следили за этим…
В лагере на шахте насмотрелся на обожравшихся. Бандитам-уголовникам посылки разрешали. За полгода до моего освобождения прибалтийцам разрешили… Эстонцы сало получали, торговали им… Другим чаще сухари приходили. Что ещё в послевоенные годы пошлёшь? Кому-то чёрные сухари, реже – белые или вперемешку. В мешочке каком-нибудь старом. Норма на посылку шесть килограммов. Получит зек, все с завистью смотрят. Мы ведь траву варили и жрали. Он котелок берёт, водой сухари зальёт, на костёр и варит. Чуть разбухли, скорей пихать в рот… Нажрётся – раздует живот. Ему бы подождать и не жадничать, не все разом… Да легко сказать, а ты попробуй утерпи, когда голод беспрестанно по мозгам бьёт, что бы что раздобыть пожрать? Чуть намокли сухари, он быстрей-быстрей в себя… Съел, и началось – не знает куда деваться… Случись такое в Потьме – это ЧП. Над нами тряслись. Ответ за каждого врач, начальник лагеря держали…
В последнее время часто думаю… Вспоминаю слова отца:
– Ты везунчик, Юрка.
Везение с лагерем вроде не сходится. И всё же что-то берегло. Хранило. Отца ли молитвы, бабушки, пока жива была… Попади тогда в отряд Асано, совсем по другому жизнь сложилась: или японцы в сорок пятом расстреляли бы, как других асановцев, или красноармейцы… Или в советский лагерь попал не диктором, а военным преступником… И получил бы не «десятку», а как минимум пятнадцать лет, а то и «четвертак». Асановцам меньше не давали…
Когда война Советского Союза с Японией – началась, асановцы, что стояли вблизи границы, перешли на сторону Красной Армии. Не могли стрелять в русских. Перебежчиков сразу арестовали. И в лагеря. Многих оставшихся в Маньчжурии асановцев, среди них были хайларские ребята, японцы сразу после налёта советских бомбардировщиков расстреляли. Поняли, кого несколько лет на свою голову обучали. И в расход. Один из отрядов обманным путём разоружили и покосили из пулемётов… Рассчитывали из нас пушечное мясо подготовить, пусть русские русских бьют на благо Страны восходящего солнца. Получилось – впустую старались столько лет… Планировали и такое: забрасывать диверсионные отряды асановцев в форме солдат Красной Армии в приграничные районы, помогать Квантунской армии захватывать Сибирь. Готовили из русских парней диверсантов, шпионов, провокаторов… Кто-то был к этому готов, а в общей массе не получилось…
И меня бы порешили японцы в сорок пятом, кабы не напился той жуткой ханжи, не начал подыхать. Ведь никогда сердце не прихватывало такой болью. Путь у меня здорового, крепкого парня был прямой в Асано. Японцы с молодёжью работали чётко. Сначала я, ещё до войны сорок первого года, попал в Кио-во-кай – это организация, ориентированная на гражданское население, воспитывала молодёжь в японском духе. Мы изучали японские обычаи, японскую религию, язык… Японцы приближали к себе. Спортом занимались, на дачи ездили, на озёра. Разного возраста набирали. Цыгана Иванова загнали в Кио-во-кай, а у того уже дочь была, которую потом украли. Это отдельная история, расскажу…
И я не школьник, но дуралей ещё. На дачу вывезли, столько парней собралось, как не пошалопайничать. Иванов спит, настоящий цыган – чернявый, кучерявый, шумный – я не поленился, принёс муки, у поваров попросил, в правую и левую руки взял по жмене, подкрался и осторожно-осторожно положил на глаза. Две белых горки… Толкнул в плечо, а сам отскочил. Мол, я не я и лошадь не моя. Он проснулся, как завоет! Как закричит! Ничегошеньки не видать. Со сна перепугался, подумал – ослеп. Руками прочищает глаза.
– Кто? – мечется между нами. – Кто?
Ребята успокаивают: угомонись ты, просто волынка – муки насыпали, спать надо меньше.
После той волынки прозвали цыгана Мучной Глаз. Отзывался… Вообще отличался лёгким нравом, юморист отменный. Оригинальный был ромалэ, ничего не скажешь. Китайский язык знал прекрасно. В земельном отделе в Хайларе работал. Как соберёт вокруг себя китайцев и пошёл сыпать анекдоты один за другим, те за животы хватаются – ухохатываются. А он чешет по-китайски, физиономии корчит, сам весь в движении, руками размахивает… Китайцы заливаются… При японцах по-японски стал говорить. И чисто. На лету языки схватывал.
Коней не воровал, а у самого дочь умыкнули. Это уже после меня, я уже в лагере сидел. Дочь к тому времени выросла в девушку. История романтическая и преступная. Китаец влюбился в дочь цыгана. Маньчжурские китаянки страшненькие. Красавиц нет. На юге Китая, в Шанхае, доводилось мне бывать, там встречаются очень красивые китаянки. В Хайларе близко такую не найдёшь. Китаец увидел цыганку – черноокую, гибкую, с косами, в цветастой юбке – и по уши втрескался. Получился китайский вариант лермонтовской «Бэлы». Ответного чувства завоёвывать не стал, некогда ждать, решил: по ходу дела проявится любовь, и украл девушку в дальнюю деревню. Провернул грабительскую операцию. Цыган Иванов всех знакомых поднял, но как ни искал, никаких следов… Моей будущей жены дедушка, Иннокентий Иванович, ездил мимо чисто китайской, куда пленницу китайский Печорин увёз, деревни на заимку. Дочь Иванова, томясь в неволе, отметила сей факт – русский человек время от времени бывает в этих краях. В одну из таких поездок китайцы зевнули, Иннокентий Иванович едет на полукарете, цыганка как закричит:
– Спасите! Миленькие мои, спасите!
Иннокентий Иванович остановился. Зашёл в фанзу и увидел европейского вида девушку. Иннокентия Ивановича уважали. Человек известный всей округе, состоятельный. В сезон до ста рабочих нанимал. Племенных жеребцов разводил. С десяток тракторов имел, грузовые, легковые машины. И сам не барин – трудяга. Всё мог – кузнец, хлебороб, тракторист, коневод… Могучего здоровья человек. В Омск приехал в семьдесят один год и пошёл работать на военную базу. На Северных улицах располагался пороховой склад, при нём конюшня. Иннокентий Иванович обеспечивал работу гужевого транспорта, сбрую своими руками ремонтировал, ухаживал за лошадьми, любил их всю жизнь. Поразительно, Иннокентий Иванович не доживал, а жил полной жизнью и заработал через двадцать лет пенсию на новой должности. Пришёл оформлять, а ему не дают, местные чиновники придрались: ваш стаж недействительный, потому что вы работали после шестидесяти лет. Это уже пенсионный возраст, а значит, не положено. Военные, у которых работал Иннокентий Иванович, подключились, написали ходатайство в Москву… Уважали его. Потом майор к нам домой пришёл и вручил Иннокентию Ивановичу пенсионное удостоверение. И четыре года Иннокентий Иванович, пока не умер, а умер на девяносто шестом году жизни, он получал пенсию…
Иннокентий Иванович, обнаружил цыганку и категорически потребовал вернуть девушку родителям, иначе плохо будет. Китайцы вынуждены были подчиниться…
После Кио-во-кая забрали меня в отряд Пешкова, призывы в отряд
