбужу, бедного. И вскоре задремала сама.
Миша стоял на углу какого-то здания, из которого я выходила. Ага, да это же вокзал, заметила я про себя. Мне нужно было уходить, я это понимала, поэтому, взглянув на него один раз, отвернулась и стала удаляться. Его образ был окутан слабым нежным сиянием, желто-розовым, теплым, как солнечный свет, бьющий ему в спину – позади него садилось солнце. Мишин образ был таким… таким родным и милым сердцу, что хотелось броситься к нему, развернуться и броситься, снова забыв обо всем, что есть в настоящем, снова все бросив, снова ошибившись.
Я перестала оборачиваться, зная, что он продолжает смотреть мне вслед своими добрыми голубыми глазами, с которыми связано так много счастья в моей жизни; зная, что он беззвучно, но настойчиво зовет меня, просит обернуться хотя бы еще разок. Прежде, чем я поддалась на эти просьбы, я успела отойти уже достаточно далеко. Я одумалась и побежала обратно, к нему, к родному, к дорогому, ведь он ждет, ведь он зовет меня, он хочет ко мне вернуться!.. Но там, где совсем недавно стоял Миша, никого не было. Стояла только коробка на земле, розовая, сияющая добром и тоской. Я нагнулась и открыла ее – в ней были ракушки, крупные бежевые ракушки, и они тоже светились, они были теплые и такие красивые. Сложно подобрать слова, чтобы описать их. Помимо ракушек были и еще какие-то незначительные мелочи, но я не обратила на них внимания. Мне будто кто-то отчетливо сказал, зачем здесь стоит эта коробка: это Миша приносит мне свои извинения и просит не забывать о нем, потому что хочет все вернуть.
Я распахнула глаза, все еще утопая в реальности волшебного и теплого сна. Кажется, из уголка глаза у меня скатилась крошечная слеза.
– Вера, убери свой вибратор из моей кровати… – сонно пробубнил Леха, переворачиваясь на другой бок.
– Иди-ка ты в жопу! – вяло отозвалась я.
Я проснулась окончательно, ощутив вибрацию сотового, и стала шарить по своим карманам, выполняя на кровати чудовищные акробатические трюки и почти столкнув Леху на пол. Он громко засопел.
– Да, кто это?.. – отгоняя сон, спросила я. Номер был неизвестный.
На том конце провода молчали, но я слышала дыхание. Почему-то я сразу поняла, что это мужчина. И мужчина непростой. Я напряглась и повторила вопрос. Да быть того не может…
– Здравствуй, – ответили мне виновато.
Оказывается, может!
Я подскочила на кровати, взмахнув руками и ногами. Резонанс получился замечательный. Леха с грохотом свалился на пол, но, кажется, даже сейчас окончательно не проснулся.
– М-миша? – заикаясь, спросила я.
Я все еще не верила. Вещий, воистину вещий сон!
– А, узнала. Значит, голос еще помнишь, – как-то устало сказал Михаил.
– Откуда у тебя мой номер? – сердито нахмурилась я.
Сейчас мне звонит не тот светлый человек, который мне только снился. Сейчас мне звонит гадина, которая впрыснула мне яд и даже не заметила этого. Все это я понимала, но все-таки была очень удивлена.
– Он у меня остался. Я его не удалял.
– Чем могу помочь? – металлическим голосом спросила я. Не к чему было сюсюкаться – надо было бросать трубку в тот же момент и менять номер. Но…
– Так… поговорить, – ответили неопределенно. Да не за этим он звонит, что я, не знаю разве этот его тон?
– Ты мне только что снился, – зачем-то призналась я.
– Я до сих пор тебе снюсь, подумать только…
– Синяк прошел?
– А ты вот мне не снилась, – заговорил он, не обращая внимания на мой вопрос, заданный из простой вежливости. – Ни разу, представляешь. Сколько меня ни мучила совесть, ты мне не снилась. Хотя мне хотелось бы. У меня остались хорошие воспоминания о тебе.
Я вся сжалась от злости.
– А у меня о тебе – только гадостные, – выпалила я.
– Вот как? – Миша будто бы и не удивился.
– Так что ты хотел?
– Узнать, как ты поживаешь. Теперь я просто обязан этим интересоваться. После того, что я узнал в нашу последнюю встречу, – голос его был неузнаваемо мрачен.
– Не надо строить из себя уязвленную совесть. Больше я не поведусь на твои красивые слова.
– Ты торопишься с выводами. За что ты меня ненавидишь? За то, что я не захотел тебя обманывать и сказал все, как есть, когда все прошло?
– Да ты просто меня не любил, – на удивление спокойно сказала я. Из-за кровати в этот миг высунулась Лехина большая растрепанная голова с прищуренными после сна глазами и непонимающим взглядом. Я засмеялась, припоздало решив, что Миша может подумать, будто я совсем помешалась.
– Вера, что там с тобой? – обеспокоенно раздалось в трубке.
– Михаил Николаевич, сделайте одолжение: положите сейчас трубку, удалите мой номер и больше никогда мне не звоните. Слышите меня нормально? Никогда. Мне. Не звоните.
Тепло и ласково распрощавшись, я протянула руку и потрепала Лехины русые волосы. Громов забрался на кровать и закинул на меня ногу, уткнувшись в подушку лицом.
– Кто это был? – спросил он глухо.
– Да так, мудак один, – с улыбкой отмахнулась я. – Есть хочешь? А у меня хорошие новости!
XXVII
. Визит
После Мишиного звонка трудно было не задумываться о нем хотя бы вскользь. И я с неудовольствием начинала отмечать, что совесть моя начинает вытворять какие-то странные и ненужные движения. Вот только этого не хватало – жалеть человека, который причинил тебе столько зла. Но ведь неумышленно же? Неумышленное зло не есть зло! Зла
