Младшие командиры, как понял Хамза, видимо, знали о "секретном" оружии Степана - после короткого разговора с ним они все вернулись в цепь, приказав потушить костры, чтобы не делать свою позицию мишенью.
Ночь была облачной. Скоро зашла луна. Все замерли в тревожном ожидании. Только Бешим иногда выползал то в одну, то в другую сторону, пытаясь определить, откуда будет нанесен первый удар. Но это было даже и не нужно. К первому ударубыли готовы со всех сторон.
- Ползут, - сообщил наконец Бешим после очередного своего рейса, везде ползут, ругаются между собой: почему у красных темно?
- Боязно, значит, на темноту идти, - удовлетворенно заметил Степан. Но ничего, все равно придут. Водичка-то, она притягивает... - Он толкнул локтем лежащего рядом Хамзу. - Слыхал? Боятся... Наполовину тем самым себя уже ослабили. Да еще друг наш Азизбек, когда увидел, что мы костры потушили, голову себе, наверное, ломает: какое такое секретное оружие?
Хамза напряженно всматривался в темноту.
- На войне самое главное - мозги противнику набекрень поставить, чтобы он все как бы торчмя видел, перевернутым...
Несколько минут все вокруг было пронизано звенящей тишиной.
- Товарищ Соколов, - шепотом передали из цепи, - неподалеку они уже...
- Внимание! - тихо скомандовал Степан, и по всей круговой цепи, повторяемая младшими командирами, пошла его команда. - Приготовились!..
Резко поднявшись во весь рост, он выстрелил из обеих ракетниц одновременно и тут же упал на землю.
На всю жизнь запомнил Хамза эту картину - все басмачи, ползшие по склонам барханов вниз, к роднику, задрав головы, смотрели только вверх, следя за взлетом и падением двух ракет - красной и зеленой, осветивших барханы, как днем.
И в эту секунду по ним ударили из темноты сразу все пулеметы, все винтовки.
Вскочив, басмачи бросились назад по ярко освещенному, вскипающему свинцом песку, сбиваемые с ног очередями и залпами, оставляя убитых и раненых. Эффект был невероятный, превосходящий все ожидания.
- Прекратить! Не сметь! - бесновался на гребне бархана Азизбек. - Всех расстреляю! - Он был потрясен, ошарашен. - Это ракеты! Обыкновенные ракеты! - надрывался Азизбек.
Степан энергично отдавал команды бойцам своего отряда:
- Собирайте оружие... Разбивайте пленных на группы...
И скорее, скорее!..
На рассвете от отряда Азизбека приехали парламентеры и сказали, что аллах хочет, чтобы все они перешли на службу в Красную Армию. И еще, если, конечно, на то будет воля аллаха, - они хотели бы получить немного воды.
- Где Азизбек? - спросил Соколов.
- Мы его расстреляли, - ответили парламентеры, - он был против воли аллаха.
- Привезите тело, - потребовал Степан.
Через полчаса он убедился, что парламентеры говорили правду.
- Ну и правильно сделали, - сказал Соколов. - Закаспийское правительство вообще было создано против воли аллаха.
Пророк Магомет что говорит? Всякая власть от бога. А в Туркестане сегодня существует только одна власть - Совет Народных Комиссаров.
После этого он объявил условия капитуляции: сдать всех лошадей и все оружие; в Красную Армию бывшие басмачи будут приняты в ближайшем населенном пункте, где есть Совет рабочих и солдатских депутатов; до этого населенного пункта придется следовать в качестве пленных.
Парламентеры согласились.
- Берите воду, - сказал Степан. - Даю вам полдня сроку на похороны своих убитых. Выступаем вечером.
В суматохе сборов Соколову все никак не удавалось поговорить с Хамзой.
Он нашел его в группе актеров. Хамза разговаривал с Кары Якубовым.
- Степан Петрович, а вы просто прирожденный артист! - восхищенно защелкал языком Кары Якубов. - Такого зрелища, какое было здесь, не увидишь, пожалуй, ни в одном театре мира.
- Война из людей артистов делает, - сказал Соколов. - Недаром в газетах пишут - на театре военных действий...
- Театр войны - жестокое зрелище, - задумчиво произнес Хамза. - Страсти обнажены до предела... Хотелось бы когданибудь на сцене достичь такого накала страстей...
Степан отвел Хамзу в сторону.
- А чего такой невеселый?
- Есть причина.
- Какая.
- Мне не хотелось бы говорить об этом...
- Не стесняйся, выкладывай.
- Это была опасная инсценировка, Степа, - вздохнул Хамза. - И Азизбек мог обратиться к своим людям от имени аллаха...
- Не поверили бы! - рубанул воздух рукой Степан. - Ты посмотри на этих бывших басмачей... Кто они? Голь перекатная...
Халаты рваные, седла обтрепанные!.. А у Азизбека рожа холеная и бешмет из тонкого сукна... Я это сразу приметил, когда он к нам подъезжал... Даю, говорит, вам один час времени... А ребята его через час ни гугу, не захотели лоб под пули подставлять. Вот тутто я и стал соображать, как их умом взять, а не силой. Если, думаю, классовый состав банды неоднородный, значит, им Азизбек с его Закаспийским правительством - как зайцу пятая нога...
- Все правильно, Степан, но нельзя забывать, что на Востоке имя аллаха...
- Да ведь ты же сам мне говорил, - перебил Хамзу Степан, - что аллах он за бедных, за справедливое общество?..
Это у нас в Фергане басмач - сытый, из байских сынков, из богатеньких! А эти, которые на нас шли, - из бедняков или середняков, их на газават почти насильно мобилизовали! Так если к нему, к здешнему басмачу, от имени аллаха обратиться, кому он поверит? Мне, представителю власти рабочих и крестьян, или Азизбеку - представителю баев и господ? Зачем ему в рваном халате на газават идти против таких же, как он сам? Мы ему новый халат хотим дать, а Азизбек последний норовит снять... Ты думаешь, они не соображают? Соображают. Азизбека-то шлепнули, а к нам пришли. Вот и кумекай теперь - не прав я был или прав, когда обратился к ним от имени аллаха, милостивого и милосердного?
2
Заслуги Алчинбека Назири в революционном движении в Ферганской долине были широко известны и общепризнаны.
Особенно памятно было всем его героическое участие в выборах в Учредительное собрание в Коканде.
Этот высокий акт гражданского мужества, едва не стоивший ему жизни, позволил Алчинбеку Назири стать одним из руководителей союза трудящихся мусульман города. На этом посту он успешно боролся против мухтариата и всемерно способствовал победе Советской власти над автономистами.
После окончательного разгрома мухтариата Алчинбек Назири вступил в партию. Когда в городе Фергане (бывшем Скобелеве), в связи с новым административным делением, был создан ревком вилайета, его направили туда заместителем председателя, что соответствовало должности заместителя председателя губисполкома.
Естественно, на новом месте Алчинбек не забывал про старых друзей. Например, в Фергане организовали первую советскую трудовую школу. Директором школы Алчинбек рекомендовал друга юности Хамзу Ниязи, одного из зачинателей прогрессивной детской педагогики еще в предреволюционные годы. Безусловно, ничего предосудительного в этом не было, но злые языки начали поговаривать, что товарищ Назири, мол, иногда предпочитает приятельские отношения деловым качествам (а кто их не предпочитает иногда?).
В данном конкретном случае это были абсолютно беспочвенные обвинения. Хамза Ниязи вполне справился с порученным ему делом. В короткий срок он собрал вокруг себя лучших преподавателей Ферганской долины: математика Кары Ниязи (не родственника, просто однофамильца), учительницу географии и французского языка - одну из самых просвещенных женщин-узбечек того времени Ойшу-ханум, блестящего знатока арабской и персидской письменности Дадамата-дамлю, Халмухаммада Ахунди - горячего энтузиаста такого совершенно нового в первые годы Советской власти предмета, как обществоведение.
Сам директор преподавал сразу несколько дисциплин: пение, музыку, узбекский язык, русский язык, узбекскую литературу, русскую литературу. Кроме того, он организовал в школе кружок революционной песни, который постоянно выезжал с концертами в Андижан и Наманган.
Одновременно при школе была создана узбекская национальная драматическая студия. Ее выступления проходили на уровне профессионального театра. Тем более что репертуар студии обновлялся новыми пьесами ее руководителя. А исполнение женой директора школы Зульфизар роли матери в спектакле "Трагедия Ферганы", где бы ни давались представления, буквально в любой аудитории (и в городах, и в кишлаках), вызывало слезы всего зрительного зала.
Собственно говоря, эта студия была следующей ступенью становления молодого узбекского национального театра после знаменитой передвижной политической труппы Туркестанской армии, чуть было не погибшей в песках Каракумов, у истоков которой стоял еще Дмитрий Фурманов.
Нет, нет, отнюдь не ошибся заместитель председателя Ферганского исполкома товарищ Алчинбек Назири с кандидатурой Хамзы Ниязи. Первая советская трудовая школа города Ферганы была образцовым учебным заведением и в определенной степени прообразом всей будущей новой системы народного образования Туркестана. Она стала и своеобразной кузницей учительских кадров республики. Многие узбекские педагоги в течение десятилетий будут называть себя воспитанниками Хамзы Хаким-заде Ниязи. Так что небольшая протекция, составленная товарищем Назири другу юности, была в, общем-то, деянием безусловно положительным.
