- За моего отца?! - выкрикнула она с отчаянием.
- Да, Тереза, - продолжил я вместо Антуана. - Не знаю, как братья были связаны, но твой отец был рексистом. Он составлял списки бельгийских патриотов и передавал их в гестапо. Твой отец был убит по приговору Армии Зет. И убил его мой отец, Борис Маслов.
- Его убили партизаны, - поправил Антуан.
- Его убил Борис Маслов, - безжалостно повторил я. - Альфред Меланже промахнулся, и мой отец стрелял вторым.
- Боже мой, - она закрыла лицо руками. - Этого не может быть... Отец, мой отец... Это ужасно... Меня обманули... Но как это могло случиться?.. Так, значит, и сейчас они продолжают обманывать меня... Какая ложь! А вы?.. Наверное, вы тоже теперь ненавидите меня?
Я дотронулся до ее плеча, ощутив под ладонью трепещущее тело.
- Что ты, Тереза? Да! Я могу ненавидеть человека, предавшего отца. Но ты? При чем здесь ты, Тереза?
- Она же влюблена в тебя, - выпалила Николь. - Не плачь, Тереза, я тоже плакала по своему отцу, я сама лишь позавчера узнала. Но мы должны знать, потом станет легче.
Тереза приоткрыла ладони и глянула на меня сквозь пальцы из бездонной своей глубины. Рука моя еще лежала на ее вздрагивающем плече.
- Я люблю тебя, Тереза, - сказал я, чтобы как-то ее утешить, и ничего не ощутил при этом, даже сам поразился, до чего я был холодным и пустым. Но я ничего не мог с собой поделать. И она почувствовала это. Глаза ее погасли, плечо под рукой обмякло. Я сжал плечо в надежде оживить его. - Да, да, Тереза, я же твой защитник. Только не знаю точно, от кого тебя защищать. От барона Мариенвальда, что ли?
- Наша с ним помолвка назначена на послезавтра, - отвечала она, всхлипывая.
Я вскочил.
- Никогда! Клянусь тебе перед своими друзьями и сестрой! - И столько жара было в моем голосе, что она поверила и воскресла, надежда зажглась в ее переменчивых глазах. А я был вполне искренен: чтобы этот пыльный старик женился на Терезе? Да я горы сверну... Чертов барон, опять он встает на моем пути! - Но можешь быть спокойна, он забудет дорогу в твой дом.
- Ты ошибаешься, Виктор, - вмешался Антуан. - Этот дом - его собственность. Он может их выбросить на улицу, и закон будет на его стороне.
- Куда смотрят ваши профсоюзы? - взорвался я. - И вы миритесь с такими законами? Тогда я разоблачу его перед всей Бельгией. Он еще узнает у меня, где раки зимуют...
- Где живут раки зимой? - переспросил Иван. - Как это перевести?
- Ах, Иван, переводи, как хочешь! Тереза поймет. В обиду я ее не дам.
- Спасибо тебе, Виктор, - она порывисто схватила мою руку, уронила голову на стол и освобожденно заплакала.
- Не надо, Тереза, зачем ты, не надо, - теребила ее Николь, сама готовая разреветься.
- Не мешай ей, сестренка, так нужно.
- Ты обидел ее, ты! Оставь ее. - Николь вцепилась в мой локоть, пытаясь разъединить нас. - Тереза мне не верила, что ты ей поможешь, но я поклялась, и тогда она поехала. А ты безжалостный человек! Зачем ты сказал ей про отца? Ты и маму обидел, потому что ты безжалостный!
- Не надо, Николь, - Тереза достала платок. - Я ему верю. - Глаза ее были сухими и решительными. - Что я должна сказать тебе еще? - тревожно спросила она.
- Кто же все-таки был в машине? - спросил Антуан.
- В какой машине? - не поняла Тереза.
- Темно-синий "феррари", номер девяносто три двадцать пять икс, пояснил я.
- Я не знаю такого номера, - ответила Тереза.
- А с кем приехала твоя мать домой в воскресенье? - спросил я. - Ведь она приехала на "феррари"?
- Возможно, я плохо разбираюсь в машинах. Ее привез домой мсье ван Сервас. Мама была крайне взволнована и сразу ушла к себе. По-моему, она даже плакала... Но разве ты встречался с мамой в воскресенье?
- Ван Сервас? - удивился Антуан. - Это он арендовал машину. А кто он?
- "Человек в маске", шестая серия, - невесело усмехнулся я. - Икс плюс игрек равняется ван Сервас.
- Питер ван Сервас - управляющий барона Мариенвальда, - ответила Тереза Антуану. - Он живет в Брюгге и бывает у нас каждый месяц. Он тоже настаивал на моем браке с бароном. Но ты не ответил на мой вопрос: ты встречался с мамой в воскресенье? - Она снова с ожиданием глянула на меня.
- Ты не должен говорить ей про ее мать, я сам ее обману, - Иван произнес несколько французских фраз и внезапно ударил себя по лбу. - Кто же сказал женщине в черном про твоего Бориса? - удивился он с опозданием на два дня.
- Ты попал в точку, отважный следопыт. А что ты скажешь относительно ван Серваса?
- Пьер Дамере спрятал свое прошлое под могильной плитой и стал Питером ван Сервасом, - отвечал Иван, не задумываясь. - Ведь Питер будет по-ихнему Пьер, одну букву мы угадали. Он и сказал ей про Бориса...
- Увы, Иван, на одной букве далеко не уедешь. А после воскресенья ван Сервас приезжал к вам? - спросил я у Терезы.
- Он был вчера утром. Они с мамой проверяли все книги. Питер говорил, что это очень срочно. Они оба уговаривали меня позвонить к тебе, встретиться и передать карточку покойного дяди. Значит, они обманывали меня? Как это ужасно...
- О чем рассказал телефонный звонок, - проговорил я в задумчивости. Кто его знает, может, этот Питер как раз и собирается удирать за границу. Как думаешь, Антуан? Николь же слышала разговор.
- Надо позвонить в Лилль к Терезиной бабушке, - предложил Антуан. Кто еще бывал у вас последние дни?
- Только барон, - ответила Тереза. - Он привозил мне подарок и о чем-то совещался с ван Сервасом. О, как я его ненавижу! Не нужны мне ни его подарки, ни его титул...
Времени оставалось все меньше. Пора подводить итоги. А загадок становилось все больше.
- От кого Пьер Дамере получил наследство? - спросил я.
- Умер его отец, он был единственным сыном. И тогда дядя переехал во Францию, но он сохранил бельгийское подданство, поэтому мы могли часто встречаться.
- Не было ли у твоего дяди Пьера какой-либо клички до войны? - спросил Антуан.
- Кличка? - Тереза задумалась. - Что-то он говорил один раз. Что-то такое смешное. Он был в детстве толстый, и его как-то дразнили. Но я не могу вспомнить.
- Постарайся, Тереза, постарайся, - настаивал Антуан. - Может, я тебе подскажу: его дразнили Буханка. Ну как, вспомнила?
- Нет, я не могу точно ответить. Это был давний разговор, а я была маленькая...
- Кому же принадлежала "Святая Мария"? - сказал я.
- Сейчас этот отель называется по-другому, - заметила Тереза. - Я была там в прошлом году и узнала это. Он называется "Над Маасом" и принадлежит барону Мариенвальду.
- Увы, Тереза, не бывать тебе баронессой! - живо воскликнул я. Займемся-ка его недвижимостью. Какими отелями он владеет еще?
- В Брюгге он имеет отель "Храбрый Тиль", в Кнокке ему принадлежит "Палас". У него есть дома в Монсе и Генте.
- Идем по следам Щеголя, - заметил Антуан, сосредоточенно пощипывая ухо. - Адрес синего "феррари" тоже указывает на Кнокке.
- Где находится вилла нашего барона на побережье? - спросил я.
- Вендюне, сто сорок. Месяц назад он подарил мне список всех своих владений.
- А ван Сервас, говоришь, живет в Брюгге?
- Каренмаркт, шесть, это рядом с гостиницей "Храбрый Тиль".
- Кто поверенный Мариенвальда? - спросил Антуан.
- Метр Фернан Ассо.
- У вас слишком много вопросов, - капризно воскликнула Николь.
- Вопросов больше нет, - ответил я.
- Но по-прежнему ничего и не ясно, - с улыбкой подхватил Антуан. Наибольшее число совпадений приходится на отель "Святая Мария": карточка Пьера Дамере, принадлежность ее Мариенвальду, упоминание о ней в синей тетради. Это не может быть случайным. Дай-ка мне тетрадь, я еще раз посмотрю, что пишет Альфред.
- Увы, Антуан, у нас уже нет синей тетради! Президент Поль Батист забрал ее, чтобы показать в архиве и расшифровать клички.
- Ну что ж, - Антуан с выражением посмотрел на меня и пожал плечами. Нет тетради, но есть "Святая Мария". Кажется, она еще стоит на месте.
- Одно осталось нам, Антуан, уповать на "Святую Марию".
- Она уже перестала быть "Святой Марией", - мрачно изрек Шульга.
- Святая Мария поможет нам в скрытом виде, о русский Жан, - я засмеялся. - Так что же мы решаем, Антуан?
- Нам пора, - ответил тот, поднимаясь. - Начнем с Шервиля, с Агнессы Меланже...
- В Ромушан тоже надо заехать, - сказал я.
- И к президенту в горы, - сказал Антуан.
- А потом прямым ходом в Кнокке, - сказал я.
- Зачем в Кнокке? - спросил Иван. - Это будет конец вашей дороги?
- Это будет началом, Иван.
- Итак, я звоню в Кнокке, - сказал Антуан, берясь за телефон.
- Но ты же не можешь заказать номер от своего имени, - сказал я.
- Ты забыл о моем кузене Оскаре, - бросил Антуан, не оборачиваясь.
- Виктор, ты вернешься? Ты обещаешь мне? - спросила Тереза.
Кукушка на стене прокуковала десять раз.
ГЛАВА 24
Я сразу увидел его, едва мы вошли в холл, он стоял за стойкой и считал деньги. Антуан куда-то пропал, наверное, машину ставит. Мы были одни. Я плохо различал его лицо в сумраке настольной лампы, но все равно тотчас узнал: это был не носастый, а кто-то другой, которого я знал еще лучше. Он продолжал считать свои сокровища и так увлекся, что не заметил меня. Пальцы его двигались удивительно быстро, как лопасти вентилятора, - денежки так и сыпались. Тут же на конторке лежала кучка алмазов, острые лучики, исходившие от них, кололи глаза. "При чем тут лопасти вентилятора? - с досадой подумал я. - Надо же действовать, ведь он удирать собирается", - и тут же забыл про эти лопасти и алмазы, решительно подошел к нему, саркастически улыбнулся: "Вот мы и встретились, Щеголь, похоже, ты не ждал меня". Эта фраза у меня давно заготовлена, наконец-то я выложил ее. Он вскинул голову, раздирая слипшиеся веки, и вмиг узнал меня. "Борис?" закричал он не своим голосом, и подбородок его задрожал мелкой дрожью. Я подскочил к нему, выхватил нож из папки и занес руку. "Я не Борис, но сейчас я буду Борисом. Узнаешь этот нож, Иуда?" Он грохнулся на колени, и нож мой бессильно пронзил пустоту. "Не надо, не надо, - умолял он, протягивая ко мне свои нежные женские руки, - я отдам тебе все, возьми мои алмазы, тебе будет легко провезти их через таможню, но только не трогай меня, силь ву пле". Я посмотрел на алмазы, вспомнив о них, и острые лучики опять стали колоть глаза.
