Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{01349}

Артур попросил у Блаухер бумаги и, сев за стол, написал Пельцеру письмо. Он написал, что завещание получено и что желательно было бы знать, какая судьба постигла те деньги, которые получались до сих пор с имения, завещанного ему матерью? Письмо было отдано фрау Блаухер, которая на другой день и отослала его на почтовую станцию. Через неделю был получен от Пельцера ответ. Ответ был довольно странный и загадочный: "Ничего я не знаю, - писал Пельцер. - Не знаю ни завещания, ни денег. Оставьте нас в покое..." - Что это значит? - спросил себя Артур, прочитав ответ. - Довольно странно! Или он раскаивается, что прислал мне завещание? Гм... Постой же, коли так! И Артур на другой день после получения ответа отправился в город и протестовал там завещание. Загорелся процесс. Артур стал часто отлучаться в город. Он ездил сначала в суд, а потом к своему адвокату. Терезе часто приходилось сидеть одной в часовне св. Франциска и томиться ожиданием и скукой. Она сидела в часовне, глядела на страшные глаза св. Франциска и прислушивалась к шуму ветра... Какое счастье начинало светиться в ее глазах, когда в шуме вне часовни можно было различить шаги барона, и как мертвенно-бледна была она, когда поздно вечером выходила из часовни, не повидавшись с ним! Он приходил в часовню только подразнить ее, посквернословить, похохотать... Тереза с нетерпением ждала весны, когда опять можно будет сходиться под открытым небом. Но весна принесла ей с собой несчастье... Было тихое, теплое, весеннее "послеобеда". Тереза сидела у "Бронзового оленя" и ожидала Артура. Она сидела на молодой, только что показавшейся травке и прислушивалась к шуму ручейка, который журчал невдалеке от нее... Солнце приятно грело ее красивые плечи. "Придет или не придет?" - думала она. Артур весь отдался тяжбе и неохотно ходил к "Бронзовому оленю". Но в это "послеобеда" он пришел. Пришел он по обыкновению слегка пьяный, нахмуренный, недовольный.

{01350}

- Вы здесь? - спросил он обрадовавшуюся при виде его Терезу. - Мое почтенье! Хорошо не иметь никакого дела! Честное слово, хорошо! Бездельники всегда гуляют и посиживают на зеленой травке... Сев рядом с Терезой, он принялся с остервенением плевать в сторону. - Вы сердитесь? - спросила графиня. - На подлецов Кельнеров. Вы знаете, что они со мной сделали? То завещание, которое они мне прислали, фальшиво, как женщина. Оно подложное. Я протестовал его, и меня будут судить за подлог... Пельцеры смастерили ехидную штуку! Они пожимают плечами при виде этого завещания и знать его не хотят. Они сделали подлог, а я буду под судом! Чёрт возьми! Взяли с меня подписку о невыезде, и скоро начнет мне надоедать судебный следователь. Каково? Ха-ха! Барон фон Зайниц подделал завещание! Нужно быть мошенником Пельцером, чтобы изобрести такую ловушку! Нy, ваше сиятельство, - а вы? Я вчера слышал, что вы разведены с графом. Между вами всё уже кончено. Чего же ради вы сидите здесь? Отчего не уходите от мужа и тех мест, которые напоминают вам этого ненавистного человека? - Я не хочу уехать отсюда, - сказала Тереза. - Гм... Можно узнать, почему? - Вы не знаете? - Почем я знаю! Наступило минутное молчание. Оба знали, зачем она еще здесь, зачем не оставляет этих мест, но Артуру нужно было помучить... - Я... Вам неизвестно?.. Я люблю вас, - сказала графиня, и по ее гордому, строгому лицу разлился румянец. - Люблю вас, Артур... Не будь этой любви, я далеко была бы теперь от "Бронзового оленя". Графиня подняла глаза на лицо Артура. Это лицо, пьяное, насмешливое, сказало ей истину. Молчание подтвердило ту же истину. Он не любил ее. - Зачем же вы приходили сюда? - спросила она тихо, ломая пальцы. - Отчего вы не ушли от меня еще тогда, когда начинались эти свидания? - Вам скучно было, - сказал Артур. - Я еще не перестал быть дамским кавалером и делаю всё, что угодно милым дамам. Ха-ха!

{01351}

- Как это неумно! - Очень жаль, что не могу отвечать любовью на любовь. Я люблю другую... Артур полез, смеясь, в боковой карман, достал оттуда карточку Ильки и поднес ее к самым глазам Терезы. - Вот она, моя любовь. Узнаёте? - Это дочь того старика? Но отчего она так одета? - Одета очень прилично... Прелестное личико! - Она где теперь? Артур промолчал. Эффект, на который он рассчитывал, не удался. Графиня при виде карточки не побледнела и не покраснела... Она только вздохнула и - странно! - в ее глазах засветилось доброе чувство при виде хорошенького, почти детского личика. - Прощайте! - сказал Артур. - Adieu! Пойду читать законы. О Пельцер, Пельцер! Скажи я нa суде, что завещание получил от него, надо мной захохочут! Артур повернулся к Терезе спиной и, жестикулируя руками, зашагал в чащу леса. Тереза пошла к своей лошади, которая стояла в стороне и лениво щипала молодую травку. - Уедем и не будем сюда более приезжать, - сказала Тереза, гладя лошадь по лбу. - Нас не любят. Нe будем просить милостыни. И, вскочив на лошадь, Тереза помчалась к опушке леса. В ее глазах светилась решимость. Когда она въехала в калитку, ведущую к длинной аллее, о которой мы говорили в первой главе нашего рассказа, она услышала за собой шаги. Она оглянулась. За ее лошадью бежал какой-то незнакомый молодой человек с хлыстом в руке. - На минуту! - крикнул он ей по-французски. Графиня осадила лошадь и кивнула головой молодому человеку. "Проситель, должно быть", - подумала она. Репортер д'Омарен, улыбающийся и сияющий, подбежал к ней и, любуясь ее красотой, поднял хлыст. - Вы так же жестоки, как и прекрасны! - сказал он... - Ничто не должно оставаться безнаказанным. Вспомните музыканта-старика и его дочь! И графиня почувствовала на лице своем жгучую боль...

{01352}

- Пусть будет так! - сказала она и дернула за повода. Д'Омарен долго смотрел вслед прекрасной графине. Французу страстно захотелось поговорить с женщиной, которую он ударил и которая на удар ответила фразой: "Пусть будет так"; но, когда она скрылась с его глаз, он повернул назад и быстро зашагал к железнодорожной станции. Он исполнил данное ему поручение и ехал теперь за наградой... Глава IX - Вас ищет какая-то дама! - сказала однажды вечером фрау Блаухер Артуру, который зашел за письмами. - Она оставила записочку! "Я остановилась в отеле "Большого якоря", - прочел Артур в записке. - Скорее приходите. Илька". Артур отправился в город и ровно в полночь увидался с Илькой. Он захохотал, когда увидел ее. Как изящно она была одета и как непохожа на ту певунью, которую он когда-то встретил в лесу, всю в слезах! - Есть миллион? - спросил он, смеясь. - Есть. Вот он! Артур вдруг перестал хохотать. Пред ним на столе разложили миллион, настоящий миллион. - Чёрт возьми! - сказал он, не веря своим глазам. - Ты считаешь, дитя мое, на франки? Я забыл сказать тебе, чтобы ты считала на талеры... Но ничего... И эти деньги хороши! Где ты их взяла? Илька села рядом с ним и рассказала ему всё, что произошло с ней после того, как она с ним рассталась. - Ну? А что же ты сделала со стариком? - спросил Артур. - Я напоила его морфием и в ту же ночь бежала без оглядки. - Честно! - сказал Артур. - Ха-ха-ха! В другое время я высек бы тебя, но теперь будь баронессой фон Зайниц! Вот тебе моя рука! Завтра же идем к мэру! На другой день фон Зайниц и Илька были у мэра. Илька сделалась баронессой фон Зайниц, 2-го июня в половину десятого утра. В два часа того же дня барон Артур фон Зайниц был лишен баронского достоинства: присяжные заседатели

{01353}

нашли его виновным в совершении подложного завещания... Пельцеры достигли своей цели. На суде Илька увидела графиню Гольдауген. Графиня сидела на одном из задних кресел в отдалении от зрителей и не отрывала глаз от подсудимого. С черной шляпы ее спускался темный вуаль. Она, по-видимому, хотела сохранить инкогнито. И только тогда, когда она, выслушав речь прокурора, проговорила вслух: "Как это глупо!" - Илька узнала ее по ее мелодическому голосу. "Какое она имеет право смотреть на моего мужа?" - подумала Илька, бледнея от ненависти и в то же время торжествуя свою победу. Она теперь верила в эту победу: у графини был отнят любимый человек. Подсудимый держал себя на суде очень странно. Он был слегка пьян - злые остроты так и сыпались с его языка. Игнорируя судей и присяжных, он молчал, когда следовало говорить, и говорил, когда следовало молчать. Прокурор был его университетским товарищем, но не пощадил его в своей речи. Он беззастенчиво копался в его прошедшем, которое знал как товарищ, описал парижскую жизнь, банкротство, безденежье, тягость, которую испытывал барон фон Зайниц благодаря этому безденежью, и кончил хвалебною песнью госпоже Пельцер, которая пожертвовала чувством братской любви в пользу чувства справедливости, возмездия за проступок... - Она поступила, как примерная гражданка! - сказал он. - Стыдно тебе, - сказал Артур. - Прежде, когда ты курил в университете мои сигары, ты не умел так лгать! Только это и было сказано серьезно и искренно, остальное же, что говорил Артур, вызывало смех и председательские звонки. Публика обвинительный приговор встретила аплодисментами. Она почти вся состояла из холопов Пельцера. Людям, которые симпатизировали Артуру, не нашлось места в суде. Все места были заняты приверженцами банкира еще рано утром. Артур выслушал приговор хладнокровно. - Я знаю дорогу к императору, - сказал он, - и когда мне вновь понадобится баронство, я побываю у него.