не менее он ощущал некоторую схожесть между собой и ними: брошенность, затерянность, ненужность. Питер не задумывался над тем, как им помочь: слишком много горького опыта было позади, тем более сейчас это ему представлялось невозможным. Ночью, но не тьмой, пропиталась его душа, а бродяги — это мысли, безликие и несущественные, отчаянные и не имеющие завтра, живущие ни прошлым, ни будущим, ни настоящим, мысли, боящиеся света.
Как по расписанию, в два часа ночи, Питер заходил в ресторан быстрого питания, находящегося за несколько кварталов от его дома, и заказывал американо без сахара и прочих добавок, хоть как-то способных приукрасить горький вкус кофе. Один стакан… Второй… После третьего, когда на улице начинало возобновляться движение, он покидал заведение и бродил по улицам до утра, наблюдая за пробуждением города. Иногда, в очень редких случаях, ему составлял компанию Марк, с которым он не обменивался и словом. Они молча шли вперёд, Марк — за компанию, Питер — навстречу вчерашнему дню, и стоило солнцу показаться на горизонте, как они тут же расходились по домам.
И не сказать, что Питер находился в глубокой депрессии и пытался обособиться от этого мира. Вовсе нет, он посещал различные мероприятия, по возможности встречался с приятелями и даже заводил новые знакомства, но всё это казалось ему ненастоящим, фальшивым, наигранным. Его взгляд потерял былую полноту, а до этого их притягательный зелёный цвет потускнел до цвета тростника. Какого это, хоронить свои самые заветные мечты? Питер исключил из своей жизни алкоголь, понимая, что сейчас он способен только стать шлагбаумом для будущего. И вместе со всей этой серостью и моросью мыслей он понял, насколько сильно повзрослел. От предыдущих остатков максимализма и амбициозности не осталось и следа, их растворила действительность, безусловно, не самым лучшим образом, но от этого, к счастью или сожалению, никто не застрахован.
Питер не стоял на месте, он пытался изо всех сил продолжать двигаться вперёд, отдавая себе отчёт в том, что стоит ему хоть на секунду остановиться, то у него не хватит сил снова продолжить путь. Ему так часто приходили мысли, что он хочет исчезнуть, но он не понимал, что на самом деле просто хотел, чтобы его нашли.
Глупо будет отрицать, что Питер не скучал по Ассоль. Он скучал по этой девушке больше, нежели думал. Да, он пытался себя заставить не думать о ней, потому что больно представить, что испытывает человек, зная, что живёт со своей возлюбленной на одной планете и не имеет права прикоснуться к ней! Невыносимая мука, самое изощрённое орудие убийства! Он заключил для себя, что любовь — это когда человек наделяет невообразимой силой другого человека, и эта сила запросто способна уничтожить того, кто дал её другому. Но и одновременно с этим в тот момент он уверен в том, что возлюбленный человек этого никогда не сделает. И часто происходит как раз-таки обратное…
Чем шире наши объятия, тем легче нас распять.
Ассоль, находившаяся неизвестно где, точно также думала и о Питере. Она жила в искусственно созданном мире, где не было искренности, взаимопонимания и поддержки. Приходилось входить роль, чтобы создавать вид, будто всё настоящее: начиная от улыбки и заканчивая объятиями. В ней зарождалась новая жизнь, и она пыталась отгонять от себя негатив, чтобы не навредить тому, кто находился у неё внутри. Невозможно сосчитать, сколько раз она думала о том, что поступила не так, как велило ей сердце. Но выбор был сделан, также был и сделан вывод, что время обязательно поможет не только ей, но и Питеру. Совсем недавно она ехала на встречу счастью, но, когда внутрь автобуса зашёл контролёр, в это время из её кармана кто-то украл билет, и Ассоль высадили на ближайшей остановке, выписав штраф, оплатить который она не сможет до конца жизни. «Как там Питер? Как он выглядит? Не наделал ли он там глупостей?» — спрашивала она сама у себя, разрывая этими вопросами своё сердце. Боль, сплошная боль, сплошные сомнения и сухие слёзы, потому что организм уже был обезвожен от плача.
Одна из самых грустных вещей в мире — это когда два человека действительно хорошо узнали друг друга. Секреты, о которых другим не сказали и слова, самые потаенные страхи и желания, они узнали, что каждый из них любит, а что просто не может переваривать и ненавидит. В буквальном смысле они узнали друг о друге всё, даже чего сами о себе не знали. И это знание превратилось в нечто большее, чем трение кожи о кожу и мимолётное наслаждение. И… В один момент они становятся незнакомцами, иногда даже проходят рядом друг с другом и притворяются, что никогда раньше не встречались, отводят свой взгляд в сторону, но на самом же деле каждый знает о другом всё…
Последняя снежинка
С наступлением зимы жизнь Питера начала приобретать тусклые, но уже не чёрно-серые оттенки. Он начал искать пользу в одиночестве, которое до этого не в силах был выносить. Ему стало легче дышать, эмоциональная мокрота с кровью непонятно как исчезла. В нём проснулось то, что дремало со студенческих лет — тяга к писательству.
Он съездил в Венецию и как фанатик не единожды прошёлся и проехал по тем маршрутам, что аукаются болью в сердце. Он совладал с собой и принялся творить, кромсать и изменять свою судьбу. Питер срывал голос, крича всему миру: «Нет!». Представить только, как инвалид вновь берётся за оружие, чтобы дать отпор тому, что его ранило, но даёт его с такой силой и энергией, что кажется, будто изувеченным он был до этого, а не сейчас.
Искусство — это человек.
Продуктивность Питера возросла, он был готов приняться за любое дело, реализовать абсолютно любую идею, которая казалась ему интересной. Он начал писать, сначала просто записывая свои мысли в блокнот, позже начал их объединять в отдельные блоки. Он снова стал спать не более четырёх часов, чтобы не терять драгоценных минут. Писал утром и поздней ночью, а днём занимался абсолютно всем: спортом, чтением литературы, стрельбой из лука, он начал изучать те вещи, которые точно не пригодятся ему в жизни. Только
