Прочитать?
– Мирьям, сегодня я улетаю в Майами.
– Зачем?
– Броня тяжело больна.
– Что с ней?
– У нее лейкемия. Есть и другие сложности. Я позвоню вам оттуда. И Вейскатцу позвоню, когда он вернется. Пока я там, можете закрыть офис.
– Вы не поверите, но сегодня пришла целая пачка писем. Эта штука вызывает большой интерес. Люди устали от психоанализа, им нужно что-то иное. А откуда у нее вдруг взялась лейкемия?
– Все случается вдруг. Мне позвонила Бесси.
– Бесси патологическая лгунья. Это ловушка.
– Броня на позднем сроке беременности.
Мирьям долго молчала.
– Н-да, понимаю.
– Что вы понимаете? Я и сам не понимаю.
Мирьям опять помолчала.
– Что мне делать с этими письмами? Были и звонки по телефону. Хотят пригласить вас с лекциями. Вы и не догадываетесь, а ведь нежданно-негаданно добились успеха. Вот вам Америка. Им всегда нужно что-нибудь новое. Если вы застрянете в Майами, все кончится ничем.
– Ну какие лекции? Я по-английски толком не говорю. Вы же видели, как было в Блэк-Ривер. Они не понимали, что я говорю, а я не понимал, о чем они спрашивали.
– Вы привыкнете. У вас хороший английский. И словарь богатый. В самом деле, Герц, насколько я понимаю, вы впервые пользуетесь успехом, и не смейте все испортить. Возможно, это ваш последний шанс.
– Вот такое у меня счастье. Что мне делать? Я не могу оставить ее умирать как собаку.
– А чем вы ей поможете? Перевезите ее в Нью-Йорк. Здесь много прекрасных врачей. Майами – деревня по сравнению с Нью-Йорком. Мы устроим ее в больницу, и все такое.
Герц долго молчал.
– Мирьям, может быть, вы слетаете туда и привезете ее обратно? Нельзя же бросать ее на произвол судьбы.
– Она даже говорить со мной не захочет. Бесси наверняка настропалила ее против меня.
– В таком случае я сам привезу ее в Нью-Йорк.
– Да, везите ее в Нью-Йорк. Не задерживайтесь в Майами. Вейскатц вернется через несколько дней. У него на вас огромные планы. У этого человека горы денег, и он не знает, куда их девать. Он мультимиллионер. Вам надо ковать железо, пока горячо.
– Слишком уж горячо. Это жар геенны. Я буду на связи. На старости лет для меня Бронина беременность – сущая издевка.
– Она беременна от вас, и если хотите быть отцом, зарабатывайте на жизнь, как положено отцу. Так что мне делать с лекциями? В одном письме предлагают пятьсот долларов за выступление.
– Пятьсот долларов? У американцев денег куры не клюют. Будьте с ними на связи, а я посмотрю, что получится. Как и все прочее в моей жизни, этот успех пришел с опозданием. Вы, Мирьям, теперь мое единственное утешение, – сказал Герц, уже другим тоном. – С Минной я окончательно порвал.
– Сколько раз вы уже порывали с ней? Герц, не надо мне лгать. Я прекрасно знаю, что вы любите эту женщину. Я хочу быть вашим секретарем, и только. Прошлой ночью я не спала и все обдумала. Вы знаете о моих чувствах к вам. Но поскольку вы любите другую, крутиться подле вас мне ни к чему. Давайте останемся друзьями и забудем прочие глупости. Вы сами понимаете, ничего хорошего у нас не получилось. Вы были со мной, а говорили только о ней. Я к такому не привыкла.
– Значит, вы тоже хотите отделаться от меня?
– Я от вас не отделываюсь. Буду работать для вас всем сердцем и душой, но наши отношения с самого начала были ошибкой. Лучше бы я осталась духом. И лучше бы вы той ночью не включали в ванной свет.
– Видно, по-вашему, Бернард Вейскатц – добыча более выгодная.
Мирьям помолчала.
– Герц, вы толкаете меня в его объятия и в то же время сетуете. Вы ведь прекрасно знаете, какова цель этих сеансов. Он обнимает меня с такой силой, что я едва не задыхаюсь. Целует меня языком. Это же сущая проституция. Если б вы испытывали ко мне хоть какие-то чувства, то не ставили бы меня в такое положение. Он вызывает у меня отвращение. Правда-правда. Не как человек, но как мужчина. Вы поступаете просто как… говорить не хочу.
– Можете сказать. Минна говорит, я бабник. Я уже перестал бояться слов. Обманщик так обманщик, бабник так бабник, душегуб так душегуб. Не хочу, чтобы меня считали не тем, кто я есть. Я даже докторской степени не имею. Диссертацию не защитил. Я в самом деле лжец, но и правду сказать могу.
– Герц, мне безразлично, есть у вас докторская степень или нет. Я влюбилась не в звание. Тогда, на лекции в Храме Труда, я увидела вас именно таким, какой вы есть. Я могу простить вам все и понимаю вас. В известном смысле вы вполне последовательны. Вы хотите удовольствия. Этого хочет каждый. Но я не могу делить вас с Минной и пятком других. И прошу вас: избавьте меня от этой обязанности. Я больше не хочу быть частью вашего гарема. Если вы намерены экспериментировать, найдите кого-нибудь другого. Тут есть письмо от женщины, которая откровенно пишет, что готова стать объектом любых ваших экспериментов и…
– Кто эта женщина? Где она живет?
– Не хочу вас разочаровывать, но живет она в Лос-Анджелесе. И она не одна такая. Вы и в Нью-Йорке найдете покорных жертв.
– Мирьям, зачем столько сарказма?
– Я в точности знаю, чего вы хотите. Вся ваша наука нацелена на одно – на возможность познакомиться с множеством женщин, которые хотят, чтобы их соблазнили, и ищут любви. Поверьте, у вас их будет больше чем достаточно, и я желаю вам получить все, к чему вы стремитесь. Но сама я не хочу быть одной из таких женщин. Я буду вашим секретарем, и только.
– Поступайте как знаете. Я в любом случае человек пропащий.
На пути в Майами Герц Минскер все время возвращался к мысли о том, как было бы хорошо, если б с самолетом случилась авария и этот полет стал его концом. Он потерял Минну и Мирьям. Останется с беременной и смертельно больной женой. Он едва не молил высшие силы, чтобы они устроили катастрофу. Но с какой стати должны страдать другие пассажиры? Они к его грехам непричастны. Ни в чем не виноваты.
Время от времени в иллюминаторах появлялась полная луна. Она висела ниже самолета и казалась Герцу сбившейся с пути. То поднималась, то опускалась. Возникала то с одной стороны, то с другой. И вдруг совсем исчезла.
Некоторые пассажиры
