ее мне. – Дайте мне тоже ваш номер. Я позвоню вам, когда лекарство привезут.
– Хорошо. А как вы лекарства до сих пор заказывать можете? Вы же на пенсии.
– Это бланки рецептов моего сына, – улыбнулся он. – Здесь на вещи проще смотрят. Вы, вероятно, заметили. Здесь в горах надо как-то приноравливаться. Жизнь здесь жестче, по сей день.
Он дал мне ручку, и я записала свой номер телефона на одной из его карточек. Он обещал, что позвонит.
На пороге дома я опять услышала эти клацающие звуки в комнате Гельмута, где раньше жила Регина. Сейчас я уже была уверена, что он каждый день исписывал на машинке по несколько страниц. Но, видимо, для него это была щекотливая тема, и я его не расспрашивала.
Когда он спустился, я уже накрыла на стол.
– Я подумала, сегодня я приготовлю нам суп.
– Это хорошо. Суп – это хорошо, – тихо приветствовал он меня в ответ.
– Гельмут, я тут подумала. Может быть, я домой уеду. Но только – может быть. И тогда: может, вы отдадите мне Джуди. Ну, потому что вы ведь ее выгуливать не сможете.
Поджав губы, Гельмут лишь кивнул и ничего не сказал.
Мы молча ужинали, пока Гельмут вдруг не начал:
– Значит, вы уезжаете, да?
– Мы ведь друг друга почти не знаем. И я, в общем, не уверена, может, вам сейчас лучше побыть среди людей, которых вы давно знаете?
– Сейчас, вы имеете в виду: при смерти? – спокойно уточнил он.
– Ну, в общем…
Больше я уже ничего не сказала, у меня опять потекли слезы.
– Господи! По вашим гидровыплескам я скучать буду. – От его слов я только сильнее разревелась.
– Ну, ну, ну… – повторял он, встав и направившись вокруг стола в мою сторону. Подтягивая за собой трубку своего кислородного аппарата, он подошел и похлопал меня по спине.
– Ну вот, теперь вы меня утешаете, хотя это вы умираете, – всхлипывала я.
– Понимаете, – начал он, кашляя, – я ведь давно это знаю и все сделал, все свои дела. Почти все. Посмотрите на меня. С такими стариками, как я, это ведь происходит не «вдруг», правда?
Я кивнула, тихо плача, склонившись над своей тарелкой.
– Ну, теперь у вас пол тарелки слез в супе, эх-хе-хе, – пробормотал он, немного отодвинув мою тарелку в сторону.
– Вообще-то мне вовсе не хочется оставлять вас здесь одного, это правда. Я только боюсь, потому что не знаю, что мне делать. Я еще никогда не была рядом с человеком, который… – и я опять зарыдала.
– Я тоже в первый раз умираю, так что меня спрашивать бесполезно, – вставил Гельмут. – Вы правда не должны чувствовать себя обязанной оставаться здесь. А то, что вы хотите Джуди забрать, это хорошая мысль. Я все равно вас об этом просить хотел. Ульрих, адвокат, он мне бланк дал заполнить. Теперь Джуди принадлежит вам. Извините, что я вас не спросил. Я боялся, что вы откажетесь.
– Не знаю. Может, я все-таки останусь лучше.
– Мы можем еще доделать что осталось, как думаете? – предложил Гельмут.
– Действительно. Нам ведь еще Хельгу похоронить надо.
– Да. И еще вашу футболку надо сжечь. Чтобы вы ее тоже развеять могли.
– Точно. Я забыла совсем.
– Вот видите. Давайте сегодня этим займемся.
– Хорошо. Куда понесем Хельгу?
– На утес, недалеко от дома.
– Понятно. Но, надеюсь, вы не просто так все тела с утеса сбрасывали?
Гельмут молча на меня посмотрел.
– Так и было?
Он засмеялся, кашляя.
– Нет. Не беспокойтесь. Мы их там хоронили. Там, где холмик из камней, вы же видели. Это что-то вроде надгробия.
Я вздохнула с облегчением, но с них бы сталось – в этом местечке.
Вскоре мы уже стояли на утесе. Гельмут надел старый черный поношенный костюм, великоватый ему в плечах. Я облачилась в черные леггинсы и рубашку, а к ошейнику Джуди привязала импровизированный бант из моих черных носков.
– Пожалуй, совсем не дурно, – заметил Гельмут.
– Голь на выдумку хитра.
Я вырыла в земле ямку, в которую Гельмут засыпал половину пепла. А потом долго стоял и смотрел на эту ямку. Я вообще-то думала, он что-нибудь скажет, но он взял лопатку и тяжело начал закапывать могилку. Я только пыталась подстраховать его, придерживая.
– А что с урной и остатками пепла? – спросила я.
– Они останутся у меня.
О деталях я его уже не стала расспрашивать.
Когда Гельмут засыпал ямку, мы еще молча постояли рядом, глядя на панораму гор и медленно заходящее солнце. Джуди дремала, расположившись у наших ног. Полную тишину нарушало лишь легкое пение ветра и жужжание неотлучного кислородного аппарата.
– Так. А сейчас сожжем футболку, – прервал молчание Гельмут и отвернулся. Я заметила, что глаза его увлажнились.
Ткань не хотела гореть. До сих пор все шло как надо. Перед домом мы выложили из камней местечко для костра, принесли из дома и сложили хворост и щепки. Гельмут сам
