- Я не скажу ничего, что бы вы тут ни доказывали, - 'не сразу, но категорически сказал Мухтар. - Делайте что хотите... Я от своих слов все равно не откажусь...
- Чтобы спасти двух негодяев, для которых вы были подставной фигурой? Не слишком ли дорогая цена? Вашими руками эти люди нажили громадные деньги, подбрасывая вам жалкие крохи, и вы хотите заплатить за это жизнью. Мы знаем, сколько вам платили за то, что вы числились начальником цеха.
- А знаете, зачем у меня спрашиваете?
- Мало знать, надо еще и доказать. А доказать можно только с вашей помощью. Вы были материально ответственным лицом, на всех документах стоят ваши подписи. Значит, юридически за все отвечаете вы.
- О чем тогда разговор?
- А все о том же - пытаемся установить истину и спасти вас.
- Ничего не получится.
- Все от вас зависит.
- Значит, не спасете.
- А я надеюсь, что вы вес же скажете правду.
- А зачем тебе правда? - опять перешел на "ты" Мухтар. - Чего мудрить? Все равно кого-то посадить надо, сажай, кого легче.
- Это уж не вам решать, - Сейфи посмотрел на часы. - Ладно, отложим разговор до следующего раза...
- Отложим так отложим. - Мухтар встал. - Только о чем говорить? Все, что надо, вы и без меня знаете. А я ничего нового не скажу.
- Посмотрим. - Сейфи нажал на кнопку, вошел милиционер. - Проводите, пожалуйста...
Написав рапорт о продлении срока следствия, Сейфи поднялся на третий этаж к Эльшаду.
- Ты что трубку не берешь? - спросил Эльшад.
- Это ты звонил? - Сейфи положил рапорт на стол.
- Что это такое? Рапорт? Я же тебе объяснил - положенный срок истек. К восьмому все надо закончить.
- Ко мне дело поступило два месяца назад, поэтому прошу продлить срок.
- Садись... Ты же знаешь, продлить срок может только Генеральный прокурор СССР.
- Значит, надо обратиться к Генеральному прокурору.
- Поздно. Это можно было сделать раньше, если бы была необходимость. А ее не было... Как. впрочем, нет и сейчас. Ты собираешься обвинить в тяжких преступлениях весьма уважаемых людей, а исходишь лишь из предположений и догадок.
- Ты же знаешь, что эти предположения и догадки - правда. Эльшад вздохнул.
- Особенность нашей профессии, дорогой мой, в том, что любые решения принимаются на основе фактов и только фактов.
- Особенность нашей профессии, - сдерживая раздражение, возразил Сейфи, установить истину, даже если какие-то факты этому и мешают...
- К сожалению, - еще раз вздохнул Эльшад и развел руками, - недоказанная истина - это не истина. Ее нет, она не существует.
- Значит, надо ее доказать, - упрямо сказал Сейфи.
- Когда? И кроме того, в деле есть неопровержимые улики, доказывавшие вину этого спортсмена я подтвержденные его собственным признанием, Я не понимаю, что тебе еще нужно.
- Не могу я засадить человека только потому, что истинные преступники занимают высокое положение и ведут себя так ловко, что уличить их невозможно.
Эльшад покачал головой.
- Ты как будто вчера родился. Есть факты - можно кого угодно притянуть к ответу. Нет фактов - приходится ограничиться тем, что имеешь. Я потом... Эльшад чуть замялся... - тебе сейчас вообще ни к чему осложнения... Дело ясное, надо его закончить в срок... Я уже не говорю о квартирном вопросе... Все уже решено положительно.
- Откуда ты знаешь?
- Теймур звонил... - Эльшад перегнулся через стол и вернул рапорт Сейфи. А если не уложишься в срок и ничего нового не докажешь, будет самое настоящее ЧП...
Соседа увели на допрос, и Мухтар снова беседовал с Аян.
- Ну вот, я же говорил, а ты не верила. Теперь еще смерть какой-то девушки прибавилась. Тут уж расстрел - точно... Вот тебе и надежда...
Уткнувшись головой ему в грудь, Аян горько заплакала.
Мухтар опять вспомнил лицо Руты Балодис. Теперь трезвое, око было искажено гримасой отвращения к себе и тому, что произошло. Он представил себе, как, полураздетая, подошла она к окну своей квартиры, поднялась на подоконник и сделала последний шаг...
Он увидел падающее тело с развевающимися в воздухе волосами...
И тело, лежащее на краю тротуара... Тело, к которому испуганно приближались редкие прохожие...
- Деньги ищут, - сказала Аян. - Говорят, будто ты спрятал где-то целый миллион.
- И ты поверила?
- Нет, конечно.
- Все, что я зарабатывал, приносил домой.
- Я так им и ответила... Но они не поверили.
- Это не имеет значения. Все равно я ничего не скажу...
- А разве ты что-то скрываешь?
- За что же мне платили пятьсот рублей в месяц?
- Я думала, это твоя зарплата, - растерянно сказала она.
- Я же не профессор. Через мои руки действительно проходили огромные деньги. Но я отдавал их.
- Целый миллион?
-Да.
- И что теперь будет? Почему ты должен страдать за других? Почему они молчат? Они же знают, в каком ты положении?
- Может, еще надеются вытащить меня...
- Они обязаны помочь,- как бы убеждая себя, сказала Аян. - У них такие связи. Мухтар нахмурился,
- Только не вздумай просить их. И вообще не вступай ни в какие переговоры,
- Если у них есть хоть капля совести, они должны спасти тебя.
- Надо готовиться к худшему,
- Что бы ни случилось, я буду ждать тебя всегда, всю жизнь,
- Спасибо. - Мухтар еще крепче прижал ее к себе. - Но я не, хочу, чтобы ты и себе погубила жизнь. Я все время думаю... Тебе будет очень трудно одной... я знаю...
-- Глупый. Мне никто не нужен, кроме тебя.
- Я знаю, я верю тебе, но, понимаешь, есть вещи сильнее нас, как бы мы ни старались. Природа есть природа.
- Без тебя во мне умирает всякая природа.
- Это говорят все женщины...
- Не обижай меня.
- Прости. Здесь во всем начинаешь сомневаться...
Лязгнул засов, дверь со скрипом отворилась, и в камеру вошел сосед. Надзиратель, не переходя порога, окинул взглядом лежащего на койке Мухтара.
Аян исчезла.
- Поздравьте меня, - радостно сообщил сосед, как только надзиратель запер за ним дверь. - Ей разрешат прийти ко мне завтра... Выпросил-таки свидание.
- Поздравляю.
Сосед подошел поближе, перешел на шепот:
- Лишь бы она не была в отъезде. Я сказал, чтобы она пришла, а то набегут все: и дочка, и зять. Не дадут поговорить... Что у вас?
- Все по-старому. - Мухтар продолжал лежать с закрытыми глазам".
- Может, вам что-нибудь надо передать? - спросил сосед.
- Кому?
- На волю. Могу организовать через жену.
- Спасибо.
- У меня есть грифель, - сосед пригнулся поближе и полез за пазуху, можно написать записку. - Это, конечно, риск. Но ради вас я на это пойду. Он вытащил наконец крошечный карандашный грифель.
- Бумаги же нету.
- Оторвем завтра утром от газеты. Кому вы хотите написать?
- Жене.
- Правильно. А она передаст дальше.
- Кому дальше?
- Другой такой возможности не будет. Вы должны написать друзьям, чтобы они начали действовать.
- Каким друзьям?
- Ну, я не знаю... Тем, из-за кого вы сидите. Это не мое дело, конечно. Но даже ребенку ясно, что за вашей спиной кто-то стоит... Вы держитесь молодцом, но и они для вас должны что-то сделать.
- Поговорим о чем-нибудь другом, - прервал Мухтар.
- Пожалуйста, - обиженно сказал сосед. - Я просто хотел помочь вам, раз есть возможность.
- Спасибо.
- Я очень привязался к вам. Мне кажется, ближе у меня никого нет. Жаль только, что мы познакомились в таком месте... Обвинительное заключение уже предъявили?
-Да.
- Восемьдесят восьмая прим?
-Да.
- Плохо...
Мухтар закрыл глаза...
Гюля ожидала Сейфи у ювелирного магазина.
- Вот, - показала она на какую-то зеленую коробку, протиснувшись к прилавку. - Покажите, пожалуйста!
Из-за плеча рыжей девушки в очках Сейфи увидел две пузатые серебряные рюмки, лежащие в красном бархате.
- Ну как? - спросила Гюля. - По-моему, то, что нужно... Сорок пять рублей...
- Вполне, - сказал Сейфи, и его тут же оттеснили от прилавка.
- ...Конечно, там будут подарки и побогаче, - сказала Гюля, когда они вышли на улицу, - но серебро есть, серебро. Все же память. Можно надпись сделать.
Уже смеркалось. На стоянке такси стояла небольшая очередь. Машины подходили одна за другой.
-- Ты считаешь, мне обязательно нужно поехать? - спросил Сейфи.
Гюля возмутилась.
- Человек три раза звонил! Через два дня свадьба. Может, он посоветоваться хочет. Или помощь какая-нибудь нужна, мало ли... - Подошла их очередь. Садись, садись...
Квартира Теймура напоминала комиссионный магазин: везде- на диване, стульях, столе - разложены платья, кофточки, кипы нового постельного белья, подушки, одеяла, столовые и чайные сервизы, подстаканники, в большом серебряном блюде поблескивали ножи и вилки...
Дверь открыла Севда.
- Ой, у нас такой тарарам, - пожаловалась она, поздоровавшись, - сесть негде. Проходите.
