Его лаборатория была хорошо оснащена всем, чем нужно, чтобы превратиться в гремящий и сверкающий ад для всех, кто сюда придет. Ванька усмехнулся. Он часто думал о том, как закончит жизнь, и собирался закончить ее эффектно. А как? Ему это часто снилось. Клубы пламени ослепительного и ярких цветов, и люди, летающие в нем, как птицы...
Ванька включил компьютер и соединился по Интернету с Джимом.
- Привет, - передал он ему.
- Привет, - ответил Джим. - Как дела?
- Подходят к концу, - сообщил Ванька.
- Можешь объяснить поточнее?
Ванька объяснил.
- О'кей - отозвался Джим, - Я не буду тебя отговаривать, хотя мне будет тебя не хватать.
Ванька не отозвался.
- Ты не хочешь мне отвечать? - спросил Джим.
- Я не знаю, что тебе ответить, - написал Ванька, и в это время в дверь постучали.
- Кто там? - спросил Ванька, не двигаясь с места.
И услышал пение:
- Сердце красавицы...
Ванька замер. Казалось, уже ничто не могло его взволновать, но тут заколотилось сердце так, что он сам себе удивился. Рука дрожала, откидывая щеколду. Открыв дверь, Ванька увидел человека в длинном нараспашку пальто, в красном пушистом шарфе, с заграничной бутылкой в руках и заметно уже хмельного.
- Ты? - спросил Ванька.
- Собственной персоной. - Жердык громко захохотал и снова запел:
- Сердце красавицы...
- Стой! - закричал ему Ванька. Впрочем, в созданное им устройство он еще не вставил батарейки, и машинка была пока безопасна.
- А что? - не понимая причины Ванькиного волнения, спросил Жердык. - Не нравится, как я пою?
- Нравится, - сказал Ванька, - Но, если можно, потом.
- Не пой, красавица, при мне и при других не пой, - весело сказал Жердык. - Ах ты, друг ты мой ситцевый! - Он подвинулся к Ваньке в намерении то ли обнять его, то ли похлопать по спине, но остановился, сообразив, что и то, и другое будет непросто осуществить. - Я же только сегодня узнал, что ты жив. Ведь я тебя сам лично хоронил. Между прочим, с большими почестями. Как героя. А ты, негодник, нас всех обманул, хитрюга.
Жердык балагурил оживленно и весело, и будь он чувствительней к слову, сам понял бы, что фальшивит. Он чувствительным не был, продолжал говорить невпопад и спросил Ваньку, узнал ли тот его сразу.
- А ты меня?
- Я? Тебя? - Жердык хотел выразить удивление или возмущение. Что за вопрос? Как же он мог не узнать старинного друга? Но все-таки понял, что это было бы слишком недостоверно.
- Да. Извини, - сказал он. - Но все-таки тебя я узнал. И узнал бы всегда. Ты знаешь, есть люди, у которых нет ничего, кроме внешней оболочки, а есть личности. А личность, Ванька, всегда проявляется каким-то образом. Она излучает свой особый свет или... я не знаю, как это назвать... Ванька, друг ты мой, ты не представляешь себе, как я рад!
- Заходи, - Ванька откатился к компьютеру. - Возьми стул, садись, я сейчас выйду из Интернета.
"Извини, - написал он Джиму. - Пришел старый друг".
"О'кей, - ответил Джим. - Я его знаю?"
"Знаешь, - написал Ванька. - "Сердце красавицы".
"О! - забеспокоился Джим. - Зачем он к тебе пришел?"
"Выпить хочет".
"И ты будешь с ним пить?"
"Может быть", - ответил Ванька.
"О. К., - написал Джим, и Ванька почувствовал в этих двух буквах сомнение. - Но мы с тобой еще свяжемся или..."
"Или", - ответил Ванька.
И отключившись от Интернета, повернулся к гостю. Жердык сидел на стуле, бутылку держа на колене.
- Ну ты даешь! Ты, наверное, в нашем городе единственный овладел Интернетом.
- Не единственный, а первый, - сказал Ванька.
- Да? Возможно. Я, правда, тоже в Интернете. Но... - он махнул рукой. Ванька, что мы с тобой о какой-то херне? Ведь главное не это. А главное, что ты жив. Ты живешь, ты дышишь, ты творишь. Да, у тебя здесь целая лаборатория! Она у тебя как-нибудь называется?
- Она у меня называется, - подтвердил Ванька. - Она у меня называется "Малая Хиросима". Разве ты не слышал?
- Слышал, - признался Жердык. - Мне доложил наш районный чекист. Знаешь, кто? Не знаешь и не догадаешься. Но я тебе скажу. Попозже. А ты мне пока покажи свою "Хиросиму".
- А ты меня не продашь? - спросил Ванька.
- Я? - растерялся Жердык. - Тебя? - он напыжился и покраснел, но не от стыда, от обиды. - Знаешь, Ванька, если это шутка...
- Шутка, - сказал Ванька.
- Очень неостроумная.
- Ладно, не сердись, - сказал Ванька. - Вот смотри. Видишь этот порошок? Это почти сахарная пудра. Но если эту пудру смешать с этой угольной пылью, засыпать в консервную банку и залить желатином, а потом стукнуть по этому молотком... Не хочешь посмотреть, что получится? Не хочешь? Правильно Пушкин говорил: мы ленивы и глупы, что ли...
- Нелюбопытны, - поправил Жердык.
- Ну да. Нелюбопытны. А тут - склад готовой продукции. Помнишь, у меня была копировальная машина?
- Ну как же! - сказал Жердык. - Как же!
- Так вот. Здесь тоже все на высоком техническом уровне. Вот эта штука. Закладывается в автомобиль. Срабатывает на определенной скорости. Я одному дураку сделал для его "мерседеса", чтобы сработало на скорости 120 километров в час. Я думал, он разгонится где-нибудь за городом. А он прямо здесь, по ухабам...
Он показал другу детства хитроумные устройства, спрятанные, в зависимости от назначения, одно в консервной банке, другое в кастрюле, третье в скрипичном футляре, четвертое в моторном цилиндре. Способы приведения их в действие были разные: радиосигнал, прикосновение пальца с определенным отпечатком, запах канифоли, достижение заданной высоты или слово, сказанное как пароль. Ванька показывал, Жердык восхищался. И в ответ рассказал Ваньке, какую карьеру он сделал и для чего.
- Помнишь, мы когда-то говорили о диссидентах. Я тогда считал, что они неправильно действуют. И сейчас думаю, что был прав. Они уже тогда своими разоблачениями лишали людей веры в лучшее будущее, разрушали, как бы это сказать, духовную инфраструктуру. И что получилось? Полная разруха всей жизни и всех устоев. Но все-таки у людей есть потребность верить во что-то хорошее.
- В коммунизм? - спросил Ванька.
- Коммунизм - название условное. Но ведь можно построить более или менее справедливое общество. Теперешние правители о людях не думают, а мы думаем. И что-нибудь сделаем. Малые дела важнее великих свершений. И мы начинаем с малого. Вот выиграли выборы, теперь кое-что начнем делать конкретно для людей. Тебе, например, уже решено, купим кресло с электрическим движком. Дадим квартиру, специально оборудованную. Постараемся, насколько возможно, обеспечить нормальную жизнь. Вообще мы много можем сделать, если б только нам не мешали.
- А кто мешает? - спросил Ванька.
- Да мало ли. Вчера по телевизору выступал олигарх. Стращал народ, что, если начнется передел собственности, будет гражданская война.
- А разве не будет?
- Кого с кем? Миллионы людей считают, что олигарх их обокрал, и хотят отнять у него наворованное. А кто против этого? Только сам олигарх. Так кто будет за него воевать? Его телохранители? Они же первые его и повяжут.
- Значит, ваши главные противники - олигархи?
- Не только. Наши противники - всякая сволочь. Фашисты всякие. Здесь тоже есть один очень страшный человек. Между прочим, твой давний знакомый...
Страшным знакомым, догадаться нетрудно, был Крыша.
- Был бандитом и остался. Только теперь бандит с идеей. Ты про "Белый сокол" слыхал?
- Нет.
- Фашистская организация. Четкая идеология, железная дисциплина. Местные организации по всей стране.
- Крыша в этом "Соколе" состоит?
- Не состоит, а руководит им.
- Из Долгова?
- Штаб-квартира его в Москве. Но руководить отсюда удобней. Не так заметно.
- А куда же смотрят ФСБ, МВД, прокуратура?
- Наивный ты человек все-таки, Ванька. Куда они смотрят? Он сам из них. Очень страшный человек! - повторил Жердык. - Если его не остановить...
- Остановим, - обнадежил Ванька.
Глава 16
Как раз в это время в дверь условным образом постучали, и на пороге объявился сам предмет разговора с бутылкой водки. Будучи человеком тренированным, Крыша, здороваясь с Жердыком, ни малейшего смущения не проявил, только посмотрел внимательно на Ваньку в попытке понять, что привело сюда победителя выборов и не раскрыл ли ему Ванька неких замыслов. Жердык, в свою очередь, прощупал подозрительным взглядом Крышу, соображая, что тот здесь, очевидно, не в первый раз. Тем не менее оба своих подозрений друг другу никак не раскрыли, но каждый заподозрил в двойной игре Ваньку. При этом все трое вели себя дружелюбно и через некоторое время уселись за стоявший в стороне шаткий столик. Выпивали, закусывали и чем больше пили, тем более нежными чувствами проникались друг к другу. Через час или больше они вспоминали всякие случаи из прошлой жизни, произносили тосты за дружбу, говорили разные приятности, и, глядя на них со стороны, трудно было бы представить, что эти люди друг другу - враги. А впрочем, в России от дружбы до вражды путь всегда недалекий. Сейчас мы пьем, обнимаемся, ты меня уважаешь, я тебя уважаю, а в следующую минуту схватились за нож, за топор или за что-нибудь огнестрельное.
