Печатается по тексту издания: Кто виноват? Роман в двух частях Искандера. Второе издание, пересмотренное автором. Лондон, 1859.
Работа над романом была начата Герценом в 1841 г., во время новгородской ссылки. Самое раннее упоминание писателя об этом произведении встречается в дневниковой записи 2 августа 1842 г., т. е. уже после возвращения Герцена из Новгорода в Москву: «Статья о дилетантизме нравится и очень нравится. Повесть – нет. Повесть не мой удел, это я знаю и должен отказаться от повестей. Мне трудно писать повести…» По позднейшему свидетельству Герцена – в предисловии к лондонскому изданию «Кто виноват?» – повесть тогда «не понравилась московским друзьям», и он «бросил ее». Действительно, почти три года какие-либо упоминания о романе «Кто виноват?» отсутствуют в дневниках и письмах писателя. Только 29 мая 1845 г. Герцен спрашивает у издателя «Отечественных записок» А. А. Краевского: «Получили ли вы <…> мою повесть? напечатаете ли последнюю? <…> Если повесть пойдет, то я напишу к ней еще главу – другую». Очевидно, в «Отечественных записках» оказалась именно новгородская рукопись первых глав повести: «Заглавия ее я не помню, – писал Герцен Краевскому 12 июня 1845 г. – <…>кажется, „Похождения одного учителя”». Весьма вероятно, что Герцен передал роман журналу по настоянию Белинского.
Краевский некоторое время не решался печатать первые главы в своем журнале, не будучи твердо уверен в скором завершении Герценом всей работы над романом; останавливали его также возможные цензурные осложнения в связи с образом крепостника Негрова. «Насчет повести, – писал ему Герцен 23 июня 1845 г., – я думаю вот как: если она не пригодится для двух будущих №, то вручите ее Белинскому, а тот передаст Некрасову в альманах <имеется в виду «Петербургский сборник»>. Мне именно теперь не хочется ее продолжать. Насчет помещика Негрова вы можете успокоить: он решительно сходит со сцены, отдавши Любу замуж за учителя, и тут начинается совсем иная гистория<…>».
Так как Краевский попрежнему не печатал романа, Герцен в августе 1845 г. вновь пытается подействовать на него угрозой отдать написанные главы в «Петербургский сборник»: «Повесть решительно не пишется; я паки советую поместить ее отрывком: в подстрочном примечании можно сказать, что такой-то женится на такой-то. Если же вам очень не хочется ее помещать так, то физиолог Мажанди Петербурга <т. е. Некрасов> подзывает ее в свой альманах». Лишь осенью 1845 г. Герцен вернулся к работе над главами и придал отрывку более законченный, самостоятельный характер, оговорившись, что продолжение будет, в сущности, «совсем новой повестью, в которой только те же лица». В письме к Краевскому от 24 октября 1845 г. Герцен просил изменить название романа на «Кто виноват?» и вставить в текст эпиграф: «А дело оное предать суду божию и, почислив его оконченным, передать при отношении в архив. Протокол уголовной палаты». Однако эпиграф в журнале не был напечатан; в несколько измененной редакции он впервые появился лишь в отдельном издании романа 1847 г.
Некоторые места и выражения подверглись при публикации цензурным сокращениям, что, однако, не могло ослабить того огромного успеха у читателя, который имели главы романа в «Отечественных записках». Воодушевленный этим успехом, Герцен тотчас «засел» за продолжение «Кто виноват?» и написал «целое отделение, имеющее точно так, как первый отрывок, относительную целость и, между тем, внутреннюю связь» (письмо к Краевскому от 23 декабря 1845 г.).
Вскоре Герцен закончил работу над новым отрывком – «Владимир Бельтов», как озаглавил он его (следует отметить, что в окончательной редакции романа это название V–VII глав по недосмотру отнесено Герценом к одной V главе). Белинский пытался получить продолжение романа для задуманного им большого литературного альманаха (так называемого «Левиафана»). «Такие вещи, как „Кто виноват?”, – писал он Герцену 26 января 1846 г., – не часто приходят в голову, а, между тем, одной такой вещи достаточно бы для успеха альманаха» (В. Г. Белинский. Письма, т. III, СПб., 1914, стр. 96). Однако Герцен, считая себя связанным обязательствами перед Краевским, послал этот «эпизод между первой и второй частью» романа снова в «Отечественные записки». Неоднократно Герцен предупреждал Краевского о возможных осложнениях при прохождении новых глав через цензуру. Так, 19 января 1846 г. он писал: «Но вот условие, на которое я тем более обращаю Ваше внимание, что исполнение его я считаю необходимым: если что-нибудь важное, например, происхождение или жизнь до замужества Софи (вы увидите это лицо) не пропустят, ни под каким видом не печатайте, а пришлите мне переправить, ибо весь будущий смысл повести исказится от этого». И через два дня приписывает к тому же письму: «Повторяю мою усердную просьбу: никак не печатать с искажениями, а мне возвратить для перерабатывания. Повесть эта, несмотря на то, что она будет состоять из отдельных глав или эпизодов, имеет такую целость, что вырванный лист испортит все. Кстати, есть места смешные, за которые тоже попрошу вас постоять, например, посещение комиссаром квартиры на Гороховой». На этот раз поправки цензора, по свидетельству самого писателя, были незначительны («что не мешает им быть, – замечает Герцен в письме к Краевскому от 25 февраля 1846 г., – очень глупыми»).
Новые главы романа вызвали восторженный отзыв Белинского в письме к Герцену от 6 апреля 1846 г.: «Я из нее окончательно убедился, что ты – большой человек в нашей литературе, а не дилетант, не партизан, не наездник от нечего делать» (В. Г. Белинский. Письма, т. III, стр. 108).
В январе – феврале 1846 г. Герцен пишет повести «Сорока-воровка» и «Доктор Крупов», а затем приступает к завершению романа «Кто виноват?». Осенью 1846 г. роман был закончен.
К этому времени изменились планы Герцена относительно опубликования второй части «Кто виноват?» в «Отечественных записках». Белинский, которого, по свидетельству Герцена, начало второй части привело в восхищение, снова обращается к нему с просьбой не отдавать конца романа Краевскому, а напечатать «Кто виноват?» полностью в обновленном «Современнике». Некрасов осенью 1846 г. писал Белинскому: «Нам хочется напечатать этот роман вполне отдельной книжкой и дать в приложении к журналу безденежно» (Н. А. Некрасов. Полн. собр. соч. и писем, Гослитиздат, т. X, 1952, стр. 53). В самом начале октября 1846 г. Герцен приехал в Петербург. Порвав, наконец, с Краевским, он отдал рукопись второй части романа в «Современник».
В начале 1847 г. обе части «Кто виноват?» – с посвящением жене писателя, Н. А. Герцен, – вышли отдельным изданием как приложение к «Современнику». В 1859 г. Герцен издал роман в Лондоне, восстановив в тексте некоторые цензурные купюры.
В настоящем томе в текст лондонского издания внесены следующие исправления:
Стр. 17, строка 23: и такая услужливая, вместо: такая услужливая (по 03 и изд. 1847).
Стр. 18, строки 10–11: его ко мне к восьми часам, да непременно привел бы (восстановлено по 03 и изд. 1847).
Стр. 28, строка 23: каменьями (восстановлено по 03 и изд. 1847).
Стр. 29, строка 15: развивалась, вместо: развилась (по 03).
Стр. 29, строки 16–17: столько же известно, вместо: столько известно (по 03).
Стр. 31, строка 26: молча (восстановлено по 03 и изд. 1847).
Стр. 34, строка 8: никому неизвестные, вместо: неизвестные (по 03 и изд. 1847).
Стр. 64, строка 33: заботу, вместо: работу (по 03 и изд. 1847).
Стр. 79, строка 24: «семь фунтов грязи», вместо: «семь футов грязи» (по изд. 1847).
Стр. 99, строка 16: был писцом в том же столе; наконец, остальные пятнадцать лет он (восстановлено по 03).
Стр. 101, строки 13–14: определившийся, вместо: определяющийся (по 03).
Стр. 106, строка 15: всем, вместо: везде (по 03 и изд. 1847).
Стр. 116, строка 24: ковыряя в зубах спицами, вместо: ковыряя в зубах спичками (см. контекст).
Стр. 132, строка 33: и я узнала, вместо: я узнала (по изд. 1847).
Стр. 166, строка 38: умиряющую, вместо: умирающую (по изд. 1847).
Стр. 177, строка 15: и занемочь, и расплакаться, вместо: и занемочь, расплакаться (по изд. 1847).
Стр. 178, строка 30: болезненный сон, вместо: болезненно сон (по изд. 1847).
Стр. 193, строка 12: хочу, хочу и сделаю, вместо: хочу и сделаю (по изд. 1847).
Роман «Кто виноват?» явился событием выдающегося общественного значения и произвел, как писал впоследствии Герцен, «большую сенсацию» (письмо к Ш.-Э. Хоецкому от 15 августа 1861 г.). Пафос борьбы с крепостным правом как основным социальным злом русской действительности пронизывает роман Герцена. Все остальные проблемы, затрагиваемые в разной степени писателем, – проблема семьи и брака, горячо волновавшая тогда Герцена (см., например, его статью «По поводу одной драмы», 1842–1843 гг.), положение женщины, вопросы воспитания, тема русской интеллигенции и т. д. – служили лишь частными формами преломления этой основной темы произведения.
