впивались в плоть, все глубже и глубже, вот-вот проткнут кожный покров. Девушка не выдержала.
– Да, хочу! С того самого момента, как ты заселился! Оставь меня в покое, или я сама отсюда съеду!
Внезапная ярость придала ей сил оттолкнуть Яна так, что он ударился плечом о стену и в недоумении посмотрел на нее. Сначала Фаина планировала пойти к себе, но вдруг захотелось, чтобы ублюдок осознал со всей ясностью: на нем свет клином не сходится, и приревновал ее, увидев, что она отдает предпочтение кому-то другому. Так она оказалась у двери в комнату Гены и Саши.
– Афина? Ты плакала? Так, а ну-ка заходи.
Гена выгнал возмущенного сожителя переночевать где-нибудь у друзей и устроил Фаину на его постели. Она попросила его лечь рядом, он лег и обнял ее, чувствуя, что девушку бьет мелкая дрожь, словно от тела исходит вибрация. Гена понял, что она не в себе, но алкоголем от нее не пахло. Затем Фаина попыталась его поцеловать, но парень не позволил ей этого сделать.
– Нет-нет, не надо. Ты ведь будешь жалеть об этом.
Она промолчала, уронив голову на подушку. Тогда он укутал ее одеялом и отправился на поиски успокоительного. Таблетки нашлись, как ни странно, у Алека. Оказывается, в последнее время тот страдал от необъяснимых приступов паники, которые не давали ему спать. Возвратившись, Гена обнаружил соседку в глубокой отключке и сам выпил успокоительного. Это не помогло.
Несколько раз за ночь Гена просыпался и шел проверять, как там Фаина. Девушка спала крепко и беспробудно, но говорила во сне одну и ту же фразу в разных вариациях: «Улитка взбирается по лестнице» или «Улитка ползет по склону» 14. Ее лихорадило и, по всей видимости, знобило. Гена расстроился, что ничем не может ей помочь, но надеялся, сон все исправит.
По пробуждении Фаина первым делом осмотрелась, пытаясь понять, где находится. Кроме нее в комнате никого не было. Последнее, что оставалось в памяти от вчерашнего вечера – это ножницы в руках и свирепый оскал Яна – белоснежные крупные зубы и пурпурные губы. Вдруг она изменилась в лице, подскочила и схватилась за волосы – те вновь были густыми, тяжелыми и длинными, путались вокруг лица.
– Нет, нет, нет… Не может этого быть.
Обмотавшись пледом, как античная богиня, Фаина бросилась наружу и направилась к 405-ой. Без стука она ворвалась в комнату и с порога начала кричать, размахивая свободной рукой:
– Это ТЫ сделал! Это все ТЫ! Снова ТЫ! Сволочь! Когда ты уже дашь мне спокойно пожить?!
С неуловимой улыбкой с кровати поднялся Ян, отложил книгу и очки в черной оправе, которые придавали его интеллигентному лицу еще больше невыразимого благородства. Его движения были плавными, размеренными и точными, в отличие от действий Фаины. Точно таким же был его голос – сама уравновешенность и вежливость.
– Говори прямо, – спокойно попросил он. – В чем ты меня обвиняешь?
На крик прибежали Гена и Даша, беспокойно встали у порога, но в комнату войти не рискнули.
– Фаина, что с тобой опять?
– Что со мной? У него спросите! Этот фокусник волосы мне прирастил!
– Фаина, что ты несешь?..
Даша была шокирована.
– Я вчера себе волосы обрезала. По плечи! Гена, неужели ты не видел? Я к тебе пришла уже в таком виде.
– Я не помню… я видел только, что ты плачешь и тебя всю трясет.
– Ты издеваешься, да? Ладно, в комнате еще Саша был, он должен был запомнить. Спроси его! Спроси!
– Позволь уточнить, в чем состоит твоя претензия ко мне, при свидетелях, – почти ласково проговорил Ян, приковывая внимание к себе. – Ты утверждаешь, что вчера вечером обрезала волосы. Ты можешь показать, каким орудием сделала это?
– Ножницы лежат в моей комнате. Волосы я выбросила с балкона, а потом встретила ТЕБЯ. Ты сказал, что я не должна была этого делать, что я допустила большую ошибку. Не притворяйся, будто ничего не помнишь.
– Так. Хорошо. Затем я пошел на балкон, поймал твои волосы и приклеил обратно?
– Что? – Фаина состроила гримасу, – все было не так. Не делай из меня идиотку.
– Хорошо, не буду. А это случилось до или после того, как ты упала и ударилась головой?
– На что ты, черт возьми, намекаешь?!
– На то, что, возможно, у тебя сотрясение мозга. Или ты выпила больше, чем следует. Или твои лекарства вызывают галлюцинации. Или тебе просто приснился кошмар. Очень реалистичный. Так бывает, Фаина.
– Я была бы безумно рада, если бы это ты оказался галлюцинацией, – грубо проговорила Фаина, прошла к двери, – оставьте меня с ним вдвоем, – и громко захлопнула ее изнутри.
Когда она повернулась, Ян улыбался. От его напускной вежливости не осталось и следа.
– Нельзя было иначе.
– Почему ты… – Фаина схватилась за голову, ощущая, как остатки разума покидают ее. Она искала вопрос, который волновал ее больше всего, – что ты делаешь здесь? Кто ты?
– Ты и сама все знаешь.
– Кем бы ты ни был, Ян, прекрати вмешиваться в мою жизнь. Я против, ты это слышишь?!
Ей хотелось напасть на него. Подбежать и сбить своим телом, чтобы застать врасплох. Нанести несколько ударов по лицу и по ребрам, схватить зубами щеку и прокусить… Сделать ему больно, услышать, как он кричит, увидеть, как истекает кровью. Убедиться в том, что он – такой же человек, как она. Убедиться в этом единственным возможным способом.
Ян глядел на нее так, словно слышал каждую ее мысль, ощущал каждое безумное желание. Его тело напружинилось, готовое выстрелить в любой миг, мышцы напряглись, глаза сузились, превратившись в две темно-зеленые щели. Фаина понимала, как сильно он сдерживается, чтобы не… что?
– Я все равно обрежу их. Исключительно назло тебе.
– Попробуй. Этого я тебе не запрещаю.
– Ты – проклятие.
– Поспорить сложно.
Еще мгновение Фаина смотрела на его плотно сжатые губы, слишком яркие и четко очерченные для мужчины, затем скривилась и вышла, вновь хлопнув дверью. Снаружи столпились все, включая Наташу.
– Фаин, ну что с тобой? Оставь его в покое. Он вчера впервые сделал доброе дело для нас всех: поговорил с Сергеем, тот больше не придет. Разве не здорово?
– Он исчадие ада.
– Фаина, ты и правда ударилась головой. Тебе надо отдохнуть. Ты болеешь…
– Раскройте глаза! Да если мы все сядем вокруг него и не будем отходить хотя бы сутки, каждый из нас откинется! Я это вам гарантирую. Из-за него у нас идет кровь из носа, из-за него кружится голова и мучает тошнота! Он – инфекция. Его нужно прогнать отсюда. Не я одна болею, мы все болеем из-за него!
– Ну вот она и сбрендила окончательно, – вздохнула Лиза. – А я думала, это случится немного позже.
Слышать это было даже не обидно, скорее закономерно.
– Гена, неужели даже ты отвернулся от меня?
– Я спрошу Сашу, – пообещал он. – Ты неспокойно спала и говорила
