- Я причинял вам боль?
- Может быть... я не помню... - не поднимая глаз, медленно проговорила Гретхен. - Но даже если так, - вашей вины в этом нет. Вот сейчас вы сдираете с меня убогую защиту, и мне больно... Но ведь вы наверняка руководствуетесь добрыми побуждениями. Лучше уходите, Ларт, - не глядя на него, проговорила Гретхен. - Видите, я дрянная актриса, даже роль до конца довести не могу... Вы все равно уйдете, а меня оставите с новыми ранами. Зачем вам? Зачем вы пришли? Я ждала вас, когда мне было плохо, одиноко, страшно, - тогда я хотела видеть вас, готова была кричать об этом! Теперь - не хочу.
- Вы могли назвать меня вместо Аристо.
- Да разве вы не знали, как были нужны мне?!
- Знал. Но вы нашли в себе силы не сказать об этом. Я считал это правильным.
- Почему?!
Ларт медлил с ответом, и Гретхен с сарказмом проговорила:
- Ах, Ларт! С какой легкостью вы умеете управлять своими чувствами! Так же просто, как дышите. Но может быть, у вас и нет их, чувств! Сердца ваши холодны, как лед.
- Грет, вы ошибаетесь.
- Нет! - покачала Гретхен головой.
- Вы ошибаетесь, - снова прервал ее Ларт. - Но сейчас я пришел говорить с вами о другом. Я должен сообщить вам кое-что важное.
Глава двадцать четвертая
встреча Гретхен с одним из членов Круга Семи
- Очевидно, вы знаете о празднике, к которому готовится сейчас не только столица, но каждый человек в стране? - спросил Ларт.
Усилием воли Гретхен попыталась вернуть себе хотя бы видимость самообладания, проговорила более спокойно:
- Да, Аристо говорил мне об этом.
- Он рассказывал о главных персонах этого праздника?
- Мужчина и женщина? Живое воплощение мужского и женского начала?
- Да. Живое воплощение женственности, красоты и чистоты с одной стороны, и благородства, силы, мужества - с другой. И вместе они - символ вечно юной любви, источник новой жизни. Всегда бывает непросто найти этих двоих, ведь они должны быть наделены всеми достоинствами и добродетелями в самой высокой степени. Вы знаете, как их назначают?
- Аристо говорил, что этим занимаются люди Круга. Вы вознамерились назначить мне испытание, Ларт? - улыбнулась Гретхен. - Не сомневайтесь, Аристо хороший учитель. Да, я знаю, что в вашей стране на день летнего солнцестояния приходится самый великий праздник. И знаю, какое значение придается тем, кто станет олицетворением всех нравственных святынь. Целые сутки они будут на виду сотен и тысяч глаз, каждое их слово, движение, поступок будет переходить из уст в уста, предаваться толкованиям.
- Верно, так и будет. Люди отыщут множество примет и признаков, которые дадут возможность заглянуть в будущее всей страны и кого-то из людей, одаренных милостью этих двоих. Вы думаете, что это бессмысленные суеверия? Отнюдь. Если сделан правильный выбор, и высоким званием облачены истинно достойные, тогда происходит удивительное. В тот день они несут в себе нечто большее, чем дано просто человеку, и делают они не то, что им было велено, а руководствуются иными побуждениями, следуя указаниям иного руководителя.
- Ларт, на целый месяц избранных забирают в какие-то тайные храмы, в руки высших служителей. Вы полагаете, это совершенно никак не отражается на их сознании, а затем и на поведении в течение того дня, во время ритуалов и обрядов.
- Так вы думаете: "Этих несчастных погружают в транс, подобный гипнотическому, и они не отдают себе отчета в своих действиях?!"
- Н-нет, - с запинкой проговорила Гретхен. - Вы не правы, Ларт. Ведь что бы я ни думала - все лишь пустые гадания и домыслы, вы не должны придавать им значения, потому что тем самым вы как бы утверждаете меня в них. Но я знаю, они неверны. Как я могу судить о том, чему ни разу не была свидетелем? Я лишь в том уверена, что люди Круга назовут истинно достойных и это как раз им по силам - эти люди умеют читать в сердцах, они не ошибутся.
- Вы собираетесь присутствовать на священных церемониях?
- Я еще не решила, - помедлив, сказала Гретхен. Если она и была не до конца честной с Лартом, то, по сути ответила почти искренне. Гретхен не знала, достанет ли у нее самообладания присутствовать во время ритуалов.
- Безнравственность, дикость, варварство, аморальность - эти понятия приходят вам в голову?
- Ларт, - нервно проговорила Гретхен, - я не понимаю, зачем вам непременно нужно знать моё отношение... Я уважаю вашу религию, традиции, я искренне хочу проникнуться осознанием их смысла и красоты...
- Говорил ли вам Аристо, что ребенок, зачатый этими двумя в ночь праздника, всегда одарен особой Божественной милостью - великим талантом, например?
- Да, говорил.
- И вы полагаете, милость Богов и людей - а в обществе он всю жизнь будет на совершенно особом положении - так все это награда за варварство и безнравственность?
- Ларт... вы стали жестоким...
Он замолчал, потом так же, не произнося ни слова, взял руку Гретхен, склонившись, прижался к ней губами и остался так. Гретхен показалось, что ее парализовало прикосновение его теплых губ. Ларт поднял лицо, и глаза его встретились с глазами Гретхен.
- На Круге Вершителей произнесено ваше имя. Предварительное решение людей Круга - вы достойны высокой миссии.
- Что?..
Ларт молчал.
- И... они послали вас... - беззвучно прошептала Гретхен. - Нет, Ларт! Нет! Умоляю, скажите им - нет!
- Вы уверены, Гретхен?
- Да!
- Но только минуту назад вы говорили, что решения Круга безошибочны. И это действительно так. Их семь, Гретхен, если все семеро скажут "да", это будет истинное решение, во всех отношениях.
- Для меня это будет означать...
- ...что вы исполните волю Круга.
- Меня заставят силой?! - бледнея, проговорила Гретхен.
- О, нет!
- Ларт, а моя воля?.. Вам ли не знать, что есть вещи, которые я не смогу сделать ни при каких условиях. Правда, человека можно лишить всякой воли, превратить в сомнамбулу... Но Ларт... Женщины моего мира испокон веку закованы в незримые цепи, они вросли в наши души, в нашу плоть и кровь - вы это тоже знаете. - Голос Гретхен вздрагивал. - Каждый день здесь я должна была в чем-то преодолевать себя, освобождаться от оков звено за звеном. Моя душа стала кровоточащей раной, но я старалась быть прилежной ученицей, и разве вы не видите - я уже иная, не та, которую вы знали! Теперь же от меня требуют, чтобы я разом вырвалась из своих цепей - это выше моих сил. Это больно, смертельно больно. Я знаю, если мою волю захотят сломать, способы найдутся легко... и я сделаю все, что мне велят... Но в таком случае... чего стоят ваши слова о свободе, Ларт? Свободное волеизъявление бабочки, трепещущей на булавке? Вероятно, забавно наблюдать это со стороны... - со слезами на глазах прошептала Гретхен.
- Не плачьте, Гретти, не нужно, - Ларт встал, успокаивающе провел ладонью по ее волосам. - Чшш, все, все кончилось.
- Что... кончилось?..
- Вы сказали "нет", значит, ничего не будет. Для окончательного решения необходимо согласие всех семи членов Круга, но предложение отклонят, если против будет хотя бы один.
- Но кто захочет вступиться за меня, Ларт?! - глядя на него снизу вверх, с отчаянием спросила Гретхен.
- Я.
Гретхен смотрела не понимая, и Ларт сказал:
- Я - один из семи.
- О, нет... - шевельнулись губы Гретхен.
- Это действительно так, Гретти. Но теперь я должен уйти.
Ошеломленная, она не двинулась с места, когда Ларт направился к выходу. В дверях он обернулся:
- Не страшитесь своего будущего. Моей власти хватит, чтобы защитить маленькую, испуганную женщину, судьба которой мне далеко не безразлична. Он улыбнулся. - Я скоро приду к вам снова.
Глава двадцать пятая
Аристо приносит еще одну невеселую новость
и поднимает покров над жизнью Ларта
Чуть позже Нааль сообщил, что посыльный принес еще одно письмо. Его Гретхен вскрыла без промедления. Его прислал Аристо и сообщал, что непредвиденные обстоятельства задерживают его, но он придет сразу, как только это будет возможно.
Такое письмо отнюдь не усмирило болезненно возбужденные чувства Гретхен, и стало поводом для нового беспокойства и тщетных попыток угадать, что именно могло так неожиданно вмешаться в намерения Аристо, всегда обязательного в исполнении своих планов. В следующие полчаса Гретхен написала несколько записок, где извинялась и отменяла визиты, которые была намерена нанести сегодня.
Аристо приехал уже после полудня, когда тени повернулись к востоку. Он нашел Гретхен в саду. Задумавшись, она сидела в кресле-качелях в тени большого дерева. Обрадованная, поднялась ему навстречу и не скрывала своих чувств:
- Аристо, наконец-то! Как я рада тебе!
- Все ли благополучно в твоем доме, милая?
- Да, - помедлив, ответила Гретхен.
- Да пребудет так всегда. Но ты бледна и что-то томит твое сердце?
- Утром у меня было неожиданное посещение...
- Я знаю. И оно, я вижу, огорчило тебя. Боюсь, мой визит не поспособствует покою в твоей душе...
