старшеклассницы, некрасивая деваха двадцати пяти лет, безропотно тащила два кадровых участка в обмен на редкие сиговские коробочки «рафаэлло» и ещё более редкий секс. Последний выполнял функцию ворошения затухающих углей девичьих надежд на счастливое семейное будущее и воспринимался Сиговым, как сугубо техническая процедура.
А, ладно… – кадровик устало потёр глаза.
Об этом я подумаю завтра.
Сигов запер кабинет, откинулся на опасно крякнувшем кресле и почти сразу заснул.
Их было двадцать. Боевых товарищей. Глаза бойцов горели суровым огнём. Крепкие ладони сжимали винтовки и пистолеты-пулемёты.
«Надо что-то сказать», – подумал Сигов.
– Товарищи бойцы! – бодро выпалил кадровик. – Враг силён. Нас мало, а их много! Но их не так чтоб много, а нас мало, но немало! И в этом наша сила! Ура, товарищи!
Бойцы нестройно загудели.
– И всем сдать на день рождения Якименко и Поповой!
Это из задних рядов добавила Венера Цыренжабовна.
Она тоже была здесь.
– Жабовна, это уже не важно! – махнул Сигов.
Отработанным движением суриката он выглянул из окопа. Танки, как громадные измазанные бурой грязью крабы, безостановочно пёрли прямо на них.
Сигов вздохнул. Пахло сырой землёй и хлебом. И нагретым на солнце металлом. И немного килькой.
«Видно, помирать пришла пора, – спокойно подумал Сигов. – Граната! У меня же есть граната!»
Он засунул руку в карман. Пальцы ощутили знакомые очертания.
«Лишь бы не подвела!»
Сигов боевито замахнулся. Граната в ладони вдруг задёргалась и матерно заверещала. Сигов перевёл на неё взгляд. Это была не граната, а генерал, только размером с белку. Генерал дрыгал коротким лампасными ножками, топорщил усы и пучил глаза. Из его криков было ясно, что тот недоволен работой Сигова и вообще его личностью в целом. Сигов, как самокритичный сотрудник, даже был согласен с парой замечаний, но сейчас было не до рефлексии.
Танки рычали уже совсем близко. Бойцы в окопе с надеждой смотрели на Сигова с гранатой-генералом в руке.
«А будь, что будет!» – решил Сигов и выдернул чеку. Генерал тонко запищал, оплакивая оторванную честь, и в следующий момент он уже летел, кувыркаясь, над полем боя. Желтоглазые лютики, дальний лесок и облака закрутились калейдоскопом. Потом возникла бурая крыша железной машины, на которой сидел фашист с лицом белобрысого Стасика и играл на губной гармошке. «Yesterday» Битлов, – успел подумал Сигов прежде чем генерал со страшным грохотом взорвался, повалив набок и танки, и Сигова с бойцами, и саму землю.
Сигов очнулся на полу кабинета. Поломанное кресло в согнутой позе павшего бойца лежало рядом.
«Надо же было так задрыхнуть», – зевнул Сигов и потёр ушибленный бок. «Точно надо Тыркова напрячь насчёт кресла. Совсем на хер развалилось».
Сигов поднялся. В дверь забарабанили. Судя по силе и частоте ударов стучавший обладал должностью не менее начальника отдела. Ну или был экстремальным мазохистом.
Сигов открыл.
На пороге стоял невысокий плотный черноволосый человек с золотым зубом.
– Что опять бездельничаешь? – с кавказским акцентом произнёс золотозубый.
– Так обед же, – ответил Сигов и снова зевнул.
– Какой обед да? Пол-четвёртого уже. Ты чё?
– С документами работал, Максим Михайлович, – соврал Сигов.
Причём соврал дважды. Во-первых, он не работал с документами, а натурально спал. А во-вторых, золотозубого звали не Максим Михайлович, а Максудсултан Мардангамидович. Был он начальником административного центра, в который входил секретариат, отдел кадров, юристы и прочий аппарат. Должность начальника была номинальной. Отделы сами знали что им делать. Золотозубый в их работу не лез, понимая, что только навредит. Для изображения контроля придумал отчёт о выполнении основных мероприятий за неделю. Сигов каждую пятницу менял цифры в колонках принятых/уволенных/переведённых, количестве выписанных отпусков и отработанных больничных. Цифры, как обычно, брал с потолка. Увесистую папку с такими же полоточными отчётами относили золотозубому. Тот потом всю следующую неделю в перерывах между телевизором и походами на совещания их почитывал и все были довольны.
Правда одна вредная привычка у него всё таки имелась. Любил он со скуки бродить по кабинетам.
– А чего так краской воняет? – сменил тему Сигов.
Из коридора действительно ощутимо несло химией.
Максудсултан Мардангамидович заматерился. Из обрывков приличных слов Сигов разобрал только «материальщики», «гвоздики» и «возложение».
– А-а-а, – протянул Сигов. – Ну, ладно.
– Чё ладно? – возмутился золотозубый начальник. – Хожу тут нюхаю. Охренели совсем. На улице красить надо.
С этими словами он удалился в сторону других кабинетов.
Сигов зевнул и пошёл на запах. Вскоре он увидел двоих из отдела материального обеспечения. Один держал на вытянутых руках гвоздику за стебель и вращал, другой распылял на неё чёрную краску из баллончика. На полу на газетах уже лежал целый букет перекрашенных цветов.
Сигов заржал.
Материальщикам было не смешно.
На вопрос кадровика они ответили, что завтра на возложение цветов к памятнику неизвестного солдата генерал потребовал не обычные красные, а чёрные гвоздики. А так как материальщики уже закупили красные, и вообще сомневались в существовании гвоздик-негров, то цветы пришлось перекрашивать.
Сигов глянул на часы. Было почти четыре. Потрепавшись ещё немного с красильщиками, кадровик пошёл обратно к себе в кабинет.
Там проверил городской телефон на пропущенные звонки. Проверка заключалась в планомерном удалении записей о пропущенных вызовах. В небытие отправился секретариат (наверняка по поводу снятия с контроля документов, которые Сигов ещё даже не открывал), мобильник кандидата, поступающего на службу (звонит узнать готово ли его медицинское заключение, которое Сигов обещал забрать из медуправления две недели назад и, конечно, так и не забрал), номер мужика, собравшегося переводиться в другое подразделение (генерал сказал помариновать его ещё с месяц-другой), телефон начальника отдела сантехоборудования (опять будет плакаться, что ему людей не хватает, а где я ему людей найду на такую зарплату), два каких-то совершенно незнакомых номера (кому надо перезвонят или просто зайдут). Последним был телефон Люськи.
Сигов набрал его и, подождав пару гудков, сбросил.
Разговаривать сейчас с ней он не хотел, но совсем оставлять без внимания звонок не мог.
Телефон мигом зазвонил, но Сигов трубку брать не собирался.
«Скажу, что срочно озадачили какой-нибудь хернёй и пришлось кидать трубку и бежать», – он привычно сочинил легенду.
Хотя какая тут легенда – всё так и есть. Мобильным телефоном из-за секретности в здании управления Х пользоваться запрещалось, и это, пожалуй, был единственный запрет, который кадровик соблюдал, и притом с большим удовольствием. Безмобильный Сигов становился неуловимым.
Кадровик пробежал в уме по пунктам плана завтрашней встречи с ветеранами, проверяя не упустил ли чего и остался доволен.
Банкет начался днём. За час до него из столовой выпроводили всех посторонних, сдвинули столы, девочки из отдела организации питания стали расставлять приготовленные блюда.
