Ночью, после всей этой жары и духоты, разразилась гроза. Меня это нисколько не встревожило: пусть погремит, дождичком польет. В комнату дождь не попадал, так что окна прикрывать не понадобилось. Какая-то мысль бродила на дне моего сонного и сытого со нания, что-то было плохо, и связано это было именно с тем, что дождь не хлещет по стеклам, не заливает паркет и ковры... Совсем я что-то сдурел, подумал я. Неужели мелкие стычки с экскурсоводом заставляют меня подсознательно желать ущерба отелю? Глуп сти какие... Тут я, видимо, вырубился, потому что подскочил от близкого и сильного разряда. И в голове моей высветилась, как молнией, причина тревоги и недовольства. Окна -- на Запад. А ветер -- с Востока. Из Мордора! Гроза из Мордора!! Келеборн!!! Я выскочил из постели и бросился к телефону. Линия не работала -- то ли она была местной, то ли гроза сделала свое черное дело. Пришлось одеться, то есть впрыгнуть в шорты и майку. Вдруг по коридору носит кого-нибудь, хватит с меня нудизма на сегодня .. Я проскакал коридор до лифта, взлетел на седьмой этаж. Расселили нас, надо сказать, учитывая склонности клиентов, неплохо: я оказался на первом этаже, не заглубленном, правда -- на здешнем камне это сложно,-- но окнами в цветничок. Эльфа же, хотя ник о и не имел такого слова в виду, вознесли на последний этаж, что также отвечало его потребностям. Но в результате установившаяся между нами связь несколько ослабла, и поэтому час или полтора были упущены. Номер Келеборна был рядом с лифтом -- далеко бежать не пришлось. Я ломанулся в дверь без стука. Она открылась легче, чем можно было предположить. Внутри мне показалось как-то особенно темно. Пошарив по стене, я зажег верхний свет. Келеборн лежал на здоровенной пятиспальной кровати лицом вниз. Он казался не существом, а складкой покрывала или тенью. "Умер он, что ли?" -закралось мне в голову. Но тут же я вспомнил, что эльфы просто так не мрут. Тогда я сосредоточился на своих щущениях и опять, как в начале нашего путешествия, полетел в пропасть. Только теперь она была горячей, и со дна ее подымались не то языки пламени, не то ищущие, злобные пальцы. Я затряс головой, ущипнул себя за ляжку. Наваждение отступило, но никуда е делось. И чего его туда понесло, в который раз задался я вопросом. Впрочем, это лирика, а делать-то что? Не фельдшера же к нему звать... Стой-стой, что такое говорил Оле? Ацелас... Ну-ка, где аптечка... Аптечка нашлась в ванной, и там был флакон с насадкой, на котором значилось: "Ацелас. При головокружениях, обмороках, мигренях распылить в 1 футе от лица". Если поможет -- засажу все междурядья этим сорняком, поклялся я. Легко сказать -- в футе от лица, а если это лицо закрыто руками, волосами и вжато в подушку? Я потряс Келеборна за плечо -- никакого ответа. Подергал за волосы -- то же. Перевернуть, надо перевернуть. Но ведь он футов семи ростом, как же я его... Я з лез на кроватищу, ухватил эльфа за локоть и за рубаху на боку -- и неожиданно легко перекатил на спину. Вот это да, подумал я. То-то говорят, что эльфы ходят по канату, как по дороге, а снег держит их даже без наста. Так, теперь ацелас. Ух, ну и дух! Смотрим... Лицо Келеборна было одного цвета с рубахой. Полузакрытые глаза слабо светились, и выглядел этот отблеск из-под век жутковато. Я не мог сидеть просто так, потому что было очень страшно. Вспомнилось, как в Шире моя матушка вытаскивает из обмороков (час о притворных) свою тетю Камелию. Может, рискнуть? И -- раз-два! -- влепил эльфу пару пощечин. Тот погасил глаза совсем и что-то заговорил на непонятном языке. Это явно был не тот эльфийский, которым пижоны пользуются в Арноре и Гондоре. Ладно, продолжим. Ацелас в упор на виски и тереть, тереть -- вот уже у самого пальцы горят, а толку... Нет, есть толк. Эльф вдруг как-то сразу очнулся. Гроза уходила. Снаружи чернота сменилась синевой: близился летний рассвет. -- Рэнди? -- как-то неуверенно сказал Келеборн. -- Что с вами, почему вы плачете? Тут я осознал, что с меня потоком льется соленая смесь -- пот со лба и слезы из глаз. И такое снизошло на меня облегчение, что я захохотал, и ничего не мог ни сказать, ни объяснить, досмеялся до икоты, но остановиться не мог. Эльф озадаченно глядел н все это, потом взял меня, как куль, деловито отнес в ванную и сунул головой под холодный кран. Потом, когда мы сидели на лоджии, проветривались и сохли, глядя в хвост ушедшей грозе, Келеборн сказал, что чуть было не отправился к Мандосу вместо Лориэна, и благодарен мне за то, что я вернул ему надежду свидеться с семьей. Что за Мандос такой, я разу не сообразил, и что у Келеборна еще и семья какая-то есть, очень удивился. Но потом вспомнил кое-что из Трофиных сказаний, и по спине у меня забегали такие мурашки, что захотелось пустить за шиворот "любимчика" из "Уютного Унголка". Чтобы не пос ать эльфа снова в нокаут, я решил помолчать. И помолчал -- часиков шесть, пока он не растолкал меня и не повел завтракать. Выехали на этот раз довольно рано, причем обед загрузили сухим пайком. Мокрый Итилиэн блистал тысячами луж, ручейков и листьев. Над Андуином висела мощная радуга. Солнце властно гнало мордорские тени. Экскурсовод вещал, пассажиры шумели. Все как умел радовались жизни. Эльф вертел косматой головой по сторонам -Итилиэн ему нравился не меньше, чем мне. День прошел вполне прилично. Несколько раз "Инканус" останавливался в самых красивых местах, мы обозревали виды, лопали раннюю землянику и абрикосы. Сухой паек оказался не таким уж и сухим -- саморазогревающиеся консервы, шоколад, банки разного пива, вина Южного Гондора. Я отдал всему должное, осоловел и взмок. Келеборн пренебрег консервами и пивом, но с интересом отведал шоколад. Оказывается, он раньше никогда его не ел -- просто потому, что никогда не ходил в магазины. В одном из живописных уголков случился легкий скандальчик, и причиной на сей раз даже был не я. Гномы, обычно тихо сидевшие на своих местах, вылезли поразмяться, и, осматривая скалы, складным карманным кайлом отгрызли щетку каких-то кристаллов -не о хрусталя, не то аметиста. Экскурсовод заметил это и поднял хай. Пожалуй, с ним согласился не только я, но и Келеборн. Щетку у гномов отняли, экскурсовод извлек из багажника "Инкануса" эпоксидный клей и присобачил ее на место. Похоже, что инциденты, подобные этому, случались часто, и борьба с ними была отработана. Потом "дунаданец" пригрозил пожаловаться в шахтный профсоюз и удержать у гномов из зарплаты полную стоимость путевки. Гномы опять сели на места и притворились спящими, как Дарин. К вечеру местность поскучнела, зелени сильно поубавилось, субтропические виды сменились кривыми елками, корявыми соснами и чахлым березняком. Погода снова начала портиться. Наползли тучи -- к счастью, с юга, а не с востока. Но из-за них неожиданно ра о стемнело. Келеборн заметно скис. Я размышлял о том, как же эти эльфы жили в Средиземье и даже сражались со всякой дрянью у самых границ Мордора, если они такие чувствительные. Ведь столько лет прошло, как нет никаких злых сил, все это сказки, и не олее... Ну, не сказки, конечно, раз эльф действительно существует -- я покосился на сникшую длинную фигуру слева. Но вроде вычищали весь этот Мордор не раз, все там выловили и простерилизовали,-- а вот поди ж ты, наверное, для эльфа и камни помнят чт -то такое -- не такое. -Нас было много, Рэнди,-- вдруг сказал у меня над ухом голос Келеборна. -- Вместе мы противостояли всему, даже когда бродили в одиночестве. А я остался один, и корабль мой уплыл. У меня появилось чувство, как будто я проглотил айсберг. -- Так... а как же вы теперь? Семья-то... уехала?.. -- забормотал я и тут же заткнулся, боясь ляпнуть какую-нибудь непоправимую глупость. -- Уехала,-- спокойно и с какой-то скрытой радостью ответил эльф. -- И вы теперь тут навсегда? -- спросил я. Мне уже очень хотелось, чтобы он остался навсегда. Приглашу его в Шир, места у нас там благословенные... Келеборн вдруг нагнулся и заглянул мне в глаза. Не знаю уж, что он там увидел, но не рассердился, а погладил меня по голове -- даже не как ребенка, а как кошку. -- Провидит только Эру,-- сказал он.
x x x
Спустя какое-то время, когда за окнами все стало черно, впереди справа показался красный огонек. Экскурсовод тоже его приметил, встрепенулся и понес с удвоенной энергией: -- Мы приближаемся к северной точке нашего круиза. Огонек, который вы можете наблюдать справа, -- это маяк над перевалом Мораннон, называемом также Воротами Мордора... ...На этот раз я был начеку, и струя ацелас фыркнула в нос Келеборну, как только у меня в голове поплыли знакомые образы. Ацелас я прихватил из Хеннет Аннуна. Экскурсанты зашмыгали носами и заругались. Я не отвечал -- было не до того. Однако же профи актика сработала на редкость удачно. Эльф оживился, собрался, как пружина, навстречу темному прошлому. Только когда "дунаданец" опять заговорил на мордорские темы, седая голова наклонилась к моему уху. -- Можно, я буду держать вас за руку, Рэнди? Вы очень сильное противоядие... посильнее ацелас, поверьте мне. Я взял двумя руками его холодную длинную кисть и так и держался за нее, пока экскурсовод не объявил: -- Мораннон, господа! Приехали! Нас ждет семизвездочный отель "Барад Дур" и празднество в честь удачного завершения первого этапа! Смокинги, фраки, вечерние платья, господа! Сзади поднялся оживленный визг, потирание рук, переходящее в аплодисменты, дамы затараторили о нарядах. А красный глаз-огонек вел "Инканус" к Мордору, и мне уже казалось, что он смотрит на нас с Келеборном оценивающе и с неприязнью: выдержим ли?
