того, как ты ушел от меня. У тебя было десять лет, Мэтт. Уйма времени. Теперь уже слишком поздно.
Его глаза расширились, и она могла бы поклясться, что он вот-вот заплачет.
– Но я все еще люблю тебя…
– Прости.
– Энди, нет!
– Прощай, Мэтт.
Она скользнула на сиденье и завела двигатель. На секунду ей показалось, что он бросится под машину. К счастью, этого не произошло и она смогла уехать.
Свернув на улицу, Энди поняла, что не только не чувствует себя виноватой, но и обрела какую-то новую легкость. Это свобода, подумала она. Она предпочла остаться одна, чем быть с Мэттом. С ним у нее все кончено. Энди сожалела только о том, что поняла это с опозданием на восемь с половиной лет.
Дина подождала, пока пять дочерей рассядутся за обеденным столом. Поскольку именно здесь происходили все серьезные разговоры, они выглядели встревоженными и ерзали.
– Не волнуйтесь, – начала она с улыбкой. – Ни у кого нет проблем. Просто будут некоторые изменения, и я хочу поговорить с вами о них.
Девочки переглянулись и снова уставились на мать. На лицах старших застыло обеспокоенное выражение, в то время как близнецы выглядели скорее смущенными, чем встревоженными.
– Через несколько дней я приступлю к новой работе. Устроилась бухгалтером в отель «Ежевичный остров».
Они с Колином собирались сообщить детям, что их отец будет чаще бывать дома. Он сказал ей поделиться с ними новостями, но Дина хотела, чтобы именно он все им рассказал. Девочки будут в восторге, и Колин заслуживал того, чтобы стать частью этого момента.
– Я буду работать в гостинице по утрам три дня в неделю, а остальное время – из дома. Так что в рабочие часы мне понадобится ваша помощь. Как только вы снова пойдете в школу, я буду стараться закончить дела к вашему возвращению. Но нам понадобится выработать систему, чтобы я отвлекалась по минимуму.
Губы Мэдисон задрожали.
– Это папа… Вы что…
«Вы разводитесь?»
Мэдисон не смогла произнести эти слова, но Дина все равно их уловила. Она улыбнулась дочери.
– Папа очень рад моей новой работе. Мы все вместе отправимся на торжественный ужин в эти выходные, чтобы отпраздновать.
Они также будут праздновать то, что Колин теперь будет часто бывать дома вместо постоянных разъездов по работе. Но она пока не собиралась этого говорить.
– Мы семья, Мэдисон. Это не меняется, – мягко произнесла Дина.
Если бы беспокойство исходило от любой другой дочери, она бы подчеркнула свои слова объятием или прикосновением. Но со старшей до сих пор было сложно.
Мэдисон посмотрела на мать, затем отвернулась.
– Хорошо, – прошептала она.
Дина снова обратила внимание на других девочек.
– Я собираюсь составить список обязанностей для всех. Мы поговорим о том, что вам удобно делать и что мы с вашим отцом ожидаем от вас. Я также хочу начать учить вас, девочки, готовить. Вы вполне сможете помочь мне с вареньем, которое я буду варить следующие несколько недель. А еще, думаю, каждая из вас легко освоит несколько простых блюд.
Близнецы посмотрели друг на друга, потом на нее.
– Печенье? – в один голос спросили они.
Дина рассмеялась.
– Да, печенье – отличное начало. Может быть, арахисовое масло.
Сидни и Саванна захлопали в ладоши.
Она улыбнулась Одри и Люси.
– Я подумала, что мы втроем могли бы вместе придумать и приготовить несколько ужинов. Может, используем мультиварку.
– Сделаем спагетти, – предложила Люси.
– Неплохая идея. Я присмотрю за кастрюлей с кипятком, а ты научишься готовить соус.
Одри усмехнулась.
– Курица с пармезаном!
– Амбициозно, но уверенно. Будет весело! – Дина повернулась к Мэдисон. – Я догадываюсь, что тусоваться со мной на кухне – это не твое представление о веселье. Ну и ладно. Список обязанностей относительно разнообразный, и я не возражаю, если ты выберешь что-нибудь другое.
Мэдисон уставилась на нее. На лице девочки отразилась целая гамма эмоций, но все сомнения были ясны. Она хотела веселиться как сестры, но насколько весело проводить время с матерью?
Дину охватила печаль. Когда-то они были так близки, подумала она, страдая от потери контакта с дочерью. Мэдисон была ее маленькой солнечной девочкой, полной любви и света. Теперь она стала незнакомкой, которая ненавидит ее. Психотерапевт посоветовала набраться терпения. Дина знала, что врач права, но ждать было так тяжело.
Близнецы вскочили со своих мест и обежали вокруг стола. Они бросились к Дине и крепко обняли ее.
– А мы можем испечь печенье прямо сейчас? – спросила Сидни.
– Я хочу начать учиться! – кивнула Саванна.
Дина обняла их.
– Думаю, печенье – отличная идея! Все желающие могут присоединиться.
Одри и Люси вбежали на кухню, крича, что они сейчас же вымоют руки, чтобы тоже помочь. Мэдисон медленно поднялась и направилась к лестнице.
Дина повела близнецов на кухню. Ей хотелось оглянуться, чтобы увидеть, как старшая колеблется. Но, если серьезно, каковы шансы? Когда она сама была в возрасте Мэдисон, ее мать абсолютно ничего не могла сделать, чтобы преодолеть пропасть между ними. Дина спрашивала себя, пройдена ли и здесь точка невозврата. И если да, сможет ли она перенести эту потерю и двигаться дальше.
Глава 29
Войдя в парадную дверь своего дома, Бостон сразу же почувствовала запах краски. Он пропитал воздух так, что ей захотелось чихнуть. Секунду не могла понять, в чем дело. Она рисовала только в своей мастерской, так почему же кто-то рисовал в…
Бостон замерла, не в силах пошевелиться. Она рассказала Уэйду, что собрала детские вещи, а Дина и Колин помогли. Упомянула фреску – веселый паровоз. И то, что она знает, что должна закрасить его, но не знает, хватит ли сил. Уэйд предложил свою помощь. Она отказалась.
– Нет! – закричала Бостон и побежала к лестнице.
Она перепрыгивала через две ступеньки и, запыхавшись, ворвалась на второй этаж. Поспешила по коридору, но поняла правду еще до того, как переступила порог. Поняла, что произошло. Поняла, что у нее отняли.
Комната была пуста. Не было ни занавесок, ни ковра на деревянном полу. Только выключатель из нейтрального пластика. Приятные желтые стены были выкрашены в кремово-белый цвет. И фреска исчезла.
Бостон стояла в центре комнаты и остро ощущала отсутствие всего, что когда-то любила. Как будто Лиам вообще никогда здесь не жил.
Ей показалось, что грудь вот-вот разорвется. Она прижала руку к ране, которая должна была появиться, ожидая буквально утонуть в крови, но там не оказалось ничего, кроме футболки и тепла кожи.
Это неправильно, подумала Бостон, желая истечь кровью. Все неправильно. Лиам, милый Лиам! Она не могла…
Она втянула воздух, но не смогла дышать. Крикнула, но ответа не было. Не отдавая себе отчета в своих действиях, вытащила из кармана телефон и нажала кнопку.
– Зик, – выдохнула она. – Зик! Он умер.
Все тело затряслось. Телефон упал на пол, и Бостон рухнула рядом с ним. Свернулась калачиком, вцепившись в саму себя, чтобы не развалиться на части.
Когда пришли слезы, они были резкими, отвратительными и заставили
