не нагибаясь.
Еще раз осмотревшись, Геннадий глубоко вдохнул, оттолкнулся и заскользил по ледяной полосе. Съехать вниз, сохраняя равновесие, почти получилось. Лишь в самом конце ноги предательски рванули вперед, а неповоротливое, грузное тело отстало. Он со всего размаха шлепнулся спиной на лед. Воздух вылетел из легких, в глазах потемнело.
Инженер лежал зажмурившись и раскрывал рот, словно карп, которого вытащили из аквариума. Вдохнуть еще получалось, а выдохнуть легкие отказывались.
– Генка! Генка! Ты чего? ― кто-то потряс его за плечо. Наконец, дыхание восстановилось, и Гена с трудом просипел:
– Дыхалку… Отбил.
– Фух! А я подумал, что ты башкой треснулся. Как Ленька Головин, помнишь? Он тогда тоже как рыба рот разевал, а потом в больнице целый месяц лежал. Его еще на второй год оставили.
Гена открыл глаза. Над ним склонился смутно знакомый мальчишка. Яркая рыжая челка свешивалась на лоб до самых бровей, а конопушки щедро усыпали нос и щеки.
– Ты кто? ― Гена удивленно посмотрел на паренька.
– Точно башкой треснулся. Это же я ― Саня Рыжиков! Вспомнил?
– Саня?
Это был закадычный друг детства. Пацан, у которого фамилия точно подходила под его внешность. Именно из-за него случилась драка с Игорем в той песочнице.
– Да! Встать можешь? Или тебя в больницу отвести? ― мальчишка поднялся на ноги и протянул руку. Гена поблагодарил за помощь и отряхнул темно-синие штаны из плотного трикотажа. Что за ерунда? Черные валенки с наклеенной резиновой подошвой, клетчатое зимнее пальто с меховым воротником, варежки из колючей козьей шерсти, связанные бабушкой. И сам Гена ― ростом чуть выше своего приятеля.
«Елки-палки! Я попал прошлое!» ― он замер на месте, изумленно хлопая глазами.
– Ты чего? ― Саня снова потряс его за плечо. Гена смотрел на мальчишку и размышлял:
«Я ведь могу попробовать изменить историю и спасти СССР от развала. Да ну его! Здесь отец. Живой! Мне надо домой».
– Саня, я вспомнил: мама просила пораньше прийти домой.
– Ладно. Завтра за мной зайдешь, пойдем с горки в овраг кататься?
– Зайду утром. Пока.
Гена помчался в сторону дома, на бегу вспоминая:
«Какой подъезд? Третий! А квартира? Номера не помню. С лестницы ― направо. А этаж? Третий? Нет, там вроде Танька Данилова жила. А мы ― через этаж выше. Значит, пятый!»
Гена влетел на нужную лестничную площадку и с замирающим сердцем нажал на кнопку звонка. Дверь открыла мама с полотенцем на голове, намотанном на бигуди.
– Штаны, валенки и варежки положи на батарею, чтобы просохли, ― удаляясь на кухню, выдала она.
– Мама, а папа дома? ― еле сдерживаясь, выкрикнул мальчишка.
– Не пришел еще. Хотя сегодня обещал быть пораньше. У них отменили занятия, пройдет только торжественное собрание, ― донеслось с кухни.
Огорченный Гена поплелся в свою комнату. Положил мокрые вещи на длинную батарею и упал на кровать. В голове галопом неслись мысли о невероятном происшествии, о планах на будущее, о том, что надо рассказать папе. Мальчишка лежал на спине, положив руки под голову, и рассматривал пятна на потолке, фантазируя об открывшихся перспективах. И сам не заметил, как, разомлев в тепле после прогулки, уснул.
Разбудил Гену щелчок входной двери. За окном было темно, и он не сразу понял, где находится. В коридоре забухтел мужской голос:
– Мать, мне как отличнику дополнительный паек перепал. Коньячок и банку шпрот я ребятам оставил, а остальное домой к празднику уволок. Тут сервелатик, резаный балычок, конфеты шоколадные, банка кофе и еще всякая всячина.
Гена сразу вспомнил, где он и что происходит. Он подскочил с кровати и бросился в коридор. У входной двери стоял отец.
– Папка! ― заорал мальчишка и крепко обнял отца за ноги, прижимаясь к нему. От шинели пахло табаком и оружейным маслом.
– Чего это он? ― удивленный отец посмотрел на маму. ― Гена, дай я разденусь, а потом устраивай телячьи нежности.
Мальчик с трудом оторвался от папы и отошел в сторону. Слезы сдержать не удалось, они покатились по лицу.
Отец снял шинель, скинул зимние ботинки, присел перед Геной, притянул его к себе и стал вытирать ладонью слезы:
– Ты чего нюни развел, боец? Что случилось?
Мальчишка разревелся еще сильнее и сквозь рыдания проговорил:
– Соскучился!
– Тогда прекращай заливать пол слезами, а то соседи снизу придут ругаться. Мы все дома, сейчас стол накрывать будем. Встретим Новый год, а второго числа поедем к Устиновым. Я твоего тезку встретил, он пригласил нас в гости на продолжение банкета.
Весь вечер Генка, как привязанный, ходил за отцом. Мальчишка держал вешалку, когда тот снимал форму, потер широкую спину жесткой мочалкой в ванной, влез на колени, когда пили чай, чтобы усмирить аппетит до вечернего застолья. Прижимался к теплому боку папы, пока смотрели «Голубой огонек». Даже порывался пойти с отцом на лестничную площадку, когда он отправился покурить. Но мама жестко запретила. Гене пришлось подчиниться.
После боя курантов, родители стали обсуждать планы на лето, а сорванец быстро уснул, положив голову отцу на колени.
Разбудил Гену негромкий звук. Он открыл глаза, но из-за непроглядной темноты не мог понять, где он и сколько сейчас времени. Шум продолжался.
– Ты забыл выключить будильник? ― рядом раздался голос, что заставило его вздрогнуть.
– Какой будильник? Где я?
– Хватит дурака валять, ― заметила обладательница голоса. Тусклый свет ночника разогнал тьму.
Инженер лежал на разложенном диване. Рядом под одеялом ворочалась пышноволосая женщина. С пола доносилось еле слышное, мелодичное треньканье колокольчиков.
Геннадий разглядел собеседницу.
– Василиса? ― узнал он.
– А кого ты ожидал здесь увидеть? ― женщина вскинула брови.
– Обалдеть! А где мой отец?
– Это был сон, ― Василиса взяла мужа за руку. ― Папа умер семь лет назад.
– Точно. А где мы?
– Гена, я начинаю волноваться. Мы после встречи Нового года остались ночевать у твоего институтского друга. Тебе определенно нельзя пить. Ты же только бокал шампанского употребил. Или тебя так с глинтвейна развезло, что ты память потерял?
– Я в прошлое попал. С горки скатился, упал и прямо туда. Встретил живого отца. Все так натурально было. Я даже план разработал, как буду учиться и что делать, чтобы пораньше с тобой встретиться.
– Выключи будильник и иди сюда, фантазер.
И Геннадий снова забылся сладким сном в теплых объятиях жены.
Соседи
Автор: Ольга Бутовицкая
Редактор: Галина Ершова
Вот и все. Двери лифта плавно закрылись, и Алена поехала вниз.
На дворе стоял декабрь, а в ушах звенели слова Марка, брошенные на прощание: «Ну давай, вали, ага. Кому ты нужна вообще в этом городе, кроме меня! Через неделю обратно приползешь, дура».
Приползать обратно Алена не собиралась. С Марком они прожили год, и если бы можно было схематично изобразить эти отношения в последние пару-тройку месяцев, то схема подозрительно напоминала бы задницу.
Ему постепенно стало не нравиться все: Алена не так одевалась, не то готовила, общалась с неправильными подругами и, оказывается, работала на совершенно дурацкой работе.
Когда количество придирок на единицу времени, проводимого вместе, перевалило критическую отметку,
