назад, ничего не соображая, буянил уж не вспомнить по какому поводу. А эта с прошедшего дня рождения в «Праге». Вполне пристойная, если не считать, что он в обнимку с ослепительно молодой и красивой Валькой Соболевой – своей любовницей, годящейся ему в дочки, что само по себе не преступление, но, как сказал этот наглый тип, всё вместе создаёт аморальный облик, несовместимый с честным именем коммуниста, а тем более депутата Моссовета.
Да и это бы ничего – в конце концов, хрен с ними, с фотографиями его пьяной рожи, его чёрной «Волги» и высокого забора его трёхэтажной дачи жёлтого кирпича, – отбрешется, не на того напали. Гораздо неприятнее машинописные листы, где подробно раскрывается система махинаций и воровства в его магазине с цифрами, датами, именами – это явно описывал кто-то из своих, кто, как опять же заявил самоуверенный тип, готов дать показания, когда начнётся расследование. Только хрен вам, а не расследование – у него многоуровневая защита, которую он взращивал, удобрял и поливал долгие годы.
Оставалось самое неприятное: фотографии, которые подонки не оставили, а забрали с собой, до сих пор стоят перед глазами и не дают покоя. А изображены там были ужасные вещи: приличные, интеллигентные, сразу видно, люди, вроде него, – и вдруг кто с включённым утюгом на волосатом животе, точнее бывшем волосатым, а теперь в проплешинах ужасных ожогов, кто с посторонним предметом неимоверного калибра в беззащитном анусе, и все с непередаваемой мукой на лицах.
«А всё потому, что денег жалели. Себя не жалели, а никчёмные бумажки жалели. Всё никак расставаться не хотели. Не понимали, дурики, что всё равно придётся. Только вот жопа работать, как прежде, уже не будет. А будет ходить в туалет не когда ты захочешь, а постоянно».
При этом отмороженный негодяй хладнокровно уставился немигающим взглядом ему прямо в глаза, и было понятно, что он это не придумал. Как только земля таких носит? Дожили! Построили развитой социализм! В общем, эти дегенераты требуют от него сто тысяч через неделю и потом по десять тысяч в месяц – «за охрану», как всё тот же красавчик изволил выразиться. Второй всё время молчал и производил впечатление тупого садиста.
Да ещё польстили на прощание: «Мы, – говорит, – всё про вас знаем. Очень вас уважаем. И поэтому не хотели бы причинить непоправимый вред вашему драгоценному здоровью в надежде на долгосрочное, взаимовыгодное сотрудничество. А также понимаем, что вы с вашим умом и трезвым взглядом на жизнь не станете обращаться в правоохранительные органы, несмотря на то что у вас там всё схвачено, поскольку защищать такого аморального типа им будет себе дороже, когда информация выйдет наружу, проще сделать вид, что знать вас не знают и не ведают, что вы творили. Кстати, про девушек-очередниц не забудьте, которых вы у себя в подвале перетрахали немало. А кой-кого и изнасиловали. У нас все имена имеются, и некоторые готовы дать показания, когда скандал разгорится».
Ну это он, положим, брешет. Но откуда же всё знает, мерзавец? А главное, конечно, бутылка из-под шампанского в заднем проходе. Да если бы ещё горлышком!
* * *
– Ну и зачем было меня повесткой вызывать? Как обычно не могли встретиться, что ли?
– Что-то ты забурел в последнее время, Фартовый, не находишь?
– Я работаю сутками, в том числе на вас, и учусь на дневном, мне некогда буреть. Особенно в последнее время.
– Видишь, как ты разговариваешь со старшими и по возрасту, и по положению. А я – твой куратор, между прочим. И здесь я решаю, когда, где и как мы будем встречаться.
– Кураторы у стукачей. А у меня с вами просто деловое сотрудничество. Взаимовыгодное, между прочим.
– Я же говорю – забурел. Нет и не может быть у нас никакого сотрудничества, Фартовый! Я – майор милиции, а ты – фарцовщик грёбаный. И моё дело – сажать таких, как ты. И я очень хорошо умею это делать. А ты просто нюх потерял. Оборзел! Ишь чего удумал – сотрудничество. Тамбовский волк тебе сотрудник!
Табаков разошёлся не на шутку, и Ромка уже пожалел, что позволил себе дерзость. Молчи и не вякай, сколько раз тебе повторять! Он решил сгладить ситуацию:
– Сергей Иванович, я неудачно выразился. Извините.
– То-то же, – мгновенно успокоился Табаков, и Ромка понял, что тот, как всегда, играет заранее продуманную роль. – Вот об этом я и хотел поговорить. О твоих выражениях и твоём самомнении. А также о форме нашего взаимодействия.
Перед последним словом мент запнулся, и стало понятно, что он сам чуть не употребил термин «сотрудничество», который являлся самым уместным в данной ситуации, а его придирки к словам – просто игрой с целью вывести разговор в нужное русло. Интересно – какое? К чему он его подводит – хочет ставку поднять? Всё оказалось гораздо хуже.
– Ну, что молчишь?
– Так говорить себе дороже.
– А вот это правильно. В общем, дальше мы не можем работать как прежде. Теперь ты совершеннолетний и должен подписать соглашение о сотрудничестве. У меня должны быть основания для работы с тобой.
Чёрт бы его побрал! Прав был Ми-Ми, сколько мента ни корми, он всё равно останется собакой!
– Сергей Иванович, мы уже касались этой темы. Я никогда не буду стучать.
– Да ты пойми! И не нужно стучать. Не нужна мне от тебя никакая информация. Я и так знаю больше, чем ты можешь себе представить. Это просто формальность. Мне нужно жопу прикрыть – почему я общаюсь с фарцовщиком Фартовым. Думаешь, мы одни эту «поляну» курируем? Как бы не так! Это в твоих же интересах. Ты будешь в моей обойме – как у Христа за пазухой. Чужую агентуру никто не может контролировать и вербовать вторично. Иначе ты в зоне риска. Обороты у тебя нешуточные, рано или поздно ты попадёшь в поле зрения совсем другой структуры. Понимаешь, о ком я? Они с тобой церемониться не будут, и подходы, и сроки у них другие. А там и я прикрыть не смогу – оснований не будет! А так – это мой агент, извини-подвинься! А я, кстати, скоро подполковника получаю, на повышение, в центральный аппарат пойду. Чуешь, какие у нас перспективы открываются? По всей Москве работать будешь спокойно, на все базы тебя выведу. Вообще больше светиться нужды не будет – только процессы контролируй и бабки стриги. И мне так спокойнее будет. Вникаешь?
Звучало очень заманчиво. Как там Ми-Ми учил? Сначала золотые горы сулят, потом стращают, а потом –
