начала танец. Лиза пыталась различить отдельные движения, но не могла. Как будто не было движений, но был танец. Мир снова рассыпался на отдельные фрагменты. Пропал контекст и логические цепочки. Каждый удар барабана совпадал со сменой позы. Парадокс в том, что между ударами барабана не было ничего. Отдельные картинки в голове Лизы не склеивались в единое целое, Лизе вдруг показалось, что у девушки не две руки, а шесть.
Скорость и сила ударов нарастали, мир закипал. Танец ускорился. Лиза пыталась ухватить все детали, но по-прежнему происходившее ускользало от нее. Вот девушка уверенно и неколебимо стоит на одной ноге, согнув другую в колене, но в тот же момент она танцует, ни на секунду не прекращая движения. Вот ее рука касается барабана, но в тот же момент она держит ее почти на уровне головы ладонью вверх и в тот же момент указывает ей на приподнятую левую ногу. Промежутки между ударами сокращались. Лиза увидела приподнятую на уровне груди руку с раскрытой вперед ладонью.
Несмотря на то что мощь барабанного ритма нарастала, затапливая весь мир вокруг, выражение лица девушки не изменилось. Оно не отражало никаких эмоций, хотя и нельзя было сказать, что девушка не испытывает никаких чувств. Скорее она с равным умиротворением принимала все, что приходило. Она позволяла происходить всему, что происходит, позволяла разрушаться тому, что должно было быть разрушено. Лиза вдруг поняла, что перестала дышать и не знает, как давно это продолжается. Танцующая девушка посмотрела в глаза Лизе и ударила в барабан.
Противно вибрируя под самым ухом, зазвонил телефон. Он сунул руку под подушку, достал проклятый аппарат и, не открывая глаз, прислонил его к уху.
– Алло!
– Томас?
– Да, а кто это?
– Меня зовут Джереми Суонси. Я звоню по поводу вашей рукописи.
Том сразу же проснулся. Ухватился левой рукой за поручень над кроватью и подтянул себя, чтобы сесть.
– Да, я вас слушаю!
– Знаете, это неплохо, весьма! Но есть нюансы.
Том вздохнул и приоткрыл глаза. Он пережил это семьдесят раз, переживет и семьдесят первый. Нужно собраться, нужно просто собраться и говорить.
– Например?
– Сама идея нам нравится!
Вот он, тон учителя, который вызвал к себе на разговор родителей. Ваш мальчик в целом хороший, но…
– Рад слышать. – Том вздохнул. – Переходите к проблемам, я не растаю.
Он мысленно одернул себя за эту резкость. Спокойнее, просто спокойнее.
– Ну что ж, начнем с главного. В этой книге нет конфликта. Понимаете, о чем я?
– Угу.
– В основе любого произведения лежит конфликт устремлений протагониста и антагониста. В данном случае его нет.
– Вы считаете, мистер Суонси? – Том усмехнулся, пытаясь придать голосу дружелюбный и заинтересованный тон.
– Поверьте моему опыту! – Джереми как будто поделился чем-то очень ценным. – Итак, продолжим. В любом произведении должно быть три наиважнейших элемента: завязка, кульминация и развязка.
Том одними губами передразнивал менторский тон собеседника.
– Завязка в этом произведении есть, и она, пожалуй, так хороша, что из-за нее я и звоню вам. Обычно мы не рецензируем присланные рукописи, но в данном случае решили сделать исключение.
– Благодарю. – Том почувствовал, что его тошнит. Он нащупал левой рукой стакан воды и сделал несколько глотков.
– Но, к сожалению, в книге нет внятной кульминации, а с финалом вы очевидно не справились.
– Нет кульминации? – подавляя ехидство, спросил Том.
– Я, конечно, могу ошибаться, – заманивая собеседника в ловушку, отступил назад Суонси. – Такое бывает. Возможно, вы обозначите кульминацию?
– Момент, когда Лиза рисует портрет Парсли.
– Ну рисует и рисует. – Том прямо-таки почувствовал, как собеседник равнодушно пожимает тощими плечами. – Что тут такого?
– Это момент, в который, сопереживая вдове, она прощается с собственным мужем. То, что она не могла…
– Да, кстати, все эти закадровые истории, может, и нагоняют какой-то значительности происходящему, но не делают книгу лучше. Поверьте моему опыту. В общем, это не кульминация. Но эта проблема, конечно, растет из отсутствия внятного конфликта. И да, из-за отсутствия конфликта главного героя просто нет.
– Что вы имеете в виду?
«Что-то новенькое», – подумал Том.
– Ну то есть Лиза не делает ничего. Всю книгу она просто… плывет по течению, что ли, понимаете? По законам драматургии она должна предпринимать минимально необходимые позитивные действия, направленные на достижение ее цели, встречать неадекватное ее ожиданиям сопротивление или получать неожиданный результат и снова действовать. Понимаете?
– Пожалуй, да, – вздохнул Том и задумался, не стоит ли положить трубку, пока не стало совсем тошно.
– Да, вы можете сказать, что я просто не понял ее цели. Это может быть что-нибудь вроде… ну я не знаю, просветления, например, но поверьте моему опыту: если я не понял, то читатели точно не поймут.
– Думаете?
– О! – покровительственно засмеялся Суонси. – Можете быть уверены, у них нет шансов.
Они и не должны понимать, подумал Том, скрипнув зубами, дело ведь не в этом.
– Еще давайте коснемся финала.
– Давайте. – Не надо ничего касаться, подумал Том, представив длинные сухие скрюченные пальцы.
– Хотя, честно говоря, касаться там нечего. Финала просто нет. Эта сцена в парке выводит текст в область какого-то потока бреда, простите за такой грубый термин. Финал должен давать ответы на вопросы. Нельзя обманывать доверие читателей, понимаете?
– Понимаю, – кивнул Том.
– Завязав детективную историю, – продолжал зачем-то Суонси, – вы не дали читателю ни одного ответа. Так не должно быть! Они тратили на все это время, ожидая разгадки.
– Думаете, их это интересует?
– Конечно! Кто такой Сархан? Вот единственная движущая сила всего текста. Ради нее люди даже готовы мириться с этими вечными головными болями, длинными ненужными описаниями и прочим. Так дайте им то, что они хотят!
– Но…
– Понимаю, вы не придумали достаточно неожиданного финала и решили сделать его открытым. В данном случае это неверное решение. Лучше банальный финал, чем никакого. Даже если бы Сарханом оказался мистер Хёст.
«Интересно, – подумал Том, – я для тебя просто Томас, мисс Ру для тебя просто Лиза, а вот Хёст – мистер?»
– Но ведь нет никаких внятных доказательств того, что Сархан – это Хёст.
– Ну так и книга не документальная, – возразил Суонси. – Да и честно говоря, мне кажется, тут все понятно. Мистер Хёст просто провернул хитрую операцию, чтобы накрутить цену на эту фотографию. Если бы вы написали расследование, выступили в документальном жанре, у меня бы не было претензий. Итак, продолжим.
– Продолжим. – Том вздохнул.
– На данный момент, как понимаете, финала нет, – резюмировал Суонси, видимо пытаясь вспомнить, на чем остановился. – Но, несмотря на все недостатки, интересная идея есть. Да, не могу даже сказать,
