под следствие. Съехал с этой темы из-за возраста. Но теперь всё! Теперь он совершеннолетний, и отвечать будет по всей строгости закона.
Я больше не могу это слушать. Меня трясёт от страха и чувства несправедливости. Подаюсь вперёд и шиплю Аверину в ухо:
– Он ничего такого не делает!
– Уверена? – Денис ловит моё отражение в зеркале заднего вида. Одной рукой продолжает держать руль, на второй начинает загибать пальцы: – Работа охранника без имеющихся на то документов. Ему ничего не будет, а вот владельцу бара… Короче, я ему не завидую, – в ход идёт второй палец. – Дело, по которому он проходил, ещё не закрыто. Тогда решили всё полюбовно, но Игнат в любой момент может возобновить процесс, ведь он не забрал то заявление. И, наконец, в-третьих – ты! Ваши встречи по ночам в моём доме. Думаешь, я идиот, и не знаю, что он приходил к тебе?
Боже… Как?
Ком застревает в горле, я не могу ответить Аверину, да и не знаю, что должна сказать. Обессилев, падаю на спинку кресла. Растираю слёзы по щекам и смотрю на Аверина через зеркало, не скрывая ненависти.
– У меня камеры во дворе, – бросает он небрежно. – Войнов провёл в твоей комнате несколько часов. Что вы там делали?
– Не твоё дело, – так же небрежно отвечаю я.
– Уверена? – надменно спрашивает отчим. – Но ведь это мой дом. Проникновение в окно – это статья. Будь вы старше и опытнее – знали бы о последствиях. А сейчас в вас говорят лишь гормоны. Так что, нам придётся взять контроль в свои руки. И я последний раз тебя прошу: забудь про него. Ради маминого здоровья, ради своего будущего. Этот парень ничему хорошему тебя не научит!
– А если я не послушаю? – голос меня подводит, и у меня получается лишь прошептать свой вопрос.
Аверин делает драматическую паузу, прежде чем ответить. Определённо издевается надо мной.
Мы подъезжаем к нашему забору, и он вальяжно направляет пульт на ворота. Те медленно отползают в сторону, и машина въезжает во двор.
– Первое, с чего я начну – это с его работодателей, – начинает вновь говорить Денис. – Сегодня один мой знакомый уже нанёс визит в этот бар, и Остапа, конечно, уволят. Но это ещё не всё. Ведь есть свидетели, которые подтвердят, что он работал там без допуска.
– Знаешь, это низко, – я дёргаю дверь, но та всё ещё закрыта. Вновь приваливаюсь к спинке. – Ладно, что ещё?
– Драка с Игнатом. Его мать ждёт не дождётся, когда виновный понесёт наказание. Её сын чуть калекой не остался, ты не знала? Остап очень жестоко его избил. Зверски. Бесчеловечно. Скорее всего, получит срок. Но, может, и условкой отделается.
Сволочь! Какой же он козёл! И Нестеров тоже! Не похож он на калеку совсем. Вон как выделывается в школе!
– Ну и третье. То, что я пока не хочу использовать. Это проникновение в дом. Как ни крути, но тогда твоя мама всё узнает. А это, как-никак, снова стресс. Ей нельзя нервничать, Варь, понимаешь?
Странно, но на лице Аверина в этот момент читается искренность. Будто он, и правда, за неё переживает. Но зачем тогда спал с другой?
– Ну так что скажешь, Варвара? – теряя терпение, Денис барабанит пальцами по оплётке руля.
– Я хочу жить так, как я хочу, – упрямо повторяю то, что обычно говорю. – Остап вовсе не плохой человек. У него просто сейчас сложные времена.
– Да-да… Плохой день, плохой год, – издевательски бросает отчим. – И будет очень плохой финал, ты понимаешь?
Я вижу, что он настроен серьёзно. Решил уничтожить молодого парня без видимой на то причины. Мне до сих пор эта причина так и не ясна… Чтобы я не узнала об измене Аверина? Так я уже всё знаю. И продолжаю молчать об этом, потому что не хочу уезжать!
Может, сказать хоть ему, что его тайна раскрыта? Пообещать, что никому ничего не скажу, и что Остап тоже будет молчать. Другими словами, пойти на сделку!
– Ну? Что молчишь, Варь? – подгоняет меня Аверин. – Или я зря тут разглагольствую, и твоя детская влюблённость намного дороже, чем здоровье твоей мамы и нашего ребёнка?
Меня передёргивает от этого лицемерия. То есть тот, другой ребёнок его совсем не интересует, да?
– Ладно, я понял, – сдаётся отчим. Ударяет по кнопке, снимая блокировку. – Иди в дом. Только потом не обижайся.
А вот это звучит как угроза. И мне становится действительно страшно.
Я распахиваю дверь, выбираюсь из машины и на ватных ногах захожу в дом. В гостиной меня встречает мама. Похоже, сейчас будет новый акт этой осточертевшей пьесы…
Позже, после нравоучений матери и колких замечаний Аверина о том, что я поступаю эгоистично, они наконец отпускают меня в комнату.
В основном речь шла о том, что я не брала долго трубку и отсутствовала весь вечер. Мама не знала, что и думать, поэтому Денис поехал меня искать… И, конечно, нашёл. Не гаишник, а ищейка, чёрт возьми!
Раздевшись, приняв душ и напялив домашнюю одежду, забираюсь в кровать. От ужина я отказалась, а мама не стала настаивать. Она вообще очень обижена на меня. Если бы не стоящий рядом Денис, наверняка потребовала бы объяснений. Ведь я назвала её будущего мужа изменником.
Так он такой и есть, чёрт возьми!
Прикрыв глаза, лежу без сна, пытаясь переварить весь сегодняшний день. Сначала было так хорошо: мы гуляли с Остапом, много говорили, целовались… А потом появился Аверин и рассказал мне то, о чём Остап решил умолчать.
Почему он скрыл от меня работу в стрип-баре? Почему сказал, что рано ляжет спать, а сам был отнюдь не дома?
Нет, я не злюсь… Просто недоумеваю. Неужели, и правда, ему есть, что скрывать?
Я переворачиваюсь на левый бок. Спустя минуту – на другой. Не могу найти себе место. Меня раздражает буквально всё! Ночник над кроватью, цвет занавески, шаги в коридоре… Они вдруг затихают, слышится лёгкий стук в дверь, и она тут же отворяется.
– Ты не спишь? – голос мамы звучит немного неуверенно.
Словно она не планировала сюда приходить, а теперь не знает, правильно ли сделала.
– Пока нет, – вздохнув, поворачиваюсь к ней лицом.
– Хорошо, – мама проходит в комнату и садится на край кровати. – Варь, я устала ругаться, – говорит она резко. – Но если у тебя есть то, что ты хочешь мне рассказать, то говори. Я про Дениса. Только давай без выдумок и с объяснениями.
Понятно… Она всё-таки хочет знать, что я имела в виду.
А я молчу, потому что Остап категорически против.
– Что ж… – мама с недовольством поджимает губы. – Тогда впредь прошу больше ничего подобного не говорить о нём. Это как минимум некрасиво.
Она встаёт. Поглаживая живот, двигается к двери.
Почему она всё время трогает свой живот? У неё что-то болит?
