Ведь, я так понимаю, будет опять сильный ветер и волны.
— Слава, вы помните, где собирали плавник? — неожиданно спросил Александр Сергеевич.
— Конечно. Особенно много его было около той крайней палатки, на самом высоком месте островка.
— А вы понимаете, что его туда забросили волны?
Вот теперь мне стало по-настоящему неуютно. Я представил себе холодные валы, которые с глухим шипением подползают к палаткам, вот уже смыта растяжка, вот первая волна перекатилась через островок, за ней вторая…
— Думаю, до утра сильного ветра не будет, — продолжал Александр Сергеевич, — хотя кто его знает, погода здесь очень неустойчивая. Встанем пораньше — и единым духом до устья Шелони. Осталось километров пятнадцать, если, конечно, верить карте. Берега тут — сами знаете — путешествуют… А сейчас быстро спать. Я тоже устал.
Природа как бы застыла: тихое озеро, белесое темное небо, холодный спокойный воздух, но во всем чувствовалось какое-то напряжение.
Снились мне серые холодные волны с пузырчатыми пенными каемками. Дождь постепенно затих, но с озера, плескавшегося рядом, тянуло такой холодной сыростью, что казалось: нет на свете ни солнечных пляжей, ни душистых прогретых сеновалов, ни батарей центрального отопления.
Меня разбудили совершенно отчетливый плеск волн и треск горящих дров. Сразу вспомнились вечерние тревоги. По озеру гуляла средняя зыбь. Небо хмурилось, но дождя не было. Александр Сергеевич возился у костра. Из палатки девочек высунулась сонная Алена.
— Александр Сергеевич, — удивленно спросила она, — а зачем вы костер перенесли к самой воде?
Тут я увидел, что не только костер, но и палатки, и мокрые перевернутые байдарки — все как-то приблизилось к берегу.
— Это начинается прилив, Алена. Вставайте быстрей, скоро здесь будет дно моря.
— Нет, правда, Александр Сергеевич?!
— Это нагонные явления. Ветер как бы оттаскивает воду от одного края озера к другому. Случается еще перекос водного зеркала из-за разности давления на его поверхности.
— А что происходит сейчас?
— Видимо, мы попали в зону довольно сильного циклона, поэтому желательно поскорее отойти от нашего зыбкого пристанища.
Последнее сообщение заметно ускорило процедуры подъема, завтрака и подготовки в путь. По озеру уже ходили вполне ощутимые волны. Александр Сергеевич проинструктировал, как надо садиться в байдарки, на каком расстоянии держаться друг от друга во время движения. Для посадки требовалось развернуть байдарку носом к волне, подождать, когда подойдет не очень крупная, и в этот момент передний гребец должен вскочить на свое место. Второй, придерживая байдарку, заводит ее поглубже. Теперь надо прыгнуть в нее, пока очередная волна не накрыла лодку.
Посадка в целом закончилась удачно, если не считать вынужденного купания Маши. Длинноногий Коля упрямо заводил байдарку поглубже, а вот как быть маленькой Маше? В самый нужный, по его мнению, момент Коля приказал:
— Прыгай!
Маша стояла по колено в воде, но замешкалась, а следующая волна вырвала у нее байдарку из рук и залила по уши. Свое негодование в адрес капитана Маша выразила тут же, но из воды раздалось лишь легкое бульканье. Пришлось начинать все сначала. Маша сидела мокрая и злая. Коля рылся в рюкзаке — искал своему матросу сухой свитер. Ветер усиливался. Александр Сергеевич, покачиваясь в байдарке, заметно нервничал. И тут раздался возглас Кости:
— Тонем!
Его байдарка развернулась и на гребне попутной волны выбросилась на мелководье. Остальные последовали ее примеру. Не достигая самого берега, задний гребец выскакивал и ловил байдарку, не давая ей проскрести днищем по песку.
Из Костиной байдарки летели вещи: рюкзаки, полиэтиленовые мешочки с крупой, палатка. Быстро перевернули лодку.
Александр Сергеевич, встав на колени, осмотрел оболочку.
— Так и есть, — почти удовлетворенно сказал он, — вы неаккуратно садились в байдарку на волне.
— Александр Сергеевич, ведь ни разу же нигде не чиркнул по дну!
— А это тогда откуда? — Александр Сергеевич показал маленький разрез между вторым и третьим шпангоутами.
Пришлось вновь раздувать погасший костер и головешкой с тлеющими углями сушить поврежденный участок, а затем накладывать заплату.
— На ракушку напоролись, — предположил Александр Сергеевич, — а для такой изношенной оболочки этого вполне достаточно.
Над озером рваными рядами проносятся тучи разных оттенков серого цвета. Некоторые из них кажутся светлыми на фоне более отдаленных. Передние, расплывшись чернильными пятнами, почти касаются сизыми брюхами поверхности озера. Байдарки то взлетают на гребень, то медленно сползают с обратного ската волны. Вначале исчезает корпус, затем плечи и головы гребцов, а потом видны только кончики лопастей весел…
И вдруг байдарка соседа резко взмывает почти над головой в шуме рассекаемой волны.
У самого устья Шелони ветер усилился, налетевший шквал почти прижал байдарки к тростникам. Огромные пенные валы, разгулявшиеся на просторе озера, несли небольшой наш флот вверх по реке, в нижнем своем течении еще весьма широкой.
Вскоре прошли Шимск.
Александр Сергеевич выбрал наконец место ночлега. После унылых тростников крутой песчаный откос, поросший старыми соснами, показался настоящим раем. Даже здесь слегка покачивало, болели руки и плечи, но и байдарки, и все многочисленное имущество легко забросили на высокий берег.
Как приятно осознавать, что позади десятки километров шквалистого, неприветливого Ильменя, однообразного озерного плавания — машешь веслами, а кажется, что не двигаешься с места. Зато впереди веселые речки, и хоть пока против течения — справимся.
Палатки уже расставлены живописной стайкой. Их старенький брезент защищен от непогоды могучими кронами вековых сосен. Рядом песчаная дорога, а за ней молодой сосновый лесочек, откуда девочки принесли целое ведро настоящих маслят. Вон сидят чистят. Над костром многообещающе поднимаются запахи тушенки и всякой прочей снеди. Костя притащил из леса сухую, вывороченную, видимо, зимой с корнем, средней величины сосну, и сейчас они с Филимоном конструируют что-то вроде большой скамьи.
Небо на западе заметно посветлело, изредка сквозь бледные тучи пробивалось голубое. На восток грядой уходили тяжелые синевато-серые
