никуда от тебя не могу спрятаться… Я… я… тебя… люблю, Римка.
Тенистые ресницы, застывшее лицо, она слушала, но не собиралась помогать барахтающемуся Дюшке. И Дюшка бросал ей горловые, измятые слова:
— Я знаю, что ты… Что Левка… Я это знаю, Римка… Левка хороший парень. Очень!! Он лучше меня… знаю…
И по ее отстраненному, замороженному лицу прошла смутная волна.
— Если хочешь знать, я даже рад, Римка… потому что не кто-нибудь, а Левка… Умней его — никого… Рад, что он…
Он вдруг почувствовал, что его несвязная речь походит на заевшую пластинку, и замолк, уставившись на Римкины ресницы.
А над их головами, над рекой, играющей вдребезги расколотым солнцем, плавала чайка, манерно — и так тебе и эдак! — выламывала крылья, одна в синем океане, капризная от обилия свободы.
Римка ковырнула носком туфли землю, выдохнула:
— Он меня — нет…
— Кто, Римка? Левка, Римка? Тебя, Римка? Нет?
Чуть-чуть кивнула, чуть громче с тоской выдавила:
— Он только книжки свои любит.
Под опущенными ресницами родилась колючая искорка, поиграла робким лучиком и освободилась от плена — прозрачная капелька, нехотя ползущая по глубинному, опушенному румянцу.
Слеза не по нему. Слеза пролита по другому — счастливцу, не осознающему своего счастья. Хоть кричи! И он еще не успел сказать ей, что она похожа на красавицу Гончарову — «чистейшей прелести чистейший образец». И неизвестно, просто ли похожа, обычна ли? Не из глубины ли времен она? Не из тех ли, кому из века в век изумлялись поэты?
Над головой дыбилось оглушающе синее небо. В синеве белым лепестком поигрывала свободная чайка. В стороне, судорожась в веселой лихорадке, до рези в глазах сверкала река. Лезла из-под земли умытая зелень. Прекрасный мир окружал Дюшку, прекрасный и коварный, любящий играть в перевертыши.
АГНИЯ КУЗНЕЦОВА
ЧЕСТНОЕ КОМСОМОЛЬСКОЕ
Я получила телеграмму из далекого сибирского села: «Приезжайте, у нас произошли события, о которых должны узнать люди». Телеграмма была подписана несколько необычно: «Ваш бывший кружковец по прозвищу «Маяк», ныне председатель Погорюйского колхоза «Сибирские зори».
Мне вспомнились предвоенные годы. Иркутский Дворец пионеров, литературный кружок, которым руководила я. Вспомнился пятнадцатилетний мальчишка по прозвищу Маяк, вихрастый, круглолицый, с конопатинками на носу и щеках. Вспомнила я его умные серые глаза и живой, беспокойный характер.
«Ай да Маяк, куда хватил! Председатель колхоза!» — подумала я и без колебаний стала собираться в дорогу.
И вот я приехала в Погорюй. Действительно, в этом отдаленном селе произошли события, о которых стоило рассказать. В повести «Честное комсомольское» я описала их как могла, без прикрас, без ненужной выдумки. Они и не нуждались в этом.
В 1958 году эта повесть появилась на страницах журнала «Юность», а поток вышла отдельной книгой в «Детгизе». С тех пор идут и идут письма…
Что же пишут читатели?
Пожалуй, меньше всего о книге, главным образом о себе. Родители советуются по вопросам воспитания ребят, находящихся в ершистом возрасте отрочества. Ребята открывают свои задушевные тайны, пишут о взаимоотношениях с родителями и учителями, о своей первой любви.
Особое волнение доставляли мне письма Вали Новиковой, ученицы Суджанской школы-интерната Курской области. В своем первом письме она рассказала мне, как в их школе проходила конференция по повести «Честное комсомольское» и кто-то из учеников сказал, что Саша Коновалов зря рисковал собой, бросившись в огонь спасать государственное добро. Валя возмутилась. Она сказала, что Сашин подвиг — яркий пример того, как в трудную минуту должен поступить настоящий комсомолец.
Из завязавшейся переписки я узнала, что отца Вали расстреляли гитлеровцы за связь с партизанами, мать умерла, и девочку воспитала бабушка. Я узнала о том, что Валя очень любит природу и мечтает сделать родную землю сплошным садом.
Последнее письмо пришло в 1960 году, а через месяц в газетах появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о посмертном награждении ученицы Валентины Новиковой орденом «Знак Почета». Журналист Евгений Руднев в очерке «Слово о подвиге» писал в то время, — «В субботний день на линейке-перекличке по команде «смирно» в строгом молчании стоят рядами воспитанники Судженской школы. И когда доходит черед до имени Валентины Новиковой, один из них — эта честь доверяется лучшим — делает полшага вперед и громко произносит:
— Погибла смертью храбрых во время пожара, спасая малолетних детей».
Судьба главного героя повести «Честное комсомольское» повторилась в судьбе Вали Новиковой, которая в жизни равнялась на Сашу Коновалова и в решающую минуту поступила точно так же, как он.
Когда получаешь письма от читателей, слушаешь их выступления на конференциях, знакомишься со школьными сочинениями о своих героях — это самая дорогая плата за тот большой, сложный и беспокойный труд, который вкладываешь в свои произведения
— Стой, ребята, стой! Межпланетный корабль! Упал на Косматом лугу. Слышали?.. Как землетрясение!
Миша Домбаев, потный, с багровым от быстрого бега лицом и ошалевшими глазами, тяжело дыша, свалился на траву. Грязными руками он расстегивал на полинявшей рубахе разные по цвету и величине пуговицы и твердил, задыхаясь:
— Еще неизвестно, с Марса или с Луны. На ядре череп и кости. Народищу уйма! И председатель, и секретарь райкома…
Ребята на поле побросали мешки и корзины и окружили товарища. Огурцы были забыты. Все смотрели на Мишу с любопытством и недоверием. Он уже не раз «разыгрывал» ребят, но сейчас очень уж хотелось поверить ему и помчаться на Косматый луг, чтобы самим увидеть межпланетный корабль.
— Где? Когда? Какой? — сыпалось со всех сторон. — Если врешь, голову отвернем!
— Ой, сейчас отдышусь и поведу вас туда! — стонал Миша. — Катастрофа!..
— Почему? — спросил кто-то.
— Да ведь разбился же он! Груда дымящихся развалин…
Миша с трудом встал, вытер рукавом смуглое до желтизны лицо с узкими хитрыми глазами и пятерней расчесал черные волосы. Молча, не оглядываясь, он зашагал вперед, уверенный, что товарищи, охваченные любопытством, и без приглашения пойдут за ним. И они в самом деле пошли; правда, пошли нерешительно, все поглядывая в ту сторону, где работал учитель Александр Александрович и пестрели разноцветные косынки девочек.
— Ой, ребята, нехорошо как! Работу бросили, а до Косматого луга за час не дойдешь! Пошли и никому не сказали… — говорил Саша Коновалов, обгоняя цепочку ребят.
Он нагнал Мишу и пошел за ним
