мирах,
А также чтобы разделить всех оборотней и людей.
…
Наконец, все трое, раскинув руки, хором заканчивали:
Что поделать? Что поделать?
Как быть? Как быть?
…
«Легенда о Белой змейке» стала коронной пьесой труппы «Ветер и гром». Благодаря ее успеху, эти трое актеров стали местными знаменитостями. Однако в этом же спектакле зародились и корни зла, попадая в неприятности, актеры и в обычной жизни привычно повторяли: «Что поделать? Что поделать? Как быть? Как быть?».
Интао играла в этой пьесе супругу Ли Яньшэна, то есть главного героя, Сюй Сяня; в реальности Интао вышла потом замуж за Чэнь Чжанцзе, который исполнял роль монаха Фахая. У Интао была тончайшая, как у змеи, талия, идеальный овал лица и миндалевидные глаза, прежде чем что-то сказать, она не забывала бросить на вас кокетливый взгляд. Ли Яньшэн, который много времени проводил с Интао, да еще и тесно общался с ней на сцене, тоже имел на нее виды, однако он замечал, как за кулисами Чэнь Чжанцзе постоянно помогает Интао настроиться на роль; помимо такой настройки, он также норовил чем-то ее насмешить; сперва выдаст одну шуточку – Интао знай себе заливается колокольчиком, потом выдаст другую – Интао заливается пуще прежнего; ну, Ли Яншэн и понял, что Интао обречена выйти замуж за Чэнь Чжанцзе: ведь коли тот мог завести шестеренки всего спектакля, то чего ему стоило завести женщину? Сам Ли Яньшэн потом женился на Ху Сяофэн – оберточнице конфет с кондитерской фабрики. Пышногрудая, с огромными глазами, в свободное работы время она любила смотреть спектакли, ей нравился Сюй Сянь, этот изнеженный красавец-книжник, которого играл Ли Яньшэн. Как-то вечером, после спектакля, когда Ли Яньшэн снял грим и вышел из театра через черный ход, там его уже поджидала Ху Сяофэн; завидев его, она вынула из кармашка горсть конфет и протянула ему.
– Отведай конфеток, – предложила она и тут же добавила, – эти конфеты не простые.
– Что значит не простые?
– Разгляди поближе.
Ли Яньшэн пригляделся, оказалось, что на обертке каждой из конфет краснело специально нарисованное сердечко.
– Вот он плюс от моей работы на кондитерской фабрике, – сказала Ху Сяофэн.
– Я твой намек понял, – откликнулся Ли Яньшэн, – но только у меня зубы гнилые, я сладкого не ем.
– А что ты сейчас собираешься делать?
– Я целый вечер пел, устал, хочу просто пойти домой и лечь спать.
– Пел целый вечер и не проголодался? Спать голодным вредно для желудка, – не отставала Ху Сяофэн, – Лао Ху, что торгует на перекрестке острой похлебкой, еще не закрылся, пойдем угостимся остреньким.
– У меня в горле все пересохло, не рискну сейчас есть острое.
– Харчевня Большеротого У, что у северных ворот, тоже еще открыта, пойдем туда, отведаем бараньей похлебки, от нее точно ничего не будет.
Так, от случая к случаю они месяц с лишним угощались бараньей похлебкой. Всякий раз Ху Сяофэн наряжалась во что-нибудь новое. Как-то вечером за очередными посиделками она завела такой разговор:
– Яньшэн, если я спрошу, как есть, ты не будешь меня осуждать?
– Дарую тебе невиновность, – ответил Ли Яньшэн репликой из спектакля.
– С кем бы тебе хотелось иметь романтические отношения: с девушкой или со змеей?
Ли Яньшэн приподнял лицо от исходящей паром похлебки и сказал:
– Это же спектакль. Кто в обычной жизни пойдет встречаться со змеей под городской стеной у западных ворот, разве что идиот? Романы, понятное дело, заводят с людьми.
Тогда Ху Сяофэн отложила ложку.
– Ну раз так, чем я не вариант?
– С чего вдруг?
– Я лучше, чем девица Бай.
– И чем ты лучше?
– У девицы Бай нет груди, а у меня есть.
Ли Яньшэн задумался: Интао обворожительна, спору нет, но плоскогрудая, Ху Сяофэн не такая изящная, зато пышногрудая. Глянув перед собой и упершись в два объемных шара, от которых едва не лопалась застежка на блузке, Ли Яньшэн прыснул со смеху.
Первые года два Ху Сяофэн просила Ли Яньшэн гримироваться по ночам под Сюй Сяня. Ли Яньшэн спрашивал:
– Ты кого любишь, меня или Сюй Сяня?
Ху Сяофэн, елозя по нему своими телесами, отвечала:
– Когда ты в таком облике, я чувствую себя девицей Бай.
Оказывается, ей хотелось превратиться в гибкую змейку.
Потом, когда все обзавелись телевизорами, народ перестал ходить в театр, и труппа «Ветер и гром» распалась. Больше ста ее участников, подобно крысам с тонущего корабля, разбежались кто куда и стали зарабатывать кто чем. Ли Яньшэн, Чэнь Чжанцзе и Интао устроились на яньцзиньский механический завод. Директора завода звали Ху Чжанькуй, ему нравилась опера и конкретно спектакль «Легенда о Белой змейке», поэтому он и приютил у себя трех ее главных исполнителей. Ли Яньшэн стал литейщиком, Чэнь Чжанцзе – жестянщиком, а Интао пристроили в столовую готовить пампушки. На праздники или во время визитов на завод гостей, Ху Чжанькуй просил их исполнить «Легенду о белой змейке». Оркестра при них не было, поэтому петь приходилось без аккомпанемента. В отсутствии массовки они не могли играть весь спектакль, поэтому ограничивались лишь отрывком. Частенько они пели тот самый отрывок, который кончался словами «Что поделать? Что поделать? Как быть? Как быть?». И пока эти трое выводили на сцене свое «Что поделать? Что поделать? Как быть? Как быть?», смотревший на них Ху Чжанькуй поглаживал свою лысину и хохотал во весь рот. Потом завод обанкротился и эти трое уже окончательно распрощались с Сюй Сянем, Фахаем и Белой змейкой, разойдясь каждый своей дорогой. Чэнь Чжанцзе и Интао отправились на местную хлопкопрядильную фабрику, где Чэнь Чжанцзе стал работать механиком, а Интао – оператором на прядильных машинах. Ли Яньшэн устроился в бакалейную лавку на улице Дунцзе, где торговал соевым соусом, уксусом и засоленными овощами. Слева от его прилавка находился прилавок с сычуаньским перцем, бадьяном и соленым доуфу. Торговавшая всем этим добром Сяо Бай, будучи женой военного, позже вслед за мужем отправилась в провинцию Ганьсу, так что перец, бадьян и соленый доуфу также перешли в распоряжение Ли Яньшэна.
Поскольку Ли Яньшэн и Чэнь Чжанцзе стали работать в разных местах, то и виделись они теперь не каждый день. Иногда, случайно встретившись на улице, они останавливались и перекидывались парой фраз либо договаривались сходить к западным воротам в ресторанчик «Маршал Тяньпэн» [10] отведать свиных лыток. Раньше, когда они вместе играли в труппе или работали на заводе, то часто захаживали туда полакомиться этим блюдом. Но раньше-то они виделись каждый день, что там было договариваться; теперь же, работая в разных местах, для того чтобы поесть свиных лыток, приходилось договариваться специально. Сперва они встречались раз в неделю, потом раз в месяц, потом их затянул семейный быт, всякого рода повседневные проблемы,
