дежурному указание, чтобы мне мою ТОЗ-18 выдали. Сижу в дежурке, жду, когда за мной приедут. Оптику пока просматриваю, вдруг какой нехороший милиционер из стойки мою винтовку брал, да в оптику пялился. Дети, ей Богу! Собьют гады настройки на прицеле так, что и с десяти метров в бутылку шампанского не попадешь. Нет, все риски вроде на месте, посмотрел в прицел, все вроде нормально (я по определенной точке возле отдела прицел настраивал, так удобней, сразу видно сбился или нет, хотя до 50 метров мне оптический прицел был практически не нужен, я по штатному прицелиться и попасть могу).
Где-то час просидели. Новостей ноль. Прямой телефон с ГУВД аж горячий от звонков стал, как в «Смольном» 27 октября 1917 года. А что докладывать? Если не докладывает с места преступления никто. Сидим, ждем. Ну наконец-то. Пошли доклады, по мне отбой, так как бандитов задержали, моя помощь в задержании бандитов не нужна, а вот опросить терпил (потерпевших) придется.
Приехал автобус с терпилами. Вышло человек двадцать. Блин, всю ночь придется опрашивать. Но, старший группы торопится, мне выделяет только одного – Вадика, он так его назвал.
Я вам доложу, что Вадиком данного мужика можно было назвать по недоразумению. Около сорока пяти лет, где-то два десять, сто пятьдесят весу, кулаки как мячи футбольные, и весь такой не то, что толстый, а плотный, не человек, а гора. Такая здоровенная каменная глыба. Меня аж оторопь взяла.
– Вадик, – гора протягивает свою огромную ручищу и улыбается так, что ему верить сразу захотелось (Вот, например, если Коля Валуев вам улыбнется и лапищу свою вам протянет, вы же ему сразу поверите и все-все сами ему отдадите).
Здороваюсь.
− Пойдем, − говорю, – расскажешь как дело было.
Садимся в кабинете, я достаю бланк допроса свидетеля (приводить монолог буду по памяти, как помню, потому некоторые подробности додумывать буду): «Рассказывайте».
Вадик: «Мы торгаши. Ездим каждую неделю в Москву за товаром, а потом по городам и весям области этим шмотьем торгуем. Чтобы дешевле было, нанимаем автобус, уже года два, как скооперировалось нас человек двадцать торгашей. Удобно и дешевле, чем на машине одному мыкаться. Вечером выехал, ночь проспал в автобусе, с утра в Москве на Савеловском, да в Луже закупился. Вечером домой. Зато самому рулить не надо. Мы, с мужиками, обычно вечером в автобусе спокойно выпивали по бутылочке, и баиньки.
В этот раз водила захотел, похоже, сколымить, вот и подсадил в автобус двоих каких-то типов. Мы не против, деньги всем нужны. Наши жены впереди, а мы с мужиками, как обычно, сзади сидим, выпиваем. Ну, там разговоры разные. На этих хлюпиков внимания никто не обращает. Почему хлюпиков? Да мелкие они. Вот даже ты, например, для меня не особо большой, а те вообще хлюпики. По грудь мне, да и то в прыжке, и субтильные такие. Хлюпики и есть.
Проехали километров семьдесят. Чей-то остановились. Тут слышим: выстрел. Поднимаем головы, а один их хлюпиков уже рядом с нами стоит и обрезом в нашу сторону тычет: «Деньги давай!». А второй возле открытой двери с наганом, это он, гад, вверх и стрелял. Бабы наши блажат. А мне, блин, так обидно стало, я ведь эти деньги потом и кровью зарабатываю, и отдать свои кровные каким-то хлюпикам, жалко ведь. Стал прикидывать, как этих двоих половчее из автобуса вышибить. Я ведь в молодости боксом занимался, а сейчас, когда время есть, в бильярд с мужиками играю. Думаю: «Как тебе ловчее врезать, чтобы ты через весь проход пролетел и второго возле двери зацепил так, чтобы вы вдвоем в открытую дверь вывалились». Но проход длинный, метров десять, наверное, а сидя наносить удар будет и не с руки, и силы такой не будет, как с ног ударить. Встаю, руки вверх поднимаю, типа все, сдаемсу, и лезу левой рукой во внутренний карман за деньгами, достаю и протягиваю хлюпику. Тот из правой руки в левую обрез перекладывает и протягивает руку за моими деньгами, и я ему прямой правый прямо в лоб. Полетел родимый промежду креслами по проходу. Парит на уровне моей груди, как орел. Думаю: «Господи! Помоги!». Услышал видно Господь мою молитву. Смотрю: орел мой точно во второго хлюпика попадает, и они оба из автобуса вылетают. Классный вышел дуэт, и биток и чужак – оба в лузе. Ору водиле: «По газам». Так с открытой дверью и стартанули, а тут через километр заправка. Оттуда в милицию и позвонили.
Но, как оказалось, еще двое бандитов нас на «девятке» с самого начала «вели». Подъезжает та «девятка» к заправке, а тут ГАИцы, как черт из табакерки. Ну, ваши с бандитами немного в войнушку поиграли, постреляли друг в друга, да разве ж против АКМ с обрезом попрешь. Вот бандюганы машину и бросили, и в поле бежать. Но куда, там же снегу по пояс. В поле их ваши и повязали, постреляли, правда, маленько. Я такое только в американском боевике видел. Вот и все вроде».
Такой вот бильярдный дуэт.
Профессиональная деформация.
Каждый сотрудник МВД подвержен профессиональной деформации. В отделе кадров, у психолога, я видел данные, что после 15 лет службы сто процентов сотрудников подвержены профессиональной деформации, и, чтобы снизить риск данного психологического аспекта личности, сотрудникам рекомендуется больше читать художественной литературы. Я лично был не совсем согласен с данной статистикой. Но…
В мае 2017 года, уже после увольнения из органов МВД, я поехал на малую родину, были и есть дела, которые необходимо делать, в том числе встретиться с одноклассником и другом Виталькой. Он тоже бывший сотрудник милиции, только уволился еще в 2011 году во время перехода в полицию, ушел по льготному стажу.
Ну, встретились, сидим у него дома выпиваем, разговоры разные разговариваем. И зашел у нас спор про эту самую профессиональную деформацию. Виталька утверждал, что данные психологов на сто процентов верные, и я, как уже отслуживший в МВД 26 лет, имею данный психологический аспект личности.
– Не могу с тобой, Виталий, согласиться, – отвечаю, – я много читаю художественной литературы, а это снижает риск заболевания.
– Да есть у тебя профессиональная деформация, – парирует Виталька, – пойдем на балкон покурим и я тебе наглядно докажу.
Пойдем, так пойдем. А время уже было начало шестого часа вечера, как раз после окончания работы во многих организациях.
– Вон, смотри, – говорит Виталька, – мужик идет с большой полной нейлоновой сумкой-авоськой, что можешь сказать?
– Ну, что тут говорить? Спи… свистнул мужик что-то с работы и несет домой.
– А почему ты так решил, что он что-то свистнул?
– Да это же элементарно, Ватсон, – отвечаю, – «Магниты» в других сторонах, БАМ (так у нас называют гаражный
