Фильм показали во всех кинотеатрах Америки, Европы и Австралии. Шедевр мирового уровня собрал самый крупный за всю историю кино кассовый сбор.
В России же о фильме знали единицы; того, кто выкладывал кино в Рунет, немедленно арестовывали, а файл удаляли. Россияне, кому по счастливой случайности, повезло оказаться заграницей именно тогда, когда шла премьера в кино, видели фильм, даже на большом экране. Посмотрев, они неслись в магазины за дисками, которых, увы, еще не было (по понятным коммерческим причинам). Тогда они приезжали через месяц, через два – за дисками, всячески давая понять соотечественникам, что это надо купить. Но на российской границе диски изымались, а владельцы платили штраф за попытку ввоза материалов, способствующих разрушению государственности. Тем не менее, все же те, кому повезло увидеть фильм, рассказывали о нем другим, а другие – третьим. Этот запрет сильно поспособствовал росту протеста в сознании нации.
Предстояло разобраться и с другими создателями фильма и с исполнителями ролей. Всем им было предложено подписать бумагу, подтверждающую, что они по ошибке или незнанию приняли участие в сомнительном проекте, ставящим под угрозу существование российскую государственность. Все подписали, в том числе и отец Ани, как законный представитель несовершеннолетнего, который сыграл в этом фильме. Но Сергея Ивановича больше волновало другое: как он мог не уследить и допустить, чтобы его дочь участвовало в таком ужасном кино. Он всю жизнь винил себя и винит по сей день за то, что ему когда-то пришло в голову не проконтролировать, в каком именно кино снимется дочь. Почему-то он был уверен, что с этим никаких проблем не будет и дал тогда Ане свободу выбора: то есть что она выберет, в том и снимется. Был убежден, что "такое" его дочери даже не вздумают предлагать. Но он ошибался. Поскольку самому ему не очень хотелось даже прочитать сценарии, которые предлагали ребенку, да и супруге тоже, они наняли человека, который должен был ознакомиться со сценарием и решать любые проблемы, связанные со съемками Ани в кино. Сама девочка с 5 лет умела читать и тоже хотела лично выбрать фильм, в котором снимется. Ей предложили более двух десятков сюжетов картин, среди которых были, в основном, добрые комедии, сериалы, детские фильмы и даже фантастика. Сценарий сугубо взрослой драмы "Люди тоже плачут" ей даже не предложили, просто потому, что главная роль там была не детская, да и сюжет ребенку вряд ли был бы интересен. Но дело в том, что у нее был любимый актер, тот самый Саша, который теперь ее лучший друг. Услышав случайно, что Саша скоро начнет сниматься в той драме, девочка демонстративно отложила десятки предложений: "Я хочу сыграть дочь Симона, которого играет Александр N, в фильме "Люди тоже плачут", – выдала она, даже не посмотрев сценария. На вопросы киношников она ответила правду: "Он мой самый любимый актер, я хочу, чтобы он был партнером". Сказано – сделано. Хотя вначале, конечно, те, кому доверили процесс съемок Ани, засомневались, но потом их убедила группа свободно мыслящей, так называемой, творческой интеллигенции.
Вот какова была их затея:
– Вань, у меня есть идея! – сказал Леша.
– Ну, и какая же? – нетерпеливо спросил Ваня.
– Слышал, что Аня, дочь приближенного к императору, изъявила желание сняться в драме про крепостных той?
– Да ладно, с чего вдруг? Все равно отец этого не допустит, уверен.
– Она даже не читала сценарий, сказала, что полностью доверяет вкусу и выбору Александра N, который исполнит в фильме главную роль. Он ее любимый актер, она сыграет его дочь.
– А, ну, тогда все ясно. Не удивительно. Но отец не разрешит.
– Мы должны сделать все возможное, чтобы Аня снялась в этом фильме! Допустим, девочка сыграет в картине, будет шокирована сюжетом этой истории, потом прибежит со слезами к родителям со словами что-то вроде: "Мамочка, папочка! Почему мир так жесток! Они же не виноваты, что они крепостные и прочее…" У ребенка истерика, ибо она впервые увидела правду жизни. Может, и ее родители вспомнят про проблемы, скажут об этом императору и нас, наконец-то, услышат и поймут! Поймут, что необходимо преобразования во всем!
– С чего ты решил, что все будет так, как ты описал? Да и потом: девочку тебе не жалко?!
– Ты жалеешь какую-то малолетнюю аристократку, когда речь идет о благополучии России?
Так, не без подстрекательства Вани и Леши и других таких же борцов за свободу и демократию, Аня получила роль.
Как уже отмечалось выше, на съемочной площадке ей очень понравилось, с Сашей и другими кинематографистами она быстро нашла общий язык.
Это было лето 2001 года, съемки шли своим чередом. В один из перерывов Аня без дела бродила по коридорам киностудии. Встретила Сашу, тот как будто плакал. Удивленная тем, что взрослый мужчина плачет, она тут же подошла к нему и заботливо спросила:
– Саш, у тебя (они были на «ты», ему было 25, и он не считал себя взрослым дядей) что-то болит? – спросила она тихо, подразумевая боль физическую.
– Нет, все нормально. Правда, не переживай. Это я так, – ответил он тихо.
В коридоре никого не было, в том месте всегда было малолюдно.
И вдруг он разрыдался, не хотел, но не смог сдержать себя. Она села рядом на корточки и недоуменным взглядом смотрела на него, а он был ужасно сконфужен и не знал, что ответить девочке.
Вдруг он как бы случайно произнес:
– Гады они все, аристократы хреновы!
– Саш, ты что-то сказал? – спросила Аня, хотя все хорошо расслышала.
Это была одна из реплик героя, которого актер играл в драме.
– Да, это из фильма, помнишь?
– Да, конечно. Только сейчас же не съемки, ты от себя сейчас сказал, а не от лица Симона, признайся? – сказала она спокойно.
Тут Саша вспомнил, что Аня дворянка. Ему стало очень стыдно, ведь она могла принять это и на свой счет. Он был действительно очень расстроен, его сердце разъедала боль за то, что есть крепостное право и самодержавие, большинство населения – очень бедны. Он уже тогда был человеком достаточно состоятельным, но ему было не все равно, он многое воспринимал близко к сердцу.
– Саш, – спросила вдруг девочка, будто поняв истинную причину переживаний актера, – а то, что в фильме, ну, так в жизни бывает, да?
– Да.
Аня не ожидала такого ответа, прямого, ясно дающего понять, что да, так бывает, так есть. Тут уже ребенок просто испугался.
– Саш, а почему так? Это же нечестно, очень?
– Тут несколько причин. Первая – это то, что императоры
