«Выпускной (последние менты)». Посмеялись.
Но тут в наш разговор тот самый начальник МОБ влез, ему уже шестьдесят пять, он еще при Щелокове служил:
– Вот вам все молодежи (молодежь, ага, пенсионеры уже все) шутить да всякий юмор разводить. А ведь у милиционера не должно быть чувства юмора. Это еще дома где-то как-то он и может пошутить, но чтобы на службе! Ни-ни! Ну, там выпить стакан, другой, так-то и на пользу службе завсегда идет, а вот чувство юмора на службе не должно быть, не прописано то в уставе. Потому и не может настоящий милиционер чувства юмора иметь. Серьезен должен быть. А то разводите тут, понимаешь, всякую юморину. Вы что на передаче «Вокруг смеха», чему вы молодых-то учите. Ежели вы понятия не имеете, как службу без этого вашего юмора нести, то и молодежь вы обучить ничему не сможете.
Вот представьте ситуацию, задерживаете вы семейного дебошира, а он такой же, как и я, а может еще того хуже. Мало того, что у него чувства юмора нет, так ему еще жена изменила, а он ее, стерву, за этим занятием и поймал, и давай скандалить, а она вас вызвала. А вы в это время над человеком ржать, аки кони, будете, про «рога» ему каждые пять минут напоминать. Понятно, что хохмите, но человек-то этого не понимает, ему и так паскудно на душе, а вы ему каждые пять минут на больную мозоль наступаете. Вот и пожалуется он в прокуратуру на вас, а что вы прокурору объяснять будете? Шутили мол. Так за это ваше «шутили» не только со службы полететь можно, но, блин, и в суд, за оскорбление личности. А прокуроры они какие, шутки-то, может быть, и понимают, да вот только лесопокос и в прокуратуре никто не отменял, им лишняя «палка» на менте сделанная, как скипидар на одно место. Вот потому и нечего тут хохмы всякие разные разводить. Не должно быть у настоящего милиционера чувства юмора, а должно быть четкое соблюдение закона и корректное обращение с гражданами, ну, иногда можно, конечно, вдоль горба «демократизатором» перетянуть, ежели буянит сильно. Так это русский человек завсегда понять и простить может. А вот шуточки ваши ни в жизнь не поймет и не простит. И как вы еще с таким подходом до пенсии дослужили, а не в тюрьму попали?
А что тут ответить? Прав старый. Он ведь еще при Щелокове служить пришел. Он настоящий мент. А мы так это – полукровки. Начинали-то в ментах, а вот закончили уже в полицаях.
Настоящий страх.
Когда я испытал свой первый настоящий страх, я тогда был достаточно молодой, какие-то 28 лет. До того момента я испытывал страх, но чтобы так: до дрожи, до ступора – никогда. И когда в меня, во время задержания, стрелял из обреза «Белый», и когда тормознули пьяного мужика, и тот ткнул в меня отверткой, и когда прибыли на семейный дебош, и трезвый, в общем-то, мужик, доведенный разделом имущества со своей бабой, кинулся на нас с топором, я. конечно боялся, но все же не так. А тогда…, но давайте по порядку.
Лето 1999 года. Нам поступает сообщение о разбойном нападении на трассе на дальнобойщиков. Преступники использовали предмет похожий на гранату Ф-1. Руководство отдела решает ставить на трассу машину-ловушку, сотрудники распределяются по графику, кто будет нести службу в машине-ловушке, кто в группе прикрытия, кто в машине, разгоняющих с трассы другие машины. Я тогда служил в дежурной части, поэтому после каждого дежурства попадал в ночь: то в машину ловушку, то в машину прикрытия, то на разгон других дальнобойщиков. И вот в одно из дежурств мне звонит дежурный из «Кобры»
– Вы сегодня «ловушку» ставить будете?
– Да, конечно – отвечаю.
– Передай начальнику, что мы сегодня ночью ставим «ловушку», поэтому можете перекурить. Да, с трассы сегодня машины не гоняйте, а то вдруг какой эксцесс получится, пусть твой шеф отзвонится моему.
– Все, есть, принял.
Тут же докладываю начальнику и во время смены дежурства напоминаю про разговор с дежурным «Кобры».
Начальник: «Я здесь, на земле, начальник, и я решаю – будем мы ставить «ловушку», или нет. Сегодня ночью лично со мной в гражданке едешь с трассы машины разгонять. Вопросы!».
«Никак нет», − отвечаю.
Прихожу вечером, в гражданке, получаю АКМ (автомат Калашникова модернизированный), броник, каску, сажусь в машину. Там уже начальник РОВД в гражданке, ГАИшник в форме. Поехали. Доезжаем до первого поворота с трассы, там стоит КАМАЗ, водилы спать залегли. Ну, выгнали мы их и еще парочку дальнобойщиков. Начальнику из машины надоело выходить после первого же КАМАЗА, остальных выгонял только я.
Вот подъезжаем к ГАЗЕЛИ. Начальник мне: «Иди, гони!». Что делать, пошел. Подхожу: «Так и так, − говорю, − тут разбойники по трассе могут быть, вы бы до ближайшего населенного пункта доехали». «Сейчас, – говорит водила – сейчас». Поворачивает ключ в зажигании. И тут из-за поворота выскакивает еще одна ГАЗЕЛЬ из нее выбегают маски-шоу. Как и я в брониках, в «сферах», с АКМами. Один из них тычет мне дулом АКМа прямо в лицо, и первое на что я обращаю внимание, что предохранитель у него стоит на автоматической стрельбе, а дальше я вижу ствол АКМа направленный прямо мне в лоб… Вы когда-нибудь смотрели в ствол 57 мм АЗП (автоматическая зенитная пушка)? А мне приходилось. Так вот ствол 5,45 мм АКМа мне представился как ствол 57 мм АЗП. И если этот парень выстрелит мне в голову из АКМ, то последствия будут практически теми же, что и при выстреле 57 мм АЗП мне в голову. Только при выстреле из пушки у меня будет охрененная дыра: что спереди, что сзади; а вот при выстреле из АКМ у меня во лбу будет такая маленькая дырочка, а вот сзади вынесет всю затылочную кость, вместе со взбитыми и перемешанными мозгами, кровью и мозговой жидкостью. Это, как в цветном видео, мне представилось за долю секунды. И тут меня заклинило. Организм захотел сжаться, уйти с линии огня, а мозг давал команду доставать удостоверение, меня трясло, я не мог пошевелиться. Что мне кричали, я не слышал. Очнулся я мордой в асфальте, от боли в скрученной руке, и увидел, как вытаскивают из машины моего начальника и, как и меня, кладут мордой в асфальт. ГАИшник выскочил сам, с уже развернутой ксивой в руке. Нас с начальником подняли с земли, очень вежливо попросили предъявить удостоверения, что мы с радостью и сделали, после чего мне вернули автомат.
Старший, в звании майора, снял маску и спрашивает у
