В последние годы жизни Маркс играет роль «вождя мирового пролетариата»: он усиленно следит за своим внешним видом, пытаясь подражать бородатым античным мудрецам. 17 мая 1883 года Карл Маркс был похоронен на кладбище Манчестера. Его провожали в последний путь 11 соратников. Одна из европейских газет, сообщая о смерти Маркса, написала, что на его могиле можно написать: «Здесь лежит Карл Маркс, человек без паспорта и гражданства. Германия изгнала его и грозила арестом, Франция держала под подозрением, Великобритания отвергла просьбу о гражданстве».
Карл Маркс бесспорно стоит в ряду тех мыслителей, чьи труды изменили мир. Он выявил действительные аномалии капиталистического общества ХІХ века, но дал им слишком грубые объяснения и предложил способы лечения социальных болезней, до основания разрушавшие общественный организм. Разрушение ему удавалось намного лучше, чем созидание. В учении Маркса человеку и его свободной воле отведено самое последнее место. Современная социал-демократия продолжает считать Маркса одним из своих главных учителей, но многие его суждения подверглись серьезной ревизии. В России же наоборот учение Маркса было еще более ужесточено Лениным, Бухариным и Троцким и превратилось в страшное оружие политического, экономического и нравственного насилия над десятками миллионов людей, идейным обоснованием для разрушения исторической государственности, массовых репрессий и агрессивной внешней политики.
Тем не менее Россия хранит память «основоположника». Улицы и площади его имени есть повсюду. Немало и статуй бородатого философа украшает городской ландшафт. В Москве, правда, древней улице Охотный Ряд возвращено прежнее название, но марксистские улица, переулок и метро «Марксистская» в Москве остаются. Поселок Карло-Марксово есть в Донецкой области Украины, а город Баронск, переименованный в Марксштадт во времена Республики немцев поволжья, носит имя Маркс до сего дня.
Парижская Коммуна —
революционный режим, установленный в Париже 15 марта 1871 г. и продержавшийся до 28 мая. В результате поражения Франции во Франко-прусской войне император французов Луи-Наполеон (Наполеон ІІІ) оставил престол, и для решения судьбы страны в Бордо собралось избранное демократическим образом Национальное собрание. Большинство из 630 первоначально избранных депутатов (около четырехсот) объявили себя сторонниками восстановления во Франции конституционной монархии Орлеанской ветви Бурбонов. Главой исполнительной власти Национальное собрание избрало популярного политика умеренно республиканских взглядов — А. Тьера. Большинство населения Парижа, настроенное лево-радикально, не согласилось с таким выбором.
15 марта Тьер прибыл в Париж и отдал приказ городской Национальной гвардии, созданной для обороны столицы от прусаков, разоружиться. Гвардия, набранная в основном из бедного населения, составлявшего большинство горожан, отказалась подчиниться приказу. Направленные для принудительного разоружения войска правительства Тьера сами частично перешли на сторону гвардии. Командовавшие войсками генералы Леконт и Тома были захвачены восставшими и через три дня расстреляны. После этого Тьер покинул Париж и из Версаля, где заседало Национальное собрание, стал готовиться к покорению восставшей столицы.
В это время парижане на городских выборах сформировали собственное собрание коммуны (Генеральный совет), которое действовало совместно с ЦК Национальной гвардии. Эта объединенная власть избранного Генерального совета и ЦК, и получила название Коммуны. Её сторонники называли себя федератами, так как выступали за конфедерацию независимых коммун, которую планировалось создать взамен унитарного государства. Французы называли сторонников коммуны коммунарами.
Коммуна сразу же объявила себя продолжателем якобинской диктатуры 1793 года. Коммунары отвергали христианскую религию, отменили владение крупной собственностью, восстановили республиканский календарь и заменяли трёхцветное знамя на красное — символ социальной революции. Они поставили своей целью революционизировать всю Францию, а имевшиеся среди них сторонники Интернационала призывали к всеевропейской социальной революции в духе идей радикала Бланки, который сам был одним из коммунаров.
Столкнувшись с сопротивлением верных Тьеру войск и получив известие о неудаче вооруженных революционных выступлений в других городах (Лионе, Тулузе, Лиможе, Марселе, Нарбонне), коммунары ввели принцип заложничества и арестовали священников, офицеров, жандармов и монахов, просто зажиточных граждан. Было объявлено, что за каждого убитого федерата будут казнить трех заложников. В случае штурма города коммунары угрожали предать Париж огню.
Когда 21 мая верные Тьеру войска под командованием генерала Галифе вошли в западные предместья Парижа, коммунары исполнили свои обещания — заложников начали расстреливать, а дворцы, храмы, здания государственных ведомств и богатые дома поджигать. Среди прочих были расстреляны архиепископ Парижский Дарбуа, президент Бонжан, множество жандармов священников, Аркейльских монахов-доминиканцев. Коммунары сожгли Ратушу, Дворец Юстиции, Королевский дворец Тюильри, Министерство финансов, Счетную палату, несколько храмов и множество частных домов. Только отважный рейд кавалеристов генерала Галифе спас от гибели кафедральный Собор Парижской Богоматери, который коммунары уже заполнили дровами, пропитанными керосином.
21-28 мая в Париже шли ожесточенные уличные бои. В истории Франции эти семь дней получили имя «кровавой недели». Ожесточение и федератов и правительственных войск было ужасным. Множество взятых в плен коммунаров было расстреляно на месте. Погибло, по приблизительным подсчетам около 25 тысяч национальных гвардейцев. 40 тысяч сторонников Коммуны было взято в плен. Обвинительных приговоров было вынесено более 9 тысяч. Казнили немногих. Большинство осужденных отправили на каторгу в колонии или в ссылку. Остальных оправдали и отпустили.
Французские рабочие и низшие городские слои восприняли поражение Коммуны как свое поражение в борьбе с буржуазией. Глубокий раскол общества был характерен для всей ІІІ Республики (1871–1940) и, в частности, парализовал руки французского правительства, когда российские белогвардейцы ждали от него помощи в борьбе с коммунистами. Окончательно изгладился этот раскол только через 90 лет после Парижской Коммуны, во время президентства генерала де’Голля, т. е. в 1960-е годы.
Кровавые дни Парижской Коммуны марксисты объявили первой попыткой создания «свободного пролетарского общества». Злодеяния Коммуны приветствовали Маркс и Энгельс. А Ленин и Сталин критиковали коммунаров за слабость их террора — он, по их мнению, должен был быть более жестоким, чтобы никто не осмелился сопротивляться революционной власти. «Парижские коммунары были слишком мягки в отношении версальцев, за что их с полным основанием ругал в свое время Маркс» — писал Сталин в «Вопросах ленинизма». Большевики сполна «исправили ошибку» коммунаров.
Демонстрируя «пролетарскую солидарность» и желая повторения Коммуны в мировом масштабе, советские коммунисты широко использовали имя Парижской Коммуны, называя им конфискованные фабрики, линейные корабли Русского Императорского флота, улицы в захваченных ими городах России. Когда в конце 1930-х гг. Сталин переориентировал идеологию своей партии с интернационализма на «советский патриотизм», имя Парижской Коммуны перестало быть столь популярным, но во многих городах остались улицы, названные в ее память, заводы «Коммунар» и «Коммунарка». В Нижегородской области есть поселок «Имени Парижской Коммуны».
Робеспьер
Внушавший ужас в период кровавой сталинской вакханалии термин «враг народа» был изобретен не в то страшное время, а почти за полтора столетия до того — во время французской революции. Его пустил в обиход лидер радикальной революционной партии — якобинцев Максимилиан Робеспьер (1758–1794).
«Во Франции имеются лишь две партии: народ и его враги. Кто не за народ, тот против народа», — объявил он на заседании Якобинского клуба 8 мая 1793 г. И через три недели, захватив власть после изгнания с политической арены своих конкурентов — жирондистов, якобинцы принялись рьяно претворять в жизнь эту установку своего вождя.
Все, кто знал Робеспьера в молодости, испытывали при упоминании его имени, страх в сочетании с недоумением. Ибо в то время, когда во Франции никто не мог и помыслить о возможности революции, этот малорослый, щуплый, близорукий человек с тихим и скрипучим голосом, не проявлял признаков кровожадности. Он адвокатствовал в городе Аррас, любил повеселиться в компании сверстников и сочинял сентиментальные стихи. Но он отличался склочностью и нетерпимостью к взглядам, которые не разделял — качествами, переросшими затем в лютую жестокость по отношению к противникам.
