Желающие помочь всегда находятся. Если у них нет свободных денег, они делятся картошкой. И помогают не только едой. Они уже построили храм, православную гимназию, богадельню.
Все это - в далеком поселке, затерянном в пыльной глуши, в бедной глухой провинции, на самой границе, на окраине России, где дальше только Урал и иностранные казахстанские степи. Со стороны может показаться, что такая жизнь скучна, однообразна, скудна, бедна впечатлениями, и вообще достойна жалости и сочувствия. Но они оттуда могли бы спросить нас:
- Вы тоже знаете, зачем живете? Тоже уверены, что заняты полезным важным делом? И не отступитесь от него, даже если вас станут расстреливать? И ничего другого не хотите, кроме того, что у вас есть?
Вступление
Итак, представьте себе бедную обветшавшую железнодорожную станцию, какие обычно и бывают в 80 километрах от областного города. И при ней поселок, где не наберется и двадцати тысяч жителей. В нем совершенно советские сельпо, универмаг и гастроном, все с незатейливым русским товаром. Люди живут в как бы дешевых дачных, без удобств, домах. Местность, чтоб вы знали, считается престижной - из-за близости большого города Оренбурга, чистых речек, развитого пчеловодства и ярмарки оренбургских платков, которая каждый четверг.
От станции сюда идти минут десять. Вы издалека увидите купол с крестом, а рядом с храмом новые дома. Высокий, трехэтажный, парадный - это гимназия, а поскромнее, в два этажа, - это сиротский приют с богадельней, и еще сколько-то домишек рядом и чуть поодаль, - вот и все.
В приюте все как в районной больнице: ничего лишнего из обстановки, дешевая масляная краска на стенах, железные кровати, ложки из унылого солдатского алюминия, суп из макарон и воды, голубое пюре с редчайшими, вполне вегетарианскими волокнами мяса, и чай в огромных чайниках, для массового удобства и быстроты сервиса заранее заваренный и подслащенный.
Я с такой подробностью начал описывать инвентарь, чтоб оттянуть начало разговора о главном. Вообще тяжело писать про людей, служащих чистой идее длительное время, не имеющих посторонних доходов и психически здоровых. Они настолько строже нас и суровее, прямее, они с такой безжалостностью к себе определяют главное и все сочтенное второстепенным отсекают и выкидывают, и перестают о нем думать, - что шанс нашего с ними взаимного понимания очень скромен. Ведь мы так любим то, без чего не то что возможно, но даже легче жить! Нас влечет к себе лишнее. А на то, что мы и сами считаем главным, у нас просто не остается энергии. Мы привыкли жить так и собой довольны.
Преодолевая чувство неловкости, которое возникает у праздного зрителя при виде прямо и решительно идущего к цели человека, мы сейчас рассмотрим главного героя Саракташа, вокруг которого там закручивается местная жизнь и кто всех подталкивает к действиям - это молодой, 35 лет, человек по имени Николай Стремский. Разумеется, он здешний священник и настоятель храма. Кто ж он такой, откуда и каков?
Жизнеописание отца Николая
"Я родился в Казахстане, в Актюбинской области, в деревне Кара-Бутак. В семье нас научили, что есть Бог, есть душа и надо вести себя так, чтоб люди пальцем не показывали, что, мол, такие-сякие нехорошие.
После школы в ПТУ выучился на машиниста экскаватора. Ушел в армию. Служил в Самарканде, в учебке. Мы готовили сержантов и отправляли их в Афганистан. Я всегда среди молодых бойцов искал верующих. А таких было 30-40 процентов. Найти легко - где я прятал иконку, там и они. Я записывал в блокнот молитвы, ну и они тоже... Мы были как братья. Умудрялись даже молиться вместе - по ночам в каптерке, запершись.
Я в армию с желанием шел. Даже просился в Афганистан - ведь нам внушили, что это надо для защиты родины. У меня был хороший друг, Ивлев Александр, мы год вместе прослужили. Однажды ночью нас подняли по тревоге, строимся с оружием - ясно, отправка. Списки зачитывают... Друга назвали, а меня нет! Для меня это была трагедия. Я стал упрашивать комбата, чтоб и меня отправили. А тот отвечает: "Нет, Стремский, не пущу я тебя в Афган, ты мне здесь нужен".
А через полгода узнали, что я верующий. И тот же комбат меня отослал подальше от части - в пески между Учкызылом и Термезом. Нас там было 30 человек, все как бы штрафники. Мы там охраняли склады, а что в них - не знали. Однажды кто-то сорвал ржавый замок, мы заглянули в внутрь склада - а там пусто...
Как меня разоблачили? Не мог я на Пасху не побывать в храме, ну и пошел в самоволку. Особисты и выследили. Для них это было страшное открытие! Как же так, командир отделения, замкомвзвода, который учит солдат воевать, - и вдруг верующий! Коммунисты нас считали ненадежными людьми, пацифистами, притворщиками. Но мы же не баптисты, мы принимали присягу! Церковь всегда призывала к защите Отечества, к тому, чтоб "душу свою положить за други своя". Но коммунисты этого не понимали...
В армии я понял, что путь мне только в семинарию.
И вот тут было какое чудо. Мой призыв, 1500 человек из Актюбинской области, весь попал в Афганистан - кроме меня. Из них погибло там 500 человек... Если б я даже уцелел в Афганистане... По канонам, если кто-то убил человека, даже на войне, то нельзя ему быть священником. Потому, наверное, меня Господь и хранил".
И вот Николай, отбывши год послушником в храме, поехал сдавать экзамены в семинарию. Конкурс, между прочим, 40 человек на место. Экзамены были такие: церковно-славянский язык, богослужебный устав, сочинение-экспромт (ему досталось жизнеописание Иова). Еще проверили музыкальные способности и знание хотя бы 30 молитв. Самое главное было, однако, собеседование, на котором архиереи и архимандриты "всякие вопросы задавали искушающие".
Николай поступил в семинарию и прилежно учился.
А к концу учебы задумал жениться. Поскольку к тому времени уже понял, что ему "подвиг монашества не под силу".
Но где ж семинаристу знакомиться с девушками? Не идти же, в самом деле, на дискотеку, переодевшись в штатское?
- Нет... Я пошел к отцу Кириллу - он еще известен как старец Павлов, в Лавре продают кассеты с его проповедями. Говорю: "Батюшка, благословите, имею желание семейной жизни, невеста нужна". И он дал мне рекомендацию: молиться надо, чтоб Господь послал невесту. Отец Наум, тоже старец в Лавре, советует в таких случаях 150 раз в день читать "Богородице, дево, радуйся". Вопрос ведь очень серьезный.
Скоро отец Наум предложил мне рассмотреть несколько кандидатур.
- Вы на внешность смотрели?
- Конечно, мы же люди! Хотя мы, православные христиане, больше обращаем внимания на внутреннее. Если душа заполнена не тем, чем надо, - не Богом, не верой то красота обманчива. А для меня было важней, что Галина работала в мастерских, иконы писала. Заведующий мастерскими ее охарактеризовал с положительной стороны: работящая, спокойная. Насчет семейной жизни у нее настроение было серьезное. Взгляды у нас у обоих, слава Богу, христианские, православные... Какую мне хотелось иметь супругу, Господь мне такую и послал.
- Не зря вы молились 150 раз в день!
- Нет, думаю, важней были молитвы старцев. А то некоторые говорят: "Надо полагаться на себя". Неправильно это... Ведь что есть человек без помощи Божьей? Да ничто. На себя полагаться - это грех. Только на Бога.
- Вы с вашей Галиной хоть целовались до свадьбы?
- Ни в коем случае! До венчания нельзя! - убежденно и горячо объяснял мне отец Николай. Он еще вспомнил случай:
- Ехали мы как-то в электричке, из Москвы в Лавру, и я в беседе за руку ее взял, так она выдернула руку! Мне стыдно стало, я покраснел. Казалось бы, ну, за руку, ведь нам венчаться скоро... Но - нет!
Такое дело...
Обвенчались мы за Лаврой, в Ильинской приходской церкви. После пишу прошение, и меня рукополагают в дьяконы. Дьякон - он что? Помогает священнику в богослужении. Он ектиньи говорит. "Ми-и-ром Го-о-споду помо-о-лимся!" напевает отец Николай. - Без дьякона тяжело служить; надо и тайные молитвы читать, и ектиньи самому говорить. Так что бывает, что и паузы получаются. С дьяконом-то лучше!
Николай ушел тогда на заочное и поехал с матушкой служить в Оренбургскую область - его позвал знакомый священник, отец Григорий. Потом отец Николай получил свой приход. После объявления перестройки храмов много отстроили, и священников не хватало.
- В 1990-м приехали с матушкой в Саракташ... Сначала тут был просто молельный дом, а после отобранный властями храм удалось получить обратно. Стали его перестраивать. Где краски выпросим, где цемента. Никогда денег не хватало! Даже на заработную плату. Все в долг, все в долг. Занимали деньги, покупали дома по соседству, сносили - и на их месте строили, что нам нужно: в 90-м - воскресную школу, в 91-м - детский сад, в 92-м - начальную школу.
А однажды некая бабка привела мне ребенка: "Батюшка, возьми! У меня ни сил нет, ни денег..." Приди, говорю, через неделю. Опять пришла - еще на неделю перенес. Я хотел проверить, не искушение ли это. Но она очень уверенно говорила, что ребенок должен у меня жить. Мы с матушкой посоветовались и взяли ребенка. Потом еще трех сестер взяли, их мать с отцом были лишены родительских прав. Из детдомов брали. Сначала больших, а потом поняли, что со старшими тяжелей, у них уже твердые привычки. Стали маленьких брать, поняли, что лучше сызмальства начинать воспитание...
