голос, странная тетка добавила:
– Это касается вашего отца.
Олеся насторожилась. Как связаны ее погибший отец и внезапная визитерша? А потом вспомнила – это наверняка, та самая неизвестная знакомая папы, чья племянница забегала в пустующую отцовскую квартиру несколько дней назад. Точно! И одета девчонка была так же – в комбинезон. Семейный стиль?
– Я сейчас! – сказала Олеся Вере, и вслед за дамой вышла на улицу.
На стоянке у Рендж Ровера ее ждали еще трое, в такой же униформе – лысый крепыш, старуха, поедающая мороженое, и симпатичная девица, Олесина ровесница. В салоне пульсировала музыка – какой-то хриплый олдскульный рок. «No stop signs, speed limit, nobody’s gonna slow me down», завывал солист. Крепыш постукивал ногой в такт треку.
Леся остановилась и с подозрением уставилась на приехавшую компашку. Компашка, в свою очередь, тоже разглядывала Лесю, ничуть этого не стесняясь.
– Чо как? – поинтересовалась старуха. Ее морщинистые губы были обмазаны крем-брюле.
– Простите, а вы кто? – поинтересовалась Олеся, глянув на грузную даму. На ее комбинезоне было вышито: «Кира».
– Мы воины света, – опередив даму, серьезно сообщила красотка, кошачьим жестом поправив копну волос.
Воины света! Класс! Похоже, папаша перед смертью угодил в какую-то секту. Олеся осторожно кивнула, стараясь не засмеяться. Дама, между тем, открыла пассажирскую дверь внедорожника и кивком пригласила ее в салон. Олеся заглянула внутрь – на заднем сиденье обнаружилась та самая девчонка с синими волосами, которая приходила в квартиру. Видимо, разговаривать Олесе придется именно с ней, а не с «Кирой».
Поколебавшись, Олеся влезла к девчонке на сиденье и захлопнула дверь.
– Привет, – крикнула Олеся, мгновенно оглохнув от музыки. У нее было ощущение, что ее сунули в вибрирующую консервную банку.
Толстуха открыла водительскую дверь, ткнула в кнопки, и припев, начинающийся со слов: «I’m on the highway to hell», стал практически не слышен.
Олеся была уверена, она множество раз слышала эту песню. По радио.
– Эйсидиси, – уважительно сказала девчонка. – Нравится? Твой папа его любил!
Олеся пожала плечами.
– Буду знать. Надеюсь, это не единственная информация, про отца, – ей вдруг пришла в голову дикая мысль, что странные люди могут увезти ее куда-то, без ее согласия.
А вдруг, отец реально попал в какую-то секту, и его бывшие соратники заявились к ней, потребовать, чтобы она переписала на них оставшееся от папы наследство? Эта мысль так перепугала Олесю, что она инстинктивно схватилась за ручку двери. Нажала ее. Дверь приоткрылась. Хорошо, что не заперто.
– Ты не переживай, мы тебя не обидим! – уловив ее мысли, пообещала девчонка. Она вдруг болезненно поморщилась, попыталась сесть поудобнее и с трудом сменила позу. Олеся заметила, что ее собеседница не сидит, а полулежит на сиденье, облокотившись на истертую диванную подушку. Одна рука ее плотно примотана к туловищу цветастым шарфом, а комбинезон почему-то запачкан розоватыми, не до конца отстиранными разводами. В таких же разводах было и белоснежное сиденье внедорожника – словно кто-то не очень аккуратно замывал обильно разлитую в салоне красную краску. Или не краску…
– Что-то случилось? – испугалась Олеся.
– Все путем. Так, производственная травма.
Девчонка щелкнула пальцами здоровой руки. Олеся продолжала разглядывать ее – и только сейчас поняла, что на нагрудном кармашке комбинезона вышито: «Саныч».
Саныч? Что? Александрович – это отчество ее отца. Как Олеся в прошлый раз не заметила эту вышивку?
– Я не понимаю, – ткнула она пальцем в отчество на комбинезоне.
– Забей! – отмахнулась девчонка. – Это совпадение.
Олесе все меньше и меньше нравилась эта встреча – но и покинуть салон она почему-то не могла.
– Так что ты мне хотела сказать? Про отца? – снова спросила она. – Мне уже домой надо.
– Да я просто повидать тебя хотел. Мы сейчас уезжаем, далеко. Хрен его знает, вернемся ли…
Девчонка помолчала, словно прислушиваясь к агрессивному гитарному запилу.
– Слушай, а пол ребенка ты уже знаешь? – спросила она вдруг.
Олеся, помедлив, кивнула.
– Знаю. Вчера УЗИ делали. Мальчик будет.
Девчонка вскинула брови.
– Пацан? Круто! Внук, значит…
– Хочешь глянуть? – сама от себя не ожидая, спросила Олеся. – У меня распечатка с собой. В сумке.
И, не дожидаясь ответа, Олеся вылезла из Рендж Ровера, вернулась в салон, достала из шкафчика свою сумку, выудила оттуда несколько листов в прозрачном файле, которые со вчерашнего дня носила с собой, и вернулась в машину. Вынула из стопки небольшую глянцевую распечатку, протянула ее девчонке. Та взяла листок и принялась внимательно разглядывать черно-белую зернистую картинку. Лицо ее озарила удивленная улыбка.
– Ничего себе! Я думал, тут какая-то фасолина будет. А тут уже и нос виден… И руки! А с виду ничего и не заметишь! – кивнула она на Олесин живот.
– Да он мелкий еще. Рано.
Девчонка все еще смотрела на снимок. Потом вернула его Олесе.
– Как назвать думаете? – поинтересовалась она деловито.
Олеся замешкалась. Они с мужем пока ничего толком и не придумали. Мужу лезли в голову глупые имена, типа «Святогор» и «Изяслав». Вот что будет делать мальчик с именем «Изяслав»? Получать звездюлей от одноклассников?
– Не знаю, – пожала плечами Олеся. – Может, Мишей. Или Ромой.
Девчонка покивала, словно прицениваясь к именам.
– Миша. Хорошее имя. У меня дружок был, армейский – Мишаня. Кореш – что надо!
Олеся почему-то не удивлялась той ахинее, которую несла пятнадцатилетняя на вид, собеседница. Девчонка наклонилась, глянула на Олесю зелеными глазищами.
– Помнишь, ты про животное спрашивала? Было у отца домашнее животное. Кот. Шкипер. Семнадцать лет прожил, засранец. Крутой был кот, отец его на помойке нашел, зимой, мелким совсем. И вот еще – на даче, у бабушки… У прабабки твоей. В погребе в углу, в большом сундуке на дне – сейф. Маленький, типа гостиничных. Код: 1325. Запомнила? Там немного, тыщ триста. На Мишку тебе. На мелкие расходы.
Девчонка внезапно протянула руку и потрепала удивленную Олесю по щеке.
– Папка твой, конечно, был мудак. Но он тебя любил. Просто он слишком поздно это понял.
Олеся молчала, чувствуя, как горло сжал внезапный спазм.
– Малыши, нам ехать пора! – сунулась в салон дама с перманентом. – Олеся, мы сегодня супер-бизи! Приятно было познакомиться, но… мир сам себя не спасет!
Толстуха влезла за руль и прибавила громкости. В салоне снова запел гнусавый голос, завибрировали басы, и Олеся вывалилась наружу. Девчонка махала ей из нутра внедорожника – Олеся растерянно взмахнула рукой в ответ.
– Берегите себя! – внезапно обняла ее симпатичная девица с внешностью танцовщицы из стриптиз-клуба.
Девица села в салон, с другой стороны на заднее сиденье забралась старуха, кинув пустую обертку от мороженого прямо под колеса машины. Лысый крепыш прыгнул на сиденье рядом с водительницей, и Рендж Ровер, не дожидаясь, пока закроется дверь, бодро стартовал с парковки. За машиной громыхающим шлейфом плыл припев: «I’m on the highway to hell». Кажется, эта песня играла в машине на повторе.
Олеся смотрела вслед странному экипажу, и ей на секунду показалось, что таинственные визитеры действительно, отправились куда-то к черту на
