газели, Сигов с Люськой долго махали вслед отъезжающей машине, из которой доносилось пение и звуки скручивающихся водочных крышек.
От плохой водки у Сигова заныло в животе. Он устало поплёлся к себе в кабинет. Люська зацокала следом.
– Шеф очнулся, собирается домой на машине ехать, – сказала по ходу движения Люська в сутулую спину Сигова. – Я волнуюсь за него. Он же пьяный.
Сигов, не оборачиваясь махнул рукой:
– Не впервой. Доедет. Сама-то как?
Сигов даже немного притормозил и изобразил участие.
– Да ничего. Устала только.
– Ты это, отдыхай тогда. И завтра можешь на часок-другой попозже приходить. Отоспись там.
– Я думала мы.., – разочаровано начала Люська, но Сигов уже шагал дальше.
«Главное – не оборачиваться», – подумал Сигов.
Люська проводила его взглядом. Потом её окликнули. Официантка протягивала ей кнопочный мобильный телефон, потерянный в зале столовой кем-то из ветеранов.
В кабинете Сигов, морщась от изжоги, плеснул себе в кружку остатки чая, выпил залпом, заел найденным огрызком шоколадки. Ехать домой не хотелось. Он убрал со стола монитор и пару держателей для папок, достал из шкафа свою старую армейскую шинель, расстелил на столе и, поджав ноги, улёгся. Сон пришёл мгновенно.
Он, одиннадцатилетний пацан, закатав штанины, шагал по залитому весенним паводком лугу. Вода холодила ступни, мягкая трава щекотала. Он бесцельно водил ногами в прохладной тёмной воде, смотрел на колебания травинок, на своё отражение и был отчего-то совершенно счастлив.
Старый воин – мудрый воин
На строевом смотре вдруг обнаружилось, что у прапорщика Лысенко отсутствует хуй.
– Что значит отсутствует?! – заорал проверяющий, капитан Зыкин.
Старлей Елисеенко тупо пожал плечами – мол сами смотрите.
Зыкин глянул.
Хуя действительно не было.
И, что странно на лице прапорщика Лысенко отсутствовали какие-либо следы угрызений совести по поводу поставления начальника в неудобное перед всем строем положение.
Представив себе широкое, как карта Российской Федерации, лицо полковника Иродова, визжащее в истерике (как так у вашего подчиненного хуя нет?!), капитан Зыкин обреченно заматерился.
– Где хуй?! – видя замешательство капитана, выпалил старлей Елисеенко в лицо прапорщику.
Тот неуверенно замялся на месте.
– Куда дел, гнида? – продолжил ор старлей.
– Нету, – развёл руками прапорщик.
Позвонили кадровику Сигову.
Так и так мол.
Нету.
Сигов на том конце провода долго думал, курил, кряхтел, потом посоветовал написать рапорт на командующего округом, составить совместно с Лысенко акт об отсутствии хуя, а с прапорщика-гниды взять объяснительную. А пока немедля доложить полковнику. И повесил трубку.
Зыкин понял, что квартальной премии ему не видать и набрал Иродову. Тот был недоступен.
– Как чует, тварь. Как жареным запахнет – хер свяжешься с ним, – пробормотал капитан.
«Старый воин – мудрый воин» – уважительно подумал о полковнике старлей Елисеенко.
Зыкин совсем загрустил.
Елисеенко предложил:
– А давайте скажем, что он есть.
– Кто? – спросил сквозь невесёлые думы Зыкин.
– Хуй, – бодро так ответил Елисеенко.
– То есть как? Его ж нету.
– А и хуй с ним, что его нету. Нам-то что. Скажем, что был.
Зыкин призадумался: «А, что если и вправду?»
– А Сигов? – вспомнил про кадровика Зыкин
– Что Сигов?
– Сигов-то знает!
– Да и хуй с ним. Скажем что есть и всё тут.
– А если проверят?
– Так вот пусть вот они и составляют акт и рапорта пишут, – торжествующе закончил старлей.
– Далеко пойдёшь, – похвалил подчиненного Зыкин и гаркнул на прапорщика:
– Заправиться! Встать в строй!
«И впрямь, – подумал капитан Зыкин – Четыре года до пенсии, а тут хуйня эта с хуем сваливается. Так и попереть могут. А за что? За хуйню какую-то».
– Прапорщик Лысенко запомните, – громко и четко огласил Зыкин. – У вас всё нормально и всё, слышите, ВСЁ есть! Доложить, как поняли.
– Так ведь… – неуверенно заикнулся прапорщик.
– ВСЁ ЕСТЬ!!! – взревел Зыкин.
– А… да… так это… точно… да, – испуганно заблеял Лысенко. Если б можно было он сейчас заполз в угол, съёжился бы там до размера молекулы и ждал бы – авось пронесёт.
– Нехуй хуй раскидывать! – продолжил беситься Зыкин. – Вот сам как знаешь и разбирайся! А я из-за тебя строгач получать не намерен!
Капитан отозвал старлея в сторонку и шепнул:
– У остальных-то всё нормально?
Елисеенко пожал плечами – хуй его знает. Хорошо б проверить – мож заразно.
Зыкин кивнул.
– Слушай все! – скомандовал он. – Кроме прапорщика Лысенко. Достать… – Зыкин замялся. – Достать …пенисы.
«Тьфу, блядь, словцо-то пидорское какое», – скривился капитан.
Строй зашевелился, залязгал бляхами.
У сержанта Абанишвили оказалось то же.
Зыкин готов был расплакаться.
– Где? – жалобно мяукнул он, махнув ладонью на пустые чёрные заросли.
Абанишвили просипел что-то похожее на «нэмогузнат».
«Пидоры, – озлился на всех Зыкин. – Это ж надо 4 года, не года даже – годочка до пенсии и нате! По губам».
– Надо звонить полковнику, – выдохнул, как бы даже сочуствующе, старлей Елисеенко.
– Хорошо сказал. Не тебе звонить же, подставляться, а мне, – зло сказал Зыкин и грустно, обреченно протянул что-то среднее между «дааа» и «бляяя». В финале затухающей гласной зазвонил телефон.
Зыкин вздрогнул, глянул на экран мобильного и снова вздрогнул.
– Полковник, – быстро пробормотал он и приложил трубку к уху.
– Да, тарищ плко… Что? Есть сюда быстро!
Капитан Зыкин медленно опустил телефон.
– К себе зовет, – в тишине произнёс он. – Сука, проболтался кто что ли? Когда, блядь?
Елисеенко поддерживающее пожал плечами: мол, хуй знает когда?
– Ладно, – сказал Зыкин и уже на ходу кинул старлею – Никого не уводи, стойте здесь ждите.
Елисеенко вяло отозвался – «есть».
По дороге к административному корпусу капитан Зыкин усиленно пытался придумать такую версию событий, чтоб выгородить себя.
«Полкан знает всё, знает, кобель старый. Старый воин – мудрый воин», – со смесью уважения и злости думал Зыкин.
Может сказать, что это Елисеенко во всем виноват. Ну, недосмотрел там или… Хотя, Елисеенко-то что? Всё равно на меня свалят. Я ж ответственный за воспитательную в подразделении. Блядь, за что ж так меня?
С этой невесёлой мыслью Зыкин вбежал в помещение штаба. Кивнув дежурному, оторвавшемуся от игры на мобильнике, он преувеличенно бодро поскакал по лестнице наверх. Перед кабинетом Иродова оправился, постучал.
Никто не отозвался.
Постучал ещё раз, погромче.
То же.
Приоткрыл дверь и звучно, но одновременно просительно сказал «разрешите?».
В глубине кабинета слышалась возня.
Зыкин просунул голову в дверь, позвал:
– Тарищ полковник.
– Иди сюда гондон! – отозвался Иродов.
Зыкин покорно шагнул.
– Это, блядь, что?!
Рука полковника указывала на…
Капитан сначала не понял, просто ошалело смотрел. На плоском красном с залысинами лбе Иродова торчал…
– Хуй! Вот что это! – обозначил проблему Иродов.
«Это Абанишвили, – определил Зыкин. – У Лысенко-то
