Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{01354}

Вена, знающая меня, посмеется над этим приговором! Горькое чувство, чувство стыда за людей и омерзение наполняли душу графини, когда она, оставив залу суда, садилась в коляску. При ней обвиняли к мошенничестве и осудили неповинного человека. Как легко обмануть этих простоватых толстых присяжных и как мало нужно для того, чтобы погубить человека! - Я возвращу ему имя! - решила она, негодуя. - Он сказал им, что знает дорогу в Вену, но он не станет хлопотать из-за такого, но его мнению, пустяка, как доброе имя... И к тому же он лентяй, тяжел на подъем... Я похлопочу за него... "Я подам ему милостыню, - добавила она мысленно, - и он, против желания, должен будет принять ее!" Нa другой день она была уже в городском клубе на благотворительном балу и продавала билеты. В саду под навесом, устроенным из флагов, вьющегося винограда и живых цветов, стояло несколько столиков. Нa столиках стояли колеса с лотерейными билетами... восемь очень красивых и очень нарядных аристократок сидели за этими столиками и продавали билеты. Лучше всех торговала графиня Гольдауген. Она, не отдыхая, вращала колесо и сдавала сдачу. Пельцер, который был на балу, купил у нее две тысячи билетов. - Как поживает брат вашей супруги? - спросила Пельцера графиня, получая с него деньги. Пельцер вздохнул. - С ним, бедняжкой, случилось два несчастья, - сказал он. - Он женился и... сегодня он уже не барон... - Слышала... Где теперь его жена? - Она здесь. Вы и не видели? Смешно! Ха-ха... Она баронесса... Повенчайся они несколькими часами позже, она была бы теперь только бюргерша Зайниц... Графиня, вглядываясь в лица всех проходящих, начала искать глазами Ильку. Илька была на балу. Она с высоко поднятой головой и гордой, надменной улыбкой уже прошла раз мимо графини. Графиня была занята торговлей и не заметила ее. Она прошла в другой раз, окруженная толпой любопытных, засматривавших ей прямо в хорошенькое лицо. Графиня вскинула на нее глаза и,

{01355}

по-видимому, не узнала ее. Когда она проходила третий раз, глаза их встретились. Графиня смутилась и, к великому удовольствию Ильки, уронила на пол деньги. Несколько монет соскользнуло с ее задрожавших рук и со звоном покатилось по полу. Илька подошла к столу графини и, глядя ей прямо в лицо, взяла несколько билетов. - Я хочу пожертвовать в пользу школы одну маленькую вещь, - сказала она и, не дожидаясь ответа, сунула в руки графини золотой медальон. Графиня взяла в руки знакомый ей медальон, раскрыла его и улыбнулась. Ее лицо было поцарапано булавкой. - Обратитесь с этой вещью к администрации клуба, - сказала она, подавая Ильке медальон. - Наше дело только продавать билеты... И, мило улыбаясь, графиня добавила: - Pardon, мне некогда! Улыбка и хладнокровие графини смутили Ильку. Она, не привыкшая к подобного рода стычкам, сконфузилась и отошла от столика. Ей стало досадно и стыдно: стоящие около столика графини заметили ее смущение, переглянулись и улыбнулись. Эти недоумевающие улыбки кольнули Ильку в самое сердце. - Позвольте пройти, - сказала она молодым людям, которые стеной остановились перед ней и с любопытством смотрели на нее. Молодые люди почему-то вдруг засмеялись. Послышался такой же смех и сзади. Илька оглянулась и увидела такую же толпу молодежи. - Позвольте пройти! - повторила Илька. Послышался вновь смех, и большая пивная пробка ударилась о розовый лоб Ильки. Другая пробка ударилась об ее правое плечо... - Ха-ха... Ура! Баронесса фон Зайниц, супруга разжалованного мошенника! - крикнул кто-то, и послышалось шиканье... Третья и четвертая пробки, обе вместе, ударили ее по лицу. Она, униженная и оскорбленная, готовая упасть в обморок, посмотрела нa графиню, и ей показалось, что графиня смеется... У Ильки помутилось в глазах. Закружившуюся голову сильно потянуло вниз.

{01356}

- Артур! - крикнула она. Никто не откликнулся на этот зов. Разжалованный барон был далеко. Он, пьяный, лежал под кустом, недалеко от домика Блаухер, и видел во сне свой миллион... Графиня, которую не узнали помутившиеся глаза оскорбленной девушки, подошла к Ильке и, обхватив ее плечи, вывела ее из толпы. - Пустите меня! Я хочу ее убить! - крикнула Илька и лишилась чувств. Когда она очнулась, она увидела себя в маленькой комнате, обитой малиновым бархатом. Она лежала на диване. Возле нее сидела девушка с флаконом в руках... - Где мы? - спросила Илька. - В клубе, сударыня, - ответила девушка. Звуки мазурки, донесшиеся до ушей Ильки, подтвердили слова девушки. Илька подняла свою отяжелевшую голову и, немного подумав, вспомнила всё происшедшее. - Принесите мне маленькую рюмку рейнвейна, - сказала она девушке. Девушка вышла. Илька быстро достала из кармана портмоне. Из портмоне Илька вынула маленький флакончик, в котором был морфий. Этим морфием она так недавно еще угостила старика Луврера! Теперь она угостит им себя за то, что так близко к сердцу принимает оскорбления, которые наносят ей люди... Морфий весь, сколько его было в флаконе, был принят. В ожидании вечного сна Илька склонилась на бархатную подушку и принялась думать... Ей не жалко было бесцветной жизни. Ей жаль было оставлять папу Цвибуша - только его одного! Артура, который любил вино больше, чем свою молодую жену, ей не жаль. - Как вы себя чувствуете? - услышала она мелодический голос. К ней наклонилась вошедшая графиня, ее злейший враг... Илька увидела пред своим лицом блестящие глаза и два розовых пятна на щеках. - Д'Омарен! - прошептала она, увидев на левой щеке чуть заметную красную полосу. - Те, которые вас обидели, будут наказаны, - сказала графиня. - Их нанял Пельцер, который ненавидит Артура... Я накажу негодяя Пельцера... Я сильна... Вы еще сердитесь на меня?

{01357}

Илька отвернула в сторону свое лицо. - Ты еще сердишься, Илька? Ну... прости меня... Я виновата... Я оскорбила и твоего отца и тебя... Каюсь в этом и прошу прощения. И Илька почувствовала на голове своей поцелуй. - Я тебя долго искала... Я не знала покоя ни днем ни ночью, встретившись с твоим взглядом в тот несчастный день... Твои глаза жгли меня во сне... Илька вдруг заплакала. - Я умираю, - прошептала она, засыпая под звуки нежного голоса своей кающейся соперницы. - Прости же меня, Илька, как я простила тебя... Илька протянула руку и коснулась шеи графини... Графиня нагнулась к ней и поцеловала ее в губы. - Я умираю, - прошептала Илька. - Я приняла... мор... На ковре... Графиня нагнулась и увидела на ковре флакон. Она поняла всё. Через минуту в клубе был отыскан врач и приведен к Ильке. Врачу удалось только, благодаря присутствию флакона, констатировать отравление, поднять же на ноги уснувшую Ильку не удалось... Репортер д'Омарен прибыл из Венгрии в Париж как раз в ту ночь, когда была разыграна Илька. Не найдя в нумере, в котором жила певица, никого, кроме крепко спавшего на кресле Луврера, он побежал к Баху. Бах рассказал ему всё, что произошло во время его отсутствия. - Она бежала! - решил репортер и на другой день поехал опять в Венгрию, где надеялся получить плату за свою службу. В Венгрии он узнал о смерти любимой женщины. Весть об этой смерти была жестокой платой, свалившей его на постель. Провалявшись в горячке, он поселился в гольдаугенском лесу и, собирая со всех сторон сведения, написал повесть о красавице Ильке. Проезжая в прошлом году чрез гольдаугенский лес, я познакомился с д'Омареном и читал его повесть. Переведенная на русский язык, она и предлагается нашим читателям.

{01358}

Посвящается Ф. Ф. Попудогло Грохольский обнял Лизу, перецеловал все ее пальчики с огрызенными розовыми ногтями и посадил ее на обитую дешевым бархатом кушетку. Лиза положила ногу на ногу, заложила руки под голову и легла. Грохольский сел рядом на стул и нагнулся к ней. Он весь обратился в зрение. Какой хорошенькой казалась она ему, освещенная лучами заходящего солнца! Заходящее солнце, золотое, подернутое слегка пурпуром, всё целиком было видно в окно. Всю гостиную и, в том числе, Лизу оно осветило ярким, не режущим глаза, светом и положило на короткое время позолоту... Грохольский залюбовался. Лиза не бог весть какая красавица. Правда, ее маленькое кошачье личико, с карими глазами и с вздернутым носиком, свежо и даже пикантно, ее жидкие волосы черны, как сажа, и кудрявы, маленькое тело грациозно, подвижно и правильно, как тело электрического угря, но в общем... Впрочем, в сторону мой вкус. Грохольский, избалованный женщинами, любивший и разлюбивший на своем веку сотни раз, видел в ней красавицу. Он любил ее, а слепая любовь везде находит идеальную красоту. - Послушай, - начал он, глядя ей прямо в глаза. - Я пришел потолковать с тобой, моя прелесть. Любовь не терпит ничего неопределенного, бесформенного... Неопределенные отношения, знаешь ли... Я вчера говорил тебе, Лиза... Мы постараемся сегодня покончить поднятый вчера вопрос. Ну, давай решать сообща... Что делать? Лиза зевнула и, сильно морщась, потащила из-под головы правую руку. - Что делать? - повторила она за Грохольским чуть слышно.