еще долго истерически кричал в том же духе, поправляя повязку на руке и плече, набрасывая сползавшую шинель.
Под конец взвизгнул:
— Все! Идите!
Несмотря на редакторский разнос, настроение у Лизы и Шуры было прекрасное.
— Здорово, — шепнула Шура.
Лиза засела за некролог.
Вскоре в редакции появился метранпаж, тот, что приходил за Лизой домой, шепнул:
— Вас ждут на улице, во дворе.
Лиза накинула платок и пальто и спустилась по черной лестнице во двор, куда выходили окна типографии.
Во дворе, прячась у подъезда, ее ждал Семенов.
— Надо срочно уходить, — зайдя в дверь, сказал он. — Срочно, немедленно. Немцы лютуют. Окажемся все на виселице, — продолжал Семенов. — Кроме того, на третье января назначена крупная карательная операция против партизан. Надо предупредить.
Лиза, конечно, была согласна. Как ни полезна их работа в городе, она давно рвалась в отряд. И действительно, тучи над ними здесь сгущались. Чего стоит сегодняшняя речь Штольцмана!..
— А как же Шура? — спросила Лиза.
— Александра Васильевна?
— Да.
— По-моему, ей тоже надо уходить.
— Я поговорю с ней, — пообещала Лиза.
Семенов мельком сказал, что в театре кроме Майзеля и Евдокимова уничтожено несколько офицеров и солдат из денщиков. Погибли два генерала, один полковник и капитан, приехавшие по приглашению Майзеля из других гарнизонов. Раненых не считали, их десятки. На сцене убиты певичка и жонглер. К сожалению, всех наших схватило гестапо. Их во главе с Иванцовым восемь человек, арестованы также рабочие сцены, гардеробщики, билетеры. «Хорошие ребята», — сказал Семенов.
Договорились встретиться в одиннадцать вечера за городом у мостика.
Семенов ушел, а Лиза вернулась в редакцию.
Там был юный художник Юрик. Он пришел посмотреть свой рисунок в сегодняшней газете.
— А все же он дураком получился, — с удовольствием шепнул он.
Лиза отозвала Шуру в сторону. Решила говорить начистоту.
— Надо уходить.
— Куда?
— К партизанам. Пойдешь?
Лиза со слов Семена объяснила ситуацию.
— Ясно, пойду.
Лиза назвала место и время встречи. Потом подошла к окну.
— Шура, смотри!
На виселицах на площади Революции они ясно увидели новых повешенных — восемь трупов.
После работы пошли туда.
«Убийцы» — висело на каждом трупе.
Дома она собрала кое-какие вещички. Самое необходимое.
Сложила не в мешок, а в сумку.
В одиннадцать была в условленном месте. Семенов уже ждал ее. Шура пока не появилась. Вскоре она подошла, но не одна.
— Это еще кто? — спросил Семенов.
Сам Юрик молчал.
Потом неожиданно выкрикнул:
— Я же комсомолец!
Лиза не знала, что сказать. Надо ли брать парня с собой?
— Ну ладно, попробуем, — буркнул Семенов. — Пошли.
Полями и оврагами они подошли к лесу. Еще два часа пути.
Здесь их сразу же окликнули:
— Пароль?
— «Наука», — ответила Лиза.
В передовом охранении оказался словак Валек.
И влево и вправо окопы занимали партизаны.
Валек проводил их в штабную землянку.
— Что это значит? Опять самодеятельность? — недовольно воскликнул Игорь Венедиктович.
Объяснил за всех Семенов.
Орлов, кажется, смягчился. Даже за Юрика не отругал. Лизу он направил в медчасть. Шуру, которая, оказывается, немножко знала радио, — к связистам. Семенова пока оставил при себе.
На следующий день партизаны форсировали подготовку к отражению возможного наступления немцев. Днем углубляли окопы на опушке леса, готовили оружие и боеприпасы.
Саперы минировали подходы к лесу.
Прозвучала уже команда «отбой», а в штабной землянке еще долго горела коптилка.
Семенов оказался прав.
Третьего января в восемь утра немцы начали карательную операцию против партизан.
Впереди шли танки, за ними бронетранспортеры, далее пехота на мотоциклах.
Миновали поле, обошли овраги.
Партизаны заняли весь километровый участок обороны по кромке леса.
Они должны были подпустить танки к заминированным участкам и только потом открыть огонь.
Бронированные чудовища с крестами на борту медленно ползли по снежному полю. Мерно завыли моторы. Трещали мотоциклы, идущие по колеям, проложенным гусеницами танков и бронетранспортеров.
Лиза и еще четыре женщины с санитарными сумками находились вместе с партизанами в окопах.
Сначала появилась разведка — два бронетранспортера. Повертевшись возле лесной опушки, они вернулись. И уже потом пошли танки.
Они приближались.
— Лишь бы не обнаружили мин, — сказал Игорь Венедиктович, — хотя саперы поработали на славу, да и ночной снежок помог — припудрил землю.
— Приготовиться! — крикнул Леонид Еремеевич, и команда его, повторенная командирами взводов, прошла по всем окопам.
Вот первый танк чуть вырвался вперед и, осев на мине, завертелся на подбитой гусенице.
В него полетели бутылки с зажигательной смесью. По броне поползли струйки огня. Немцы пытались выскочить из открытого люка, но их срезали пули автоматов.
Остальные четыре танка двинулись в разные стороны, Подорвался еще один. И загорелся.
На подходе оказались и мотоциклисты, они строчили по окопам из автоматов.
Один из танков все же миновал минные заграждения и, стреляя из пушки, рванул к окопу, где находился Игорь Венедиктович.
Лиза не видела этого, она перевязывала первых раненых.
А Орлов, приподнявшись в окопе, бросил в танк связку гранат. Тот вздрогнул, остановился, но продолжал стрелять.
Чуть поодаль горели бронетранспортеры. Немцы, выскочившие из них, залегли и обстреливали окопы. Мотоциклисты рассредоточились. Некоторые соскочили с машин и тоже залегли.
Сделав перевязки и оттащив раненых в лес, Лиза вернулась в окоп на передовой и сразу же стала искать глазами Орлова. Но нигде не увидела. Ее окликнули, она бросилась на голос. Еще раненный, тяжело, в голову. Она начала его перевязывать.
А впереди продолжался бой. Подорвался третий танк, оставшийся, последний, чуть отступил назад, дав задний ход, и поравнялся с бронетранспортерами. Побросавшие мотоциклы немцы прикрывались теперь броней и пытались идти в атаку. Но по ним били пулеметы, и они валились в снег. То ли настигнутые пулями, то ли стремясь избежать их таким образом.
Бой шел уже около часа, но немцам пока так и не удавалось прорваться к окопам.
Лиза снова искала Орлова и вдруг увидела его. Он как-то неловко лежал на краю окопа, держась обеими руками за живот. Она кинулась к нему, и все ее маленькое, тщедушное тело сжалось от смертельного страха. Игорь Венедиктович с удивлением и очень спокойно посмотрел на Лизу:
— Ты? Как там? Ничего не вижу.
— Все хорошо, все хорошо, — лепетала Лиза, стараясь распахнуть Орлову телогрейку, залитую кровью. «Неужели в живот? Неужели в живот?» Хотя было ясно, что именно в живот.
Она пыталась перевязать его, чтобы остановить кровь.
— Сейчас, сейчас, любимый мой, — приговаривала она, не вникая в смысл вырывавшихся слов.
Где-то над головой стреляли, рвались снаряды, трещали машины и мотоциклы, но Лиза в эти минуты ничего не видела.
Для нее весь мир исчез. Не было ни взрывов, ни немцев — ничего
