стерва, платить раздумала. Мы с ней по-хорошему — не понимает. Сегодня дали под ребро легонько, кажется, дошло. Хорошо, если дошло.
Фролов слушал и недоумевал.
— Подожди, какой заказ?
— Обыкновенный! Парфюмершу она заказала, Милавину, может, слышал?..
Фролов остолбенел.
— Ну так мы поехали, а? — выждав секунд пять, лениво спросил один.
— Проваливайте!
Сергей, продолжая держать их на мушке, отступил в темноту. Мужчины сели в машину и умчались.
Телефоны Астровой работали в режиме автоответчика. Она выслушивала: «Это я, такой-то, такая-то, позвони!..» Только Олега она предупредила, что по делам должна будет уехать из Москвы дня на два. Он воспринял это известие спокойно, посетовав лишь для приличия. Веру это плохо скрытое равнодушие насторожило. И правильно. Пшеничный уверенно и быстро входил в свою роль богатого молодого мужчины. Ему нравилось, как наперебой в нем заискивали влиятельные отцы дочерей на выданье. Астрова поняла, что надо действовать безотлагательно. Но каким образом? Да к тому же пока было не до Олега. Голова раскалывалась от поисков единственно верного хода, а тут еще ужасно действовала на нервы настойчивость, с какой разыскивал ее Фролов.
Вера сидела в гостиной и ждала одного-единственного звонка. Он раздался, она сразу почувствовала, что это именно он. Шел вызов, Вера не отвечала. Но когда сработал автоответчик, она услышала: «Слушай, сука…»
Схватила трубку.
— Можно и без выражений! — бросила отрывисто, стараясь подавить неимоверное волнение, от которого мелко тряслись руки.
— Все готово?
— Да! — ответила, и перехватило дыхание. «Вот черт!» — Завтра на двадцатом километре Можайского шоссе, у развилки…
В трубке раздался смех.
— Кукла чертова! Это мы будем место тебе указывать!
— Это вы идиоты чертовы! Я же вам говорила, репортер висит. А завтра я еду на съемки фильма. Там будет массовка, короче, много людей. Затеряться — пара пустяков. При подъезде к этой развилке оставьте машину и идите через рощу на шум, да вы сразу увидите поле и съемочную группу. Я буду сидеть у большой палатки. У ног моих будут два одинаковых пакета. В три часа вы мне позвоните, и я скажу, можно ли подойти.
— А что ж там такое будет, что нельзя?
— Да этот придурок с камерой. Но именно на три у него назначено интервью с одной актрисой.
— Слушай, ну ты набузила…
— Я не хочу никаких проблем. В суматохе, сутолоке ни один человек не заметит вас. Никто не сможет даже сказать, что вы подходили ко мне или вообще там были. Да, я боюсь. На Петровку вызывали. В связи с убийством Пшеничной я под подозрением. Кто их знает, может, менты за мной следят. Короче, я хочу с вами рассчитаться и забыть, понятно?
— Жди! Перезвоним!
— Слышал, что эта сука предлагает? — спросил говоривший с Верой у своего напарника.
— Краем уха!
— Она предлагает приехать за деньгами на Можайское шоссе. Там на двадцатом километре съемки фильма какого-то. Говорит, затеряетесь… Как думаешь, хитрит?
Напарник почесал затылок, пожал плечами:
— А чего нам-то бояться? Ментам ей нас сдавать смысла нет. Если бы заказать хотела, так давно бы сделала. И съемки — не место для киллера. Просто она здорово перетрусила.
— Значит, думаешь, ехать?
— Ну а что мы теряем? Если она нас решила надуть, то мы больше предупреждать не станем.
Они еще минут пять поразмышляли, потом позвонили Астровой.
— Мы согласны. Но учти, без фокусов!
— Делать мне больше нечего! — огрызнулась она. — Значит, завтра в три жду звонка. Если все будет нормально, сразу же и заберете. — Вера захлопнула трубку и без сил упала на спинку дивана.
Телефоны продолжали звонить, одни голоса сменялись другими, голос Фролова звучал сумрачно и требовательно.
«Подожди, Сереженька! Завтра, милый, все завтра!..» — мысленно ответила она.
* * *
Солнце еще только-только просыпалось, когда за Верой заехала машина со съемочной группой.
— Доброе утро! — улыбнулся режиссер, помогая Вере сесть в «Форд». — Наконец-то выбрали время поговорить со мной.
— Угу! — кивнула она, подавляя зевок.
— А то на всех этих раутах да премьерах не до этого. А вы, как я вижу, любите поспать. Не из писателей-жаворонков, которые чуть свет уже за работой.
— Нет, не из тех. Я из ночных.
— Но мне удалось вас выманить из постели, и вы еще будете меня за это благодарить. Вы увидите восход солнца, вы вдохнете утро…
«Ну конечно, если тебя уже не за что благодарить в постели, то…»
Режиссер еще поговорил о прелестях утренней природы, а потом перешел непосредственно к делу, а именно как он видит экранизацию романов Астровой.
Когда они приехали на поле, выбранное для съемок, Вера выпрыгнула из машины и расцеловалась с знакомой актрисой.
— Не пожалеешь, что приехала, — пообещала та. — Сегодня потрясающие каскадерские съемки.
— В самом деле? Как интересно!
Бодрый ветерок, ржанье лошадей, непонятно куда перемещающиеся массы народа в костюмах, как догадалась Вера, начала тринадцатого века. Витязи на конях, ратники с копьями…
— Я забыла, это что? — обратилась она к актрисе. — Исторический фильм?
— Нет. Смещение времен. Ну эти, как их?.. Коридоры времени. Параллельные миры… В общем-то, должно получиться эффектно.
У большой синей в широкую белую полосу палатки собрались актеры, занятые в главных ролях. Со многими Вера была знакома.
Режиссер уже приступил к съемкам массовки. Вера посмотрела на часы. Было только десять.
«Сколько еще ждать. Нервничать!» Ее передернуло от внутреннего нервного озноба. Актриса истолковала это по-своему.
— Замерзла? Сейчас! У меня в термосе кофе с коньяком. Давай сядем, выпьем!
Они сели за столик, к ним присоединились со своими термосами другие актеры, и завязалась оживленная беседа. Потом Вера осталась одна. Все ушли гримироваться. Нервное напряжение достигло, как ей казалось, предела. Она не могла усидеть на месте. Пыталась отвлечься, глядя на массовку, подходила к каскадерам. Ребята, загримированные под витязей, были один лучше другого. Вера болтала с ними, потом разговорилась с постановщиком трюков, потом подошла к гримерам… И вздрогнула, услышав наконец звонок. Взглянула на часы — три.
С силой выдохнула воздух, а с ним и бивший ее страх и сказала спокойно:
— Слушаю.
— Это мы тебя слушаем!
— Вы меня видите?
— Да.
— Я сейчас пойду к палатке, сяду и поставлю у стула два пакета. Подойдете, возьмете первый. Значит, как сяду, так подходите.
Вера отключила телефон. Оглянулась и медленно направилась к палатке. Рот ее был приоткрыт от тяжелого дыхания. Она шла, точно погруженная в какую-то мысль. И вдруг, подвернув ногу, упала. Однако быстро поднялась, отряхнула брюки и бодро подошла к палатке. Вынула из сумки два пакета, поставила их у стула и
