последний раз, Юрек Андреевич?
– В начале двухтысячных, насколько я помню. Давненько, в общем, – ответил Пшежень, неохотно отрываясь от черной папки, содержимое которой он принялся изучать.
– Но почему именно к нам? – не понимала Марина.
– На то может быть лишь одна причина – расстояние. Населенный пункт, где обнаружены первые в России зараженные, вероятно, располагается ближе всего к нашему городу. Так как инфицированные умирают очень быстро, сверху решили не терять времени: изолировать их и сразу же отправить не в госпиталь, а в ближайший НИИ вирусологии. Это колоссальный риск, однако и большое преимущество. Я полагаю, ни один НИИ страны, кроме нашего, не получит живой генетический материал именно сейчас.
– То есть, вирус уже так близко? Но ведь мы все не вакцинированы! – Марина как будто только что осознала всю тяжесть происходящего.
– В том-то все и дело, Марин. В том все и дело.
Спицына внимательно посмотрела коллегам в глаза. Всем по очереди. Ее словно обухом по голове ударили. Она не могла поверить в то, что сейчас произнесет. Во рту внезапно пересохло.
– Высока вероятность того, что вирус доберется сюда намного раньше, чем будет разработана вакцина?
– Разумеется. Ведь вирус будет здесь уже сегодня, – спокойно заметил Гаев. – Инфицированные несут его в себе.
– Стоит признать, что задействовать подземную лабораторию было не такой уж плохой идеей, – философски заметил Гордеев.
– Но ведь вирус распространяется по воздуху. Мы еще так мало об этом знаем!
– Действуем почти вслепую, да. Но больных привезут в герметичных боксах. Затем эти боксы поместят под землей. Войти к ним за кровью – костюм биологической защиты. Выйти – дезинфицирующий газ. Надеюсь, все обойдется.
– Инфицированные умирают за пару дней, верно? Никто не откроет вакцину за пару дней! Даже за неделю! – задыхалась девушка.
– Естественно, – печально кивнул Гордеев.
– Эти люди просто умрут здесь?!
– Жаль, но это так, – признал вирусолог и отвел глаза.
Марина растерянно моргала, осматривая коллег. Юрек Андреевич внимательно читал содержимое папки, что передал Кравец, и в разговор больше не вмешивался.
– Да, мы не сумеем помочь им, – заговорил Гордеев спустя некоторое время, и в его голосе прорезались металлические нотки, словно он переживал в тот миг воодушевление, смешанное с осознанием полного бессилия. – Но я уверен, что мы сможем помочь остальным. Каждая жизнь ценна, но когда речь идет о миллионах людей… К сожалению, многие обречены, пока нет вакцины. Десятки и сотни. Придется смириться с жесткой реальностью. Иначе нам не выжить. Пойми, Марина, эти люди все равно умрут. Вирусологи – не кудесники, к сожалению. Но в данном случае их смерть не будет напрасной. Они – наш ключ к изобретению вакцины, их кровь содержит разгадку генетического материала вируса, и мы… мы обязательно сделаем все возможное, чтобы остановить его.
– Этот новый штамм, – неожиданно заговорил Пшежень своим скрипучим старческим тенором, – крайне живуч, к тому же очень быстро распространяется. Любой вирус не существует и не размножается вне клетки, а ведет себя как частица биополимера, однако наш М-17 способен распространяться по воздуху посредством ветра.
– Почему М-17?
– М – это Мозамбик, я полагаю. А семнадцать – номер штамма данного вида вируса.
– Каково место в классификации ICTV? – заинтересовался Гаев.
– Не подлежит классификации, – ответил Пшежень, сверяя данные на обеих сторонах листа. – Классификация ICTV не выделяет подвиды, штаммы и изоляты. Но к известным семи отрядом М-17 не относится.
– В ICTV три тысячи неклассифицированных, ничего удивительного. А по Балтимору? – вмешался Гордеев, у которого загорелись глаза.
Пшежень полистал доклад, потер высокий морщинистый лоб, покачал головой.
– Да неужели? – недоверчиво спросил Гордеев, заранее догадавшись. – Этого не может быть!
– Что такое? – заволновалась Спицына, оглядывая вирусологов и замечая, как изменились их лица.
– Дело в том, дорогие мои коллеги, что… М-17 не подлежит ни одной… ни одной из известных классификаций. В нем будто бы намешаны признаки разных отрядов и семейств. Структура генома совершенно новая. Генетическое сходство с известными ныне вирусами, даже неклассифицированными, не наблюдается.
Некоторое время все молчали. Затем Гордеев резюмировал:
– Горбовский с ума сойдет, когда увидит это.
– Получается, – прищурился Гаев, – что М-17 – искусственно синтезированный вирус?
– Полнейший бред, – фыркнул Александр Данилович.
– Не примусь утверждать так радикально. Скорее всего это… гибрид. Мутировавший гибрид. Я не знаю. Это должен посмотреть Лев Семенович.
– Я должна позвонить родным, – спохватилась Марина.
Вирусологи молча проводили ее взглядом. Спицына отошла в сторону, достала из кармана сотовый и поочередно связалась с отцом и с тетей. Отцу она не дозвонилась, как и подозревала – скорее всего, сейчас он задействован в операции по эвакуации населения, и ему не до телефона. Сомнительно, что в данное время он вообще думает о дочери. Разговор с тетей был очень коротким. В двух словах Марина рассказала ей о надвигающейся опасности, выразила свое облегчение по поводу места проживания тети (та как раз жила на дальнем севере, в относительной безопасности), выслушала целый ряд панических вопросов, заверила, что с ней все в порядке и приезжать в гости она не станет, и, наконец, не без труда распрощалась с родственницей.
После этого Спицына вернулась к вирусологам. Те оживленно, хоть и негромко, спорили о происхождении мозамбикского вируса, каждый предлагал свои версии. К дискуссии уже подключилось несколько человек из секции генной инженерии. Неожиданно на пороге аудитории показалась долговязая фигура Кравеца, его лоб покрывала испарина. Едва завидев его, многие подскочили со своих мест и направились к нему. Окружив Кравеца, ученые смолкли и приготовились слушать.
Прежде чем начать говорить, Анатолий Петрович достал из нагрудного кармана платок, вытер лицо, покрытое бисеринками пота, осматривая окруживших его людей. Марина подумала, что такое нарочитое молчание – плохой знак. Оно значит, что Кравец получил плохие новости и не знает, как их сообщить, с чего начать. Спицына положила ладонь на сердце и замерла.
– Несколько минут назад со мной связался Лев Семенович. Все живы и целы. (Послышался выдох облегчения нескольких десятков человек). Горбовский сообщает, что разгерметизация Лаборатории №5 почти завершена. С какими-либо трудностями они не столкнулись. Счетчики, встроенные в костюмы защиты, не зафиксировали какой-либо опасности для организма. Похоже, ваши коллеги из Советского Союза сделали все по совести. Сообщите всем: в ближайшие сорок минут ожидается полная разгерметизация Пятой Лаборатории, снятие изоляции с НИИ и возвращение группы. Сразу же по прибытии я связываюсь с теми, кто транспортирует боксы с инфицированными и отдаю приказ, – он замолчал, подумал, не забыл ли чего. – И еще. Мне звонили из посольства. Ваши китайские коллеги уже в курсе происходящего и немедленно требуют отослать на родину некого Тойво Ли Кана. Присутствует?
– Отослать? – переспросил Гаев, усмехнувшись. – Вот так просто взять и отослать? Прямо сейчас, когда нам привозят образцы, когда эвакуируют половину города? Прямо сейчас, когда начнется активное изучение вируса и разработка вакцины?! – его возмущение все нарастало с каждым словом. – Взять и
