тихо захрапел, а газета выпала у него из рук, прошуршав на этот раз самостоятельно.
– Может, мы плохо к нему относимся? – тревожно шепнула Лоа. – Тяжело так жить такому человеку, как отец. По сравнению с его прежней жизнью это все равно что умереть.
– Жизнь, какую ни на есть, не сравнить со смертью, Лоа. У Грю остались его газеты и его книги. Не обращай внимания. Ему только на пользу немного погорячиться. Теперь он на пару дней уймется и будет доволен.
Арбин снова разобрал свои карты и только собрался пойти, как в дверь забарабанили и раздались какие-то неразборчивые хриплые вопли. Арбин отдернул руку, а Лоа в испуге, с дрожащими губами уставилась на мужа.
– Убери отсюда Грю, – скомандовал Арбин. – Быстро!
Лоа взялась за спинку кресла, успокоительно нашептывая что-то старику, но тот вздрогнул и проснулся, как только его сдвинули с места. Выпрямившись, он машинально схватился за газету и раздраженно, отнюдь не шепотом, спросил:
– В чем дело?
– Ш-ш. Все в порядке, – уклончиво ответила Лоа, выкатывая кресло в другую комнату.
Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, не сводя испуганных глаз с мужа и бурно дыша плоской грудью. Стук раздался снова…
Открывая дверь, они встали рядом, будто ища друг у друга защиты, и неприветливо встретили маленького толстого человечка, который слабо улыбался им.
– Что вам угодно? – с церемонной учтивостью спросила Лоа и тут же отпрянула: человек покачнулся и вытянул руку вперед, чтобы не упасть.
– Больной он, что ли? – растерялся Арбин. – Ну-ка, помоги мне завести его в дом.
Несколько часов спустя, когда супруги готовились ко сну, Лоа сказала:
– Арбин…
– Что?
– А это не опасно?
– Что не опасно? – переспросил он, будто не понимая.
– Ну, то, что мы взяли этого человека в дом. Кто он такой?
– А я почем знаю? – буркнул муж. – Не могли же мы отказать в приюте больному человеку. Завтра, если он не предъявит удостоверения, сообщим в ближайший отдел безопасности, и дело с концом.
Он отвернулся, явно не желая продолжать разговор. Но тонкий голос жены не давал ему покоя.
– А ты не думаешь, что он агент Общества Блюстителей? И пришел из-за Грю?
– Из-за того, что Грю говорил вечером? Ну, это просто глупо, не стоит и обсуждать.
– Сам знаешь, я не о том говорю. Мы уже два года нелегально содержим Грю и тем нарушаем самый строгий из Наказов.
– Ничего плохого мы не делаем. Мы же выполняем норму, хотя она рассчитана на троих работников? С чего тогда нас подозревать? Мы Грю даже из дому не выпускаем.
– Их могло навести на след инвалидное кресло. Тебе ведь пришлось покупать и мотор, и другие детали.
– Да не начинай ты снова, Лоа, Я тысячу раз объяснял, что покупал только стандартное кухонное оборудование. И какой смысл Братству посылать сюда тайного агента? Думаешь, они стали бы так изощряться из-за несчастного старого инвалида, как будто не могут прийти днем с ордером на обыск? Подумай сама.
– Ну, тогда, Арбин, – вдруг загорелась Лоа, – если ты правда так думаешь, а я надеюсь, что да, тогда он чужак. Не может он быть землянином.
– То есть как не может? Еще чего выдумала. Что делать гражданину Империи на Земле?
– Не знаю! Вдруг он совершил преступление там, у себя? А что? – ухватилась Лоа за свою идею. – Все сходится. Где ему скрываться, как не на Земле? Кто его тут будет искать?
– Это в том случае, если он вправду чужак. Чем ты это докажешь?
– Языка-то он не знает! Ты ведь не станешь отрицать, что ни слова не понял из того, что он говорит? Значит, он откуда-то с задворок Галактики, где говорят на своем диалекте. Я слышала, жителям Фомальгаута приходится заново учить язык, чтобы объясниться при дворе императора на Тренторе. Ты не видишь разве, что из этого следует? Если он иномирец, значит не зарегистрирован в Комитете Переписи Населения и регистрироваться ему там совсем ни к чему. Можем оставить его на ферме, пусть работает вместо отца, и нас опять будет трое, а не двое – впереди ведь новый сезон, а норму надо выполнять. Может помочь нам прямо сейчас, с уборкой.
И Лоа выжидающе уставилась на мужа, который пораздумав сказал:
– Ложись-ка спать, Лоа. Утро вечера мудренее.
Шепот прекратился, свет погас, и все в доме заснуло.
Утром разбирательством дела, в свою очередь, занялся Грю. Арбин обратился к нему, доверяя старику больше, чем себе.
– Все ваши беды оттого, Арбин, – сказал Грю, – что я числюсь в работниках и наша норма рассчитана на троих. Надоело мне быть причиной ваших забот. И так уж второй год зря живу на свете. Все, хватит.
– Да вовсе не в этом дело, – смутился Арбин, – Я не собирался тебе намекать, что ты нам в тягость.
– А, какая разница! Через два года перепись – так и так мне конец.
– По крайней мере, ты еще два года сможешь читать свои книги и наслаждаться отдыхом. С какой стати лишать себя этого?
– С такой стати, что других лишают. А вы с Лоа? Когда придут за мной, то и вас заберут. Что же я буду за человек, если растяну свою поганую жизнь такой ценой?
– Перестань, Грю. Нечего тут спектакли разыгрывать. Мы тебе сто раз говорили, что мы сделаем – заявим о тебе за неделю до переписи.
– Надуете врача?
– Дадим ему взятку.
– Хм-м. Пришелец-то удвоит вашу вину – вам придется скрывать и его тоже.
– Его мы отпустим. Космоса ради, зачем нам сейчас ломать над этим голову? У нас еще два года впереди. Что мне делать с этим человеком?
– Незнакомец, – задумался Грю. – Стучит в дверь, неизвестно откуда явился, говорит непонятно. Не знаю, что посоветовать.
– Он человек смирный и, кажется, напуган до смерти. Вреда от него не будет.
– Напуган, говоришь? А может, он слабоумный? И говорит не на чужом языке, а просто бормочет по-идиотски?
– Непохоже что-то, – обеспокоился Арбин.
– Ты говоришь так потому, что хочешь его использовать. Ладно, я скажу тебе, что с ним делать. Свези его в город.
– В Чику? – ужаснулся Арбин. – Это же верная гибель.
– Ничего подобного, – спокойно ответил Грю. – Вся беда в том, что ты газет не читаешь. Но я-то их читаю, к счастью для этой семьи. Так вот: в Институте ядерных исследований изобрели прибор, который будто бы усиливает способности человека к обучению. В воскресном приложении была об этом статья на всю полосу. Они приглашают добровольцев. Вот и сдай его, как добровольца.
Арбин решительно замотал головой.
