чуть покачиваясь, и ничего не предпринимал.
Фаине до тошноты опротивела вся эта сцена, и она, проронив напоследок «Черт бы тебя побрал…», вернулась в свою комнату, где сразу же заперлась и ощупала голову. Крови не было, лишь с каждой минутой все больше опухала шишка. Кисть онемела после захвата, тупая боль раздавалась в ребрах при глубоком вдохе. Жаль, что так и не удалось врезать ему по яйцам. Интересно, каким образом Ян разбирается с ухажером Наташи: звуков борьбы или ругани снаружи не доносилось, а по-другому невоспитанное, безнаказанное, наделенное властью быдло не действует.
С трудом преодолевая желание напиться до отключки, Фаина легла на пол и сложила руки на груди так, как их складывают покойникам. Нетрудно было представить себя в могиле, несмотря на то, что тебе слегка за двадцать. Сейчас она была как никогда уверена, что медленно умирает, как и все остальные в блоке, а может, и не только в блоке. Если опросить всех, кто часто контактировал с Яном, как много из них пожалуются на те же самые симптомы?
Фаина не испытывала ни страха, ни отчаянного желания всех спасти. Происходящее было так же неизбежно, как естественный отбор или сила притяжения. Вместо глобальных, угнетающих рассуждений в голову ей лезли всякие мирские проблемы, нелепые и плотские. Например, очень хотелось, чтобы сейчас в ее комнате появилось килограммовое ведерко ванильного мороженого, и она могла насладиться им от первой до последней ложки, вновь почувствовать вкус сладкого.
Фаина отдавала себе отчет в том, что находится на грани нервного срыва. Но вот, чего она не могла понять – как она еще держится? Что удерживает ее от финального прыжка? Что еще должно случиться, чтобы добить ее? Не отпускало предчувствие, будто на нее опускается гидравлический пресс. Он давит неумолимо, а она из последних сил сопротивляется. Но почему-то из всех живущих на этаже она единственная видит этот пресс. Осталось немного. Скоро последняя преграда лопнет, и все здесь сойдут с ума. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Если ты катишься в пропасть, всегда приятнее осознавать, что погибнешь не один.
Что же касается Наташи, она, разумеется, красивее, и Фаина не может составить ей конкуренцию даже в самой смелой фантазии. Забавно, что прежде, чем обратить внимание на девушек в своем блоке, Ян поимел многих по всему студгородку. И Наташа на подходе. Но кто будет следующим?
Фаина не хотела бы оказаться в списке его любовных побед, и в то же время испытывала ревность. Она желала его исчезновения, и в то же время мечтала ощутить на себе его обожающий взгляд. Когда они видели друг друга, в глубине души Фаина ожидала хотя бы слабой улыбки или подмигивания. Случись подобное, и она забудет обо всем, что он натворил. Ведь она отлично научилась игнорировать самое важное, предпочитая отдавать все внимание мелочам на периферии.
Вот так люди и попадают в плен, даже не заметив, где расставлена сеть и когда они в нее угодили. Может быть, так начинается влюбленность? Но разве могла Фаина припомнить, что чувствуют люди, когда влюбляются? Ей четко помнилось лишь одно: любовь – это всегда страдание. А вернее так: истинная любовь и истинное искусство зарождаются лишь в пепле из горестей и боли.
Мила давно говорила ей: «Тебе нужен мужчина». На это намекали и соседки. Но парней не заводят как домашних питомцев. Что может быть проблемнее, чем завязывать какие бы то ни было отношения с людьми? Если быть самим собой, тебя никогда не примут и не поймут, а если играть роль, рано или поздно начнет тошнить от самого себя. И ничье одобрение не оправдает этого состояния.
Фаина давно призналась себе в том, что не умеет нормально общаться с людьми. Долгое время это ей не мешало, а сейчас почему-то маячило перед глазами. Да, всегда найдутся исключения, такие как Мила или Гена, которые примут тебя со всеми твоими фобиями и комплексами. Люди, перед которыми тебе нестрашно раскрыться, с которыми ощущаешь подобие комфорта. Но весь остальной мир? Ты не нужен ему, ты никто, если не вступаешь в коммуникацию. И пока Фаина этому не научится, ее жизнь не изменится сама по себе.
А так многое хочется изменить. Например, свое место работы. Хотелось бы заниматься тем, к чему душа расположена, и получать за это деньги. Хотелось бы переехать и забыть этот страшный сон. Хотелось бы стать другим человеком – внешне и внутреннее. Но ко всему нужно прилагать усилия, а это отбивает любое желание. Если есть преграда, Фаина останавливается. Тупик. Дальше дороги нет. Само существование Фаины – тупик, в который случайно попала ветка эволюционного пути человека.
Выживает сильнейший, умнейший или красивейший. Ничем из спасательных признаков Фаина не обладает, даже дефолтными навыками общения. Ее жизнь – системная ошибка, которую пока не обнаружили. Ошибка, что обрела самосознание. Мила всегда проповедовала: надо любить себя, надо ценить себя, надо баловать себя. Будто бы есть, за что. Но Миле легко рассуждать, она ведь тоже красавица, как и Наташа. А люди без внешних недостатков крайне редко задаются вопросом, есть ли во всем этом ежедневном абсурде смысл.
Внешний вид Яна и вызывающее множество вопросов поведение постепенно заставляли Фаину страдать от чувства глубокой неудовлетворенности. Как физической, так и ментальной. У нее несколько лет не было мужчины. Да, рядом все время был Гена, который ни разу не упускал момента пошло пошутить, пофлиртовать и сделать всяческие намеки. Гена бы ни за что не отказался, если бы Фаина сама захотела. Он был как маячок, напоминание, что она все еще девушка, а не бесполый кусок мяса. Девушка, на которую при должном уходе мужчины, возможно, начнут обращать внимание. Но как она могла воспользоваться своим чуть ли не единственным другом? Ее эгоизм мог навсегда испортить отношения между ними.
Больше никогда они не поболтают о всякой ерунде, не обнимутся, как прежде – вечно над ними будет висеть клеймо воспоминания, когда одной было нужно, а другой воспользовался случаем. Это и не позволяло Фаине сделать то, чего порой так сладостно, до дрожи в коленях хотелось, когда Гена находился поблизости в одних шортах.
А когда рядом поселился Ян, в каждом движении и взгляде которого сквозила неприкрытая животная сексуальность, контролировать интимные импульсы стало в разы сложнее. Вот только Фаина не сразу это заметила, продолжая убеждать себя в том, что Ян ей безразличен и даже противен. Гена отошел на второй план – не мог тягаться с таким сильным конкурентом. Ян обладал особенным магнетизмом. Что бы он ни делал, что бы ни сказал, это добавляло
