Но весенняя ночь заливает сознание, и все исчезает в фиолетовом мраке.
III-8. Мимолетные встречи
Первое, что Кипер увидел, придя в себя, - две соломенные птицы над головой. Которые тихо вращались на своих ниточках, золотились игрушечными крылышками. Потом появилось чье-то лицо, и женский голос сказал:
- Он проснулся, проснулся!
Другое лицо склонилось над ним, блеснуло очками.
- Долли, - сказал он. - Долли, поверь... Тебе не нужно так бояться за сына... Он крепкий, смелый мальчик... Даже мужчина... Сильный, правильный эгоист... Но сумеет накормить длинной ложкой и ближнего, и дальнего...
Долли улыбалась, кивала, терлась щекой о чью-то руку. Кипер не сразу понял, что это его рука. Ее глаза за очками сияли. Она начала целовать ему пальцы один за другим.
- А за тебя?.. Можно, я буду теперь дрожать за тебя?.. За твой мизинец, за безымянный, за средний, за указательный, за большой?.. Всю эту неделю, что мы тебя искали...
- Неужели неделю?
- Почти... Эсфирь, когда вы позвонили?.. в прошлый четверг, да?.. Позвонила и сказала, что тебя нет уже сутки... И они оба - Эсфирь и Грегори примчались к нам... Конечно, увидеть снова Грегори было таким счастьем... Но когда я узнала, что на все эти месяцы он нашел приют в твоем доме... Наверное, я могла бы и рассердиться... Ведь вы водили меня за нос... Но я тут же забыла об этом... Чувство было такое... Я так тебе благодарна... Будто мне вернули не только сына, но и его отца... Нет слов, нет слов...
Она нашла его вторую руку, погрузила лицо в его ладони.
- Конечно, мы все перепугались, - сказала Эсфирь. - Ты ведь умчался тогда из дома, не сказав нам ни слова... Только колеса взвизгнули. Мы боялись, что ты или сам разобьешься, или слетишь с моста, или задавишь кого-нибудь... Мы не хотели заявлять в полицию - но что же было делать?
- Это Эсфирь придумала, как тебя искать. Дали объявление в газету: "Владелец красного "фалькона" с таким-то номером не может вспомнить, где он его припарковал. Сообщившему будет выдано вознаграждение в двести долларов".
- Мы хотели предложить больше, но отец отсоветовал. Он сказал, что на пятьсот долларов уже может слететься толпа жадных жуликов. Отыщут на свалке старый "фалькон", перекрасят его, подделают номер и будут требовать вознаграждения.
- А та старушка, которая позвонила, - она была очень возбуждена. Сказала, что ни в лото, ни в лотерею она никогда не выигрывает и просто не может поверить, что ей, наконец, повезло. Да, красный "фалькон" стоит перед ее домом вот уже сутки. Но предупредила, чтобы мы были осторожны. Потому что в автомобиль забрался какой-то бродяга и спит там. Мы не могли разбудить тебя никакими силами. Роберт сел рядом с тобой за руль, а я всю дорогу держала твою голову, чтобы она не каталась по спинке сиденья.
- Мы сдали твой костюм в чистку, но нет уверенности, что ему удастся вернуть приличный вид. Похоже, что какую-то ночь ты проспал с шоколадным пломбиром в кармане.
- Ларри говорит, что он будет бороться за твой дом. Что он уже попробовал несколько ходов и получил обнадеживающие результаты. Если удастся доказать, что в какой-то момент этих жульнических манипуляций Симпсон стал владельцем дома, можно будет опротестовать продажу как мошенничество. Плохо только, что этот закон 1963 года объявляет любую продажу за долги окончательной. И снова из лучших намерений. Чтобы, мол, люди не боялись покупать дома должников.
Эсфирь принесла Киперу стакан сока. Потом достала из тумбочки механическую бритву и принялась водить ею по заросшим щекам.
- Но все же, знаешь, есть одна хорошая новость: с тебя, слава Богу, снято подозрение в манипуляциях с трупом. Вся афера, оказывается, была затеяна сыночком, Лестером-младшим. Он был по уши в игорных долгах. И когда в одно прекрасное утро обнаружил папашу мертвым в кровати, понял, что его денежный ручеек иссяк. Тогда-то ему и пришла в голову эта дикая идея: выбросить труп в окно и объявить "Ковер Аладдина" убийцей.
- Что ни говори, этот Симпсон - дотошный негодяй, - сказала Долли. - Все по пословице: "Чтобы жулика поймать, надо жулика послать".
- Когда в суде заговорили о манипуляциях с трупом, Лестер-младший испугался и стал подводить под подозрение тебя. Это он тебя сфотографировал у дома и послал в полицию снимок. И предвыборный плакат налепил на дерево, чтобы запутать даты. Только когда отпечатки его пальцев нашли на кровати и на раме окна, тогда он сознался.
- Как хорошо, что мне не надо будет тащиться в полицию, подтверждать твое алиби на пятнадцатое июня.
- А миссис Лестер? Она тоже участвовала?
- Кажется, нет. Эсфирь, сержант что-нибудь говорил про нее?
- Нет, она ничего не знала. Верила пасынку во всем. Да и зачем ей такие аферы? Она у мужа научилась оперировать спокойно, наверняка. Ты думаешь, этот фильм о покойном супруге она затеяла просто так, от любви и печали? Ха! Была основана целая корпорация с бюджетом в полмиллиона долларов. Тебе досталось только тридцать тысяч, а остальное будет потрачено умело - якобы на деловые поездки, аренду помещения, закупки несуществующего оборудования, зарплату якобы сотрудникам (на самом деле - родственникам и знакомым). Ведь создание документального фильма можно изобразить как мощное предприятие. Если она сумеет доказать Налоговому управлению, что потратила на бизнес полмиллиона, ее выигрыш на налогах дотянет, я думаю, тысяч до двухсот. Убежища! Добрые строители налоговых убежищ должны ведь получать свое скромное вознаграждение.
Долли погладила Кипера по свежевыбритой щеке.
- Как ты себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь поесть? Мы уже пообедали, но я могу принести тебе сюда на подносе. Или хочешь спуститься вниз, поздороваться с остальными? Там все свои. Просто надень пока халат поверх пижамы. Вряд ли у Роберта найдутся штаны твоего размера. А завтра Эсфирь привезет тебе что-нибудь из дома.
По лестнице они спускались цепочкой, взявшись за руки. Их встретили тихими аплодисментами и улыбками. Только Ларри Камбакорта виновато ежился на своем стуле. Отводил глаза. Кипер направился первым делом к нему, потряс руку.
- Я не терял времени даром, - начал Ларри. - Нужные заявления уже направлены в апелляционный суд, в штатную ассоциацию адвокатов, в комиссию по правам домовладельцев, в комитет...
- После, после, - сказал Кипер. - Не будем засорять нашими судебными дрязгами головы остальным.
Грегори помахал ему, не вставая. Сидевшая рядом с ним Гвендолин любовно разглядывала вышитую крестиком подушку. Мистер Розенталь расслабился в кресле, упражнял свой талант - ждать не скучая. Долли принесла Киперу поднос с остатками мясного пирога и банкой пива.
- Мы тут заговорили о мимолетных встречах, - сказал Роберт. - Мимолетных, но оставивших глубокий след. Мистер Розенталь сказал, что у него была такая встреча. И у меня была. И у Грегори. Решили рассказывать по кругу. Никто не против?
- Нет, нет, никто. Слушаем мистера Розенталя.
Священное счастье врага
- Это произошло во время войны, - начал мистер Розенталь. - Не той большой, где убитых считали миллионами, а нашей - маленькой, местной, едва заметной на глобусе. Но для нас она была самой главной. В ней решалось все. Вся наша жизнь и то, что больше жизни.
Уличные бои в Иерусалиме тянулись долго. Они шли, главным образом, по ночам. Мы удерживали одну сторону улицы, арабы - другую. По ночам та или другая сторона делала вылазку. Мы выбивали их из полуразрушенных домов и пытались закрепиться там. Но следующей ночью они устраивали контратаку и выбивали нас.
Так тянулось до тех пор, пока из Америки не приехал помогать нам один майор. У него был опыт уличных боев еще со времен гражданской войны в Испании. Он воевал в Барселоне. "Не пытайтесь закрепляться в отбитом квартале, объяснил он нам. - Оставьте его пустым ничейным пространством. Тогда противник не сможет нападать на вас внезапно. Пробираясь по пустому кварталу, он непременно выдаст себя. Конечно, так вы не отвоюете город. Но вам ведь сейчас главное - продержаться до прибытия подкреплений из Тель-Авива".
Этот совет нам очень помог. Отбив квартал, мы оставляли в домах пустые консервные банки на проволочках и уходили. Когда арабы пытались подкрасться для атаки, мы узнавали об этом по звону. И встречали их светом прожектора и огнем. Они несли большие потери. Но все же отдельным группам удавалось прорваться. Видимо, одна такая группа добралась до дома, где засел наш взвод. И забросала нас гранатами.
Я очнулся с ощущением страшной тяжести на голове. Казалось, она была придавлена глыбой бетона. Но рот мог дышать, и глаза открывались. И в переменчивом свете пожара я увидел над собой лицо арабского легионера. Оно было искажено гримасой счастья.
И здесь, в этот короткий предсмертный миг я вдруг ясно-ясно все понял про него.
Я понял, что вся его короткая жизнь была пронизана одной мечтой - убить врага.
И что я оказался воплощением его мечты. Но он сначала подумал, что я уже убит взрывом гранаты. А это совсем не то. Ведь неизвестно, кто именно бросил гранату. Может быть, другой - не он? Но когда я открыл глаза, сердце его переполнилось счастьем. Ему нужно было встретить живого врага - и вот враг его оказался жив. Он должен был упиться этим моментом. Ведь и у многих древних и диких племен существуют поверья, что жизненная сила врага переливается в момент смерти в душу победителя. Его занесенный штык замер на секунду, в предвкушении этого счастливого мига.
