к кому-то, произнес:
– Джек, у нас гости.
– Правда? – откуда-то из дымки ответил густой гулкий бас, который я слышала в университетской аудитории. Кажется, будто его звук заполнял собой всю комнату. Наконец мне удалось найти взглядом его обладателя. Он сидел в просторном кожаном кресле, и, оторвавшись от книги, лежавшей у него на коленях, задумчиво жевал кончик своей трубки, чему-то улыбаясь.
Профессор окинул меня ясным, живым взглядом. Он поднялся и, положив книгу на тумбочку, поприветствовал меня:
– Здравствуйте. Добро пожаловать в Килнс.
Одет он был примерно так же, как Уорни, но, как мне показалось, выглядел он чуть более потрепанно. На нем были коричневые войлочные тапки со стоптанными пятками, а из-под пиджака с затертыми локтями выглядывала мятая рубашка.
– Джек, – сказал Уорни, – это мисс Мэгс Девоншир. У нее к тебе чрезвычайно важный вопрос.
Потом Уорни обратился ко мне:
– Давайте я повешу ваше пальто и варежки. А пока вы задаете свой вопрос моему брату, я заварю всем чай.
Я отдала свою верхнюю одежду Уорни.
Мистер Льюис улыбался, глядя на меня, словно мы были старыми друзьями.
– Что ж, мисс Девоншир, очень рад знакомству. Присаживайтесь. Какой вопрос привел вас ко мне?
Голос профессора звучал настолько располагающе, что я снова на одном дыхании выложила все, как есть.
– Моему брату Джорджу восемь лет, сэр. Он сильно болен и попросил кое-что сделать для него. Он попросил меня узнать, существует ли Нарния на самом деле. Я ответила: «Конечно же, нет», – но ему непременно захотелось узнать, откуда она. Прошу прощения, что испортила вам такой чудесный вечер. Даже мама порой говорит, что я бываю ужасно надоедливой. Но ради брата я готова на все.
– Дорогая мисс Девоншир, а кто вам сказал, что Нарнии не существует?
Он выбил трубку о поднос и наклонился поближе ко мне.
– Никто, сэр. Я изучаю математику в колледже Сомервилль и знаю достаточно, чтобы понять, что ваша история – не более чем детская сказка. Я просто хочу объяснить Джорджу, откуда взялась Нарния. Я ответила ему, что она родилась в вашем воображении, но такой ответ его не устроил. Ему нужно обязательно узнать, как… сэр…
Слезы, подступившие к глазам, грозили вот-вот рекой покатиться по щекам.
– Я не знаю, что ему ответить. Речь идет о жизни и смерти, а мне нечего ему сказать.
– Вы прочли книгу, мисс Девоншир?
– Да. Но я знаю, что это книга для детей.
Мистер Льюис затрясся от оглушительного хохота.
– У нашей мамы тоже была степень по математике. И не одна. И это в то время, когда женщины подобными вещами не занимались. И при этом она никогда не пренебрегала возможностью послушать интересную историю, миф или сказку.
От смущения я почувствовала во рту металлический привкус, словно прикусила язык. Я вдруг забыла все на свете и не могла найти ни слова в свою защиту.
Он ждал.
– С-сэр, я… н-не пренебрегаю. Просто… это детская книжка, – заикаясь, выдавила я.
– Так-так. По всей видимости, осведомлены вы плохо. Но вы присаживайтесь, не стесняйтесь.
– Плохо осведомлена?
– В начале книги я написал одну важную вещь. Я написал: «Когда-нибудь ты станешь насколько взрослой, что снова начнешь читать сказки».
Он указал на стул. Я присела, скрестив лодыжки, заранее готовая к тому, что меня в любую минуту могут отправить восвояси.
– Не уверен, что смогу ответить на вопрос вашего брата, но зато у меня есть для вас пара историй.
Из-за камина в комнате было жарко, и у меня начинала кружиться голова, поэтому я просто молча уставилась на мистера Льюиса.
– Вам известно, что у истории про Нарнию будет продолжение? – спросил он.
– Я слышала об этом. Но пока у нас есть только «Лев, Колдунья и платяной шкаф».
– Новая книга выйдет осенью следующего года.
– Джордж может не дождаться. Скорее всего… мама говорит, что он…
Я не смогла закончить предложение. На глаза навернулись слезы.
– Мисс Девоншир… Вашу боль невозможно выразить словами. Ему всего восемь?
– Да, сэр.
– В таком случае, лучшее, что мы можем сделать – это поведать мальчику истории, которые помогут в его путешествии.
– Пожалуйста, сэр. Я буду рада всему, что можно будет рассказать Джорджу.
Наш разговор был прерван внезапным шорохом: обернувшись, мы увидели Уорни, державшего черный лакированный поднос с самым обыкновенным коричневым чайником, тремя глиняными чашками кремового цвета и такими же блюдцами. Хозяева не любили ничего вычурного, и от этого мне становилось как-то уютней.
В камине потрескивал огонь. Уорни разлил чай по чашкам, и мы сели в круг. Я бы не отказалась от пары кусочков сахара, но его было не достать. Спустя пять лет после окончания войны в свободном доступе появилась мука, шоколадное печенье и сироп, но сахар по-прежнему оставался редким лакомством.
Я сделала глоток. Чай был обжигающе горячий, но я даже не вздрогнула. Я все еще нервничала и чувствовала, как волнение электрическим током пробегает по коже.
Гостиная Льюисов представляла собой совершенно неожиданное зрелище. Мне представлялось, что кабинет преподавателя и, вероятно, самого уважаемого лектора Оксфорда, обязательно должен быть обшит темными панелями и окутан полумраком, в котором виднеются книжные полки, с кучей наград и книг, библиотечная лестница и застекленные этажерки для редких фолиантов. Но не тут-то было! Комната была заставлена потрепанной мебелью с вязаными покрывалами, и повсюду, словно игрушки в детской, были разбросаны книги. Светонепроницаемые шторы, оставшиеся со времен Второй мировой войны, по-прежнему висели на окнах, словно над Англией до сих пор кружили истребители.
Книги лежали повсюду: на столиках, на полу, на письменном столе в дальнем конце комнаты. Стены, должно быть, когда-то были выкрашены в кремовый цвет, но теперь из-за табачного дыма приобрели желтоватый оттенок.
– Кто знает, откуда взялась Нарния? – начал мистер Льюис и понизил голос. – Кто знает, когда именно началась эта история? Вероятно, в начале времени. А может, Нарния зародилась в том месте, которое мы с братом сочинили в детстве, сидя на чердаке. Мы называли его Самшит. Что думаешь, Уорни?
– Вполне возможно, – ответил брат. – Но в тех историях не было настоящего волшебства. Наверное, оно появилось позднее. В Нарнии.
– Будем считать, что я учился писательскому ремеслу.
В глубине комнаты у окна стоял огромный деревянный стол, заваленный кипой бумаг и оттого бросающийся в глаза даже в полутьме.
– А рукопись книги тоже на том столе? – поинтересовалась я, чтобы позже рассказать Джорджу, что в доме мистера Льюиса видела исписанные от руки страницы оригинала.
– Рукопись? – спросил он.
– Рукопись «Льва, Колдуньи и платяного шкафа».
– Увы. Рукописи у меня больше нет. Когда я заканчиваю писать
