class="p1">– Мэдхен.
– Значит, у нее гибкий график, – сделала вывод практичная Бет.
– Готова поспорить, она милашка! – заметила Алисия.
– Точно!
– А она уже видела… ваше лицо?
– Еще нет.
– А, вот почему вы не хотите ее сюда звать, да?
– Может быть.
– Вам надо ей сообщить, – твердо сказала Алисия. – Поделитесь с ней своими страхами, пусть приезжает.
– Я не отвечал на ее звонки.
– Он прав в своих сомнениях! – подал голос Плайбон. – Вы ведь знаете, как Рензо Новаторе [55] называл женщин? «Самые жестокие из всех зверей в неволе».
– Заткнись, Гэррис! – Алисия вместе с подушкой подползла поближе к Бруно и одной рукой обвила его спину, а другой дотронулась до его колена.
Ее окрик словно отбросил Плайбона прочь от компании. Бруно решил не уточнять, кто такой этот Рензо Новаторе. Он припал к сильному и податливому плечу Алисии. Если бы Бет присоединилась к ним и обняла его с другой стороны, Бруно не стал бы возражать. Возможно, даже Гэррис Плайбон мог бы поучаствовать в групповом объятии – сейчас Бруно был готов и к такому повороту. Но Плайбон встал, отправился в кухонный уголок и принес четыре стопки, на которых было выведено «Аризона» под крошеным кактусом и птичкой, и бутылку односолодового скотча, а еще прихватил завернутый в пергаментную бумагу бесформенный обломок темного шоколада, словно отрубленный от массивного блока. На анархистские посиделки без спросу проникло «Гетто гурманов».
Вернувшись в квартиру 25, Бруно снял маску, чтобы промыть ее в раковине под струей воды. Он тер кончиками пальцев ткань, смывая с пористой поверхности засохшие кляксы красного супа и шоколада. Потом повесил ее сушиться на шторку душа, а сам залег в кровать, но сначала проверил телефон и поставил его заряжаться. Новых звонков не было. Последний раз Мэдхен звонила до операции. Но телефон все еще работал. Фальк, далекий благодетель Бруно, продолжал оплачивать счет.
Призрак апартаментов «Джек Лондон» спал по десять или двенадцать часов кряду, заглатывал таблетки не по графику и в произвольном количестве, а перед сном обрабатывал мазью швы. Маску, нижнее белье и носки он простирывал в раковине и потом сушил. На следующий день после суповой вечеринки у Плайбона у него под дверью появился огромный пластиковый пакет с логотипом «Зодиака», набитый новенькими спортивными штанами и многочисленными футболками с надписью «ДЕРЖИСЬ». Тира Харпаз так и не появилась. Призрак бережливо тратил двадцатки из конверта, когда попало питался в студенческих забегаловках, чья интернациональная кухня служила жалким напоминанием о его прошлой эмигрантской жизни: монгольское барбекю, суши с клеклым рисом, фалафель. Он ежедневно выходил на прогулки, бороздя Шэттак-стрит или Колледж-авеню, разминая затекшие от анестетиков ноги и проверяя себя на выносливость. В кафе он подбирал брошенные газеты и читал их, сидя на лавочке в Уиллард-парке, под доносящийся с корта стук теннисных мячей. Но газеты были ему не интересны. Он ни на кого не смотрел. Маска отпугивала прохожих, и к нему никто не приставал, кроме разве что городских сумасшедших.
Бруно старался обходить «Кропоткина» стороной. С него было довольно и того, что он мог столкнуться с Гэррисом Плайбоном на лестничной площадке. На пятый или шестой день своего одиночества он и впрямь столкнулся с поваром в подъезде.
Бруно поблагодарил его за суп и теплую компанию.
Плайбон отмахнулся, строго погрозив ему пальцем.
– Обычный акт взаимовыручки, к чему любой человек должен быть готов в общении со своими ближними.
– Ну, в любом случае приятный был вечер. Вы виделись с Бет и Алисией? Мне надо поблагодарить их за новую одежду.
– Девушки в полном ажуре, – буркнул Плайбон. – Они полагают, что радикальный секс способен изменить бытие коллектива. Это нежизнеспособный подход, хотя я невольно восхищаюсь их энтузиазмом.
– Значит, нас уже двое.
– Мне нужно вам кое-что передать. Дамы просто из штанов выпрыгнули, когда услыхали про вашу госпожу. Думаю, Бет решила сама переговорить с девчонкой из турагентства, это одна из ее бывших. В общем, они забронировали авиабилет из Берлина с открытой датой, заплатив за него из черной кассы «Зодиака». Эту «черную кассу» обычно используют для скупки голосов на общих собраниях владельцев бизнеса на Телеграф-авеню, чтобы протащить нужные решения. Как я понимаю, вам теперь можно позвонить своей немочке, чтобы она изменила в брони фамилию Бет на свою – и дело сделано.
– Это просто фантастика!
– Одна акула, вокруг нее масса прилипал, но все плывут в одном направлении.
– Простите, не понял.
– Просто запомните: ваш старый друг Столарски делает бабки быстрее, чем его подручные могут их освоить. Все это дерьмо… – тут Плайбон взмахнул рукой, как бы давая понять, что вокруг них сплелась гигантская паутина заговора, причем невидимая, – …не более чем квартирки в доме, который по-хорошему надо бы спалить дотла. Но пока он еще стоит, думаю, вам будет приятно увидеться с вашей подружкой.
– Да. – Бруно уже устал от провокационных шарад повара-анархиста. Он понадеялся, что в следующий раз их встреча состоится в обществе Бет и Алисии. Когда это произойдет и произойдет ли вообще, Бруно оставалось только гадать.
– Ладно, пойду, пора открывать заведение.
На этом их беседа завершилась.
* * *
Когда же ему захотелось гамбургер, он вошел в запретную дверь «Зомби». Похожее на расплавленный слиток здание выглядело слишком заманчиво, чтобы он смог пройти мимо фасада, извергающего в вечернее небо танцевальные ритмы и кроваво-красные лазерные лучи. Бруно вышел из дома пораньше, надеясь, что у входа еще не образовалась длинная очередь, как бывало уже совсем затемно, надвинул капюшон пониже и потуже затянул шнурок, оставив узкую бойницу – капюшон вместо мутного пятна теперь служил ему заслоном от внешнего мира. Насколько же ужасны здешние бургеры? Бруно не терпелось это выяснить.
Очередь, хоть и не вытянулась на улицу, внутри змеилась тройным кольцом к прилавку: как в аэропорту перед зоной предполетного досмотра люди теснились между толстыми канатами, прикрепленными к бронзовым стойкам. Студенты стояли стайками или поодиночке. Их лица были освещены темно-розовой подсветкой, утопленной в сводчатом потолке, и экранами мобильников. И повсюду в дымном мареве яркими пятнами выделялись ослепительно-белые, с откровенными вырезами, футболки сотрудниц «Зомби», а блестящие флажочки с буквой «З», воткнутые в готовые гамбургеры, казались такими же яркими в сиянии ультрафиолетовых ламп. Красные и ультрафиолетовые отблески играли на кедах «Конверс» и на воротничках поло «Лакост» посетителей. Подавальщицы за прилавком, как и описывала их Тира Харпаз, были все как на подбор с пышными формами.
А в глубине зала, в полумраке, за длинными столами на простых скамейках сидели друг напротив друга клиенты
