Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 11-13

{12120}

А разве телеграфная легче? Теперь, ваше превосходительство, никто не может поступить на телеграфную службу, если не умеет читать и писать по-французски и по-немецки. Но самое трудное у нас, это передача телеграмм. Ужасно трудно! Извольте послушать. (Стучит вилкой по столу, подражая телеграфному станку.) Ревунов. Что же это значит? Ять. Это значит: я уважаю вас, ваше превосходительство, за добродетели. Вы думаете, легко? А вот еще... (Стучит.) Ревунов. Вы погромче... Не слышу... Ять. А это значит: мадам, как я счастлив, что держу вас в своих объятиях! Ревунов. Вы про какую это мадам? Да... (Мозговому.) А вот, если идя полным ветром и надо... и надо поставить брамсели и бом-брамсели! Тут уж надо командовать: салинговые к вантам на брамсели и бом-брамсели... и в это время, как на реях отдают паруса, внизу становятся на брам и бом-брам-шкоты, фалы и брасы... Шафер (вставая). Милостивые государи и милостивые госуд.... Ревунов (перебивая). Да-с... Мало ли разных команд... Да... Брам и бом-брам-шкоты тянуть пшел фалы!! Хорошо? Но что это значит и какой смысл? А очень просто! Тянут, знаете ли, брам и бом-брам-шкоты и поднимают фалы... все вдруг! причем уравнивают бом-брам-шкоты и бом-брам-фалы при подъеме, а в это время, глядя по надобности, потравливают брасы сих парусов, а когда уж, стало быть, шкоты натянуты, фалы все до места подняты, то брам и бом-брам-брасы вытягиваются и реи брасопятся соответственно направлению ветра... Нюнин (Ревунову). Федор Яковлевич, хозяйка просит вас поговорить о чем-нибудь другом. Это непонятно гостям и скучно... Ревунов. Что? Кому скучно? (Мозговому.) Молодой человек! А вот ежели корабль лежит бейдевинд правым галсом под всеми парусами и надо сделать через фордевинд. Как надо командовать? А вот как: свистать всех наверх, поворот через фордевинд!.. Хе-хе... Нюнин. Федор Яковлевич, довольно! Кушайте.

{12121}

Ревунов. Как только все выбежали, сейчас командуют: по местам стоять, поворот через фордевинд! Эх, жизнь! Командуешь, а сам смотришь, как матросы, как молния, разбегаются по местам и разносят брамы и брасы. Этак не вытерпишь и крикнешь: молодцы, ребята! (Поперхнулся и кашляет.) Шафер (спешит воспользоваться наступившей паузой). В сегодняшний, так сказать, день, в который мы, собравшись все в кучу для чествования нашего любимого... Ревунов (перебивая). Да-с! И ведь все это надо помнить! Например: фока-шкот, грота-шкот раздернуть!.. Шафер (обиженно). Что ж он перебивает? Этак мы ни одной речи не скажем! Настасья Тимофеевна. Мы люди темные, ваше превосходительство, ничего этого самого не понимаем, а вы лучше расскажите нам что-нибудь касающее... Ревунов (не расслышав). Я уже ел, благодарю. Вы говорите: гуся? Благодарю... Да... Старину вспомнил... А ведь приятно, молодой человек! Плывешь себе по морю, горя не знаючи, и... (дрогнувшим голосом) помните этот восторг, когда делают поворот оверштаг! Какой моряк не зажжется при воспоминании об этом маневре?! Ведь как только раздалась команда: свистать всех наверх, поворот оверштаг - словно электрическая искра пробежала по всем. Начиная от командира и до последнего матроса - все встрепенулись... Змеюкина. Скучно! Скучно! Общий ропот. Ревунов (не расслышав). Благодарю, я ел. (С увлечением.) Все приготовилось и впилось глазами в старшего офицера... На фоковые и гротовые брасы на правую, на крюйсельные брасы на левую, на контра-брасы на левую, командует старший офицер. Все моментально исполняется... Фока-шкот, кливер-шкот раздернуть... право на борт! (Встает.) Корабль покатился к ветру, и, наконец, паруса начинают заполаскивать. Старший офицер: - на брасах, на брасах не зевать, а сам впился глазами в грот-марсель и, когда, наконец, и этот парус наполоскал, то есть момент поворота наступил, раздается

{12122}

громовая команда: грот-марса-булинь отдай, пшел брасы! Тут все летит, трещит - столпотворение вавилонское! - все исполняется без ошибки. Поворот удался! Настасья Тимофеевна (вспыхнув). Генерал, а безобразите... Постыдились бы на старости лет! Ревунов. Котлет? Нет, не ел... благодарю вас. Настасья Тимофеевна (громко). Я говорю, постыдились бы на старости лет! Генерал, а безобразите! Нюнин (смущенно). Господа, ну вот... стоит ли? Право... Ревунов. Во-первых, я не генерал, а капитан 2-го ранга, что по военной табели о рангах соответствует подполковнику. Настасья Тимофеевна. Ежели не генерал, то за что же вы деньги взяли? И мы вам не за то деньги платили, чтоб вы безобразили! Ревунов (в недоумении). Какие деньги? Настасья Тимофеевна. Известно, какие. Небось получили через Андрея Андреевича четвертную... (Нюнину.) А тебе, Андрюшенька, грех! Я тебя не просила такого нанимать! Нюнин. Ну вот... Оставьте! Стоит ли? Ревунов. Наняли... заплатили... Что такое? Апломбов. Позвольте, однако... Вы ведь получили от Андрея Андреевича двадцать пять рублей? Ревунов. Какие двадцать пять рублей? (Сообразив.) Вот оно что! Теперь я все понимаю... Какая гадость! Какая гадость! Апломбов. Ведь вы получили деньги? Ревунов. Никаких я денег не получал! Подите прочь! (Выходит из-за стола.) Какая гадость! Какая низость! Оскорбить так старого человека, моряка, заслуженного офицера!.. Будь это порядочное общество, я мог бы вызвать на дуэль, а теперь что я могу сделать? (Растерянно.) Где дверь? В какую сторону идти? Человек, выведи меня! Человек! (Идет.) Какая низость! Какая гадость! (Уходит.) Настасья Тимофеевна. Андрюшенька, где же двадцать пять рублей? Нюнин. Ну стоит ли говорить о таких пустяках? Велика важность! Тут все радуются, а вы черт знает о

{12123}

чем... (Кричит.) За здоровье молодых! Музыка, марш! Музыка! Музыка играет марш. За здоровье молодых! Змеюкина. Мне душно! Дайте мне атмосферы! Возле вас я задыхаюсь! Ять (в восторге). Чудная! Чудная! Шум. Шафер (стараясь перекричать). Милостивые государи и милостивые государыни! В сегодняшний так сказать, день... 3анавес

{12125}

КОМЕДИЯ В 4-х ДЕЙСТВИЯХ

{12126}

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Александр Владимирович Серебряков, отставной профессор. Елена Андреевна, его жена, 27 лет. Софья Александровна (Соня), его дочь от первого брака, 20 лет. Марья Васильевна Войницкая, вдова тайного советника, мать первой жены профессора. Егор Петрович Войницкий, ее сын. Леонид Степанович Желтухин, не кончивший курса технолог, очень богатый человек. Юлия Степановна (Юля), его сестра, 18 лет. Иван Иванович Орловский, помещик. Федор Иванович, его сын. Михаил Львович Хрущов, помещик, кончивший курс на медицинском факультете. Илья Ильич Дядин. Василий, слуга Желтухина. Семен, работник на мельнице.

{12127}

Сад в имении Желтухина. Дом с террасою, на площадке перед домом два стола: большой, сервированный для завтрака, и другой, поменьше - для закуски. Третий час дня. Желтухин и Юля выходят из дому. Юля. Ты бы лучше надел серенький костюмчик. Этот тебе не к лицу. Желтухин. Все равно. Пустяки. Юля. Ленечка, отчего ты такой хмурый? Разве можно так в день рождения? Какой же ты нехороший!.. (Кладет ему голову на грудь.) Желтухин. Поменьше любви, пожалуйста! Юля (сквозь слезы). Ленечка! Желтухин. Вместо этих кислых поцелуев, разных там любящих взглядов и башмачков для часов, которые ни на какой черт мне не нужны, ты бы лучше просьбы мои исполняла! Отчего ты не написала Серебряковым? Юля. Ленечка, я написала! Желтухин. Кому ты написала? Юля. Сонечке. Я просила ее приехать сегодня непременно, непременно к часу. Честное слово, написала! Желтухин. Однако уж третий час, а их нет... Впрочем, как им угодно! И не нужно! Все это нужно оставить, ничего из этого не выйдет... Одни только унижения, подлое чувство и больше ничего... Она на меня и внимания не обращает. Я некрасив, неинтересен, ничего во мне нет романического, и если она выйдет за меня, то только по расчету... за деньги!..

{12128}

Юля. Некрасив... Ты о себе не можешь понимать. Желтухин. Ну да, точно я слепой! Борода растет отсюда, из шеи, не так, как у людей... Усы какие-то, черт их знает... нос... Юля. Что это ты за щеку держишься? Желтухин. Опять болит под глазом. Юля. Да и напухло немножко. Дай я поцелую, оно и пройдет. Желтухин. Глупо! Входят Орловский и Войницкий. II Те же. Орловский и Войницкий. Орловский. Манюня, когда же мы есть будем? Уж третий час! Юля. Крестненький, да ведь еще Серебряковы не приехали! Орловский. До каких же пор их ждать? Я, лапочка, есть хочу. Вот и Егор Петрович хочет. Желтухин (Войницкому). Ваши приедут? Войницкий. Когда я уезжал из дому, Елена Андреевна одевалась. Желтухин. Значит, наверное будут? Войницкий. Наверное ничего нельзя сказать. Вдруг у нашего генерала подагра или каприз какой - вот и останутся. Желтухин. В таком случае давайте есть. Что же ждать? (Кричит.) Илья Ильич! Сергей Никодимыч! Входят Дядин и два-три гостя. III Те же, Дядин и гости. Желтухин. Пожалуйте закусить. Милости просим. (Около закуски.) Серебряковы не приехали, Федора Иваныча нет. Леший тоже не приехал... Забыли нас! Юля. Крестненький, выпьете водки? Орловский. Самую малость. Вот так... Достаточно.